– Мне не следовало вас отвязывать!
– Пятьдесят секунд!
– Шантаж, Эдриен? Какое разочарование!
– Сорок!
– После того как увидитесь с матерью!
– Тридцать!
– После обхода, пусть врачи подтвердят, что вы поправляетесь.
– Двадцать!
– Вы чудовищно нетерпеливы. Я столько дней не отходил от вас, могли бы сменить тон!
– Десять!
– Эдриен! – завопил Уолтер. – Немедленно уберите руку от капельницы! Предупреждаю, я за себя не отвечаю, если увижу хоть каплю крови на этих белоснежных простынях.
– Пять!
– Ладно, ваша взяла. Я все расскажу, но никогда вам этого не забуду.
– Я слушаю, Уолтер!
– Вы совсем ничего не помните?
– Совсем.
– А мой приезд на Гидру?
– Приезд помню.
– А кофе, что мы пили на террасе бистро по соседству с магазином вашей прелестной тетушки?
– Кофе тоже помню.
– А фотографию Кейры, которую я вам показал?
– Конечно, помню.
– Хороший признак… А то, что было потом?
– Смутно. Мы уплыли на катере в Афины и простились в аэропорту – вы возвращались в Лондон, я улетал в Китай. Но теперь я не уверен, было это наяву или мне приснился кошмар.
– Никакого кошмара, вы действительно сели в самолет, вот только улетели недалеко. Но давайте вернемся к моему приезду на Гидру. Впрочем, к черту Гидру! У меня для вас две новости.
– Начните с плохой.
– Не могу! Не узнав хорошую новость, вы не поймете другую.
– Ну, раз выбора все равно нет, валяйте…
– Кейра жива, теперь мы уверены!
Я подскочил на кровати.
– Ну вот, главное сказано. Как насчет короткого перерыва на отдых, пока не придет ваша матушка, или доктора́, или все вместе?
– Прекратите ваши дурацкие ужимки, Уолтер, и выкладывайте плохую новость.
– Давайте будем последовательны. Вы спросили, почему находитесь в больнице, так позвольте мне объяснить. Из-за вас командир «Боинга-747» повернул назад – на такое не каждый решится. Жизнью вы обязаны бортпроводнице. Через час после взлета вам стало плохо. Очевидно, подцепили заразу, купаясь в Хуанхэ, и она вызвала редкое легочное заболевание. Но вернемся к пекинскому рейсу. Вы сидели и, казалось, мирно спали, но когда та смышленая бортпроводница принесла вам поднос с обедом, ее насторожили ваша бледность и испарина на лбу. Она безуспешно пыталась вас разбудить, дыхание было затрудненным, а пульс редким. Пилот, приняв во внимание серьезность положения, развернул самолет, вас срочно доставили сюда, сообщили мне, и я вернулся, пробыв в Лондоне всего два дня.
– Я не попал в Китай?
– Сожалею.
– А где Кейра?
– Ее спасли те самые монахи, что дали вам приют у горы… забыл название.
– Хуашань!
– Вам виднее! Кейру лечили, и она поправилась, но, к несчастью, ее сразу же задержали и неделю спустя судили, обвинив в незаконном проникновении и пребывании на китайской территории по поддельным документам, то есть без ведома правительства.
– У Кейры не могло быть при себе документов – они остались на дне реки, в машине!
– Конечно, но государственный адвокат, увы, не упомянул об этом в своей речи. Кейру приговорили к полутора годам тюремного заключения. Ее держат в Гартаре: этот древний монастырь в провинции Сычуань, недалеко от Тибета, превратили в тюрьму.
– Полтора года?
– Полтора года и, по словам сотрудника нашей консульской службы, все могло быть гораздо хуже.
– Хуже? Полтора года, Уолтер! Вы понимаете, что значит провести полтора года в китайском застенке?
– Тюрьма – она и есть тюрьма, но вообще-то я с вами согласен.
– На нашу жизнь покушаются, но за решетку попадает она, а не убийцы?
– Китайские власти считают ее виновной. Мы обратимся за помощью в посольство, сделаем все возможное. Я не отступлюсь.
Уолтер отвернулся к окну.
– Полагаете, наши посольства захотят вмешаться и поставят под угрозу экономические интересы ради свободы одного человека?
– Боюсь, ваши беды и горести мало кого волнуют. Придется запастись терпением и молиться, чтобы Кейра выдержала выпавшее на ее долю испытание. Я искренне сожалею, Эдриен, все это просто ужасно, но… что вы делаете с капельницей?
– Я ухожу. Мне нужно отправиться в Китай, добраться до Гартара и дать знать Кейре, что я буду сражаться за ее освобождение.
Уолтер подскочил к кровати и схватил меня за руки; я был слишком слаб, чтобы совладать с ним.
– Слушайте меня внимательно, Эдриен. Когда вас привезли в больницу, ваш организм уже не сопротивлялся инфекции, и она стремительно распространялась, представляя угрозу для жизни. У вас началась горячка, вы бредили и несколько раз были при смерти. Врачам пришлось ввести вас в искусственную кому, чтобы защитить мозг. Мы с вашей матерью и прелестной тетушкой Эленой несли вахту, сменяя друг друга. За десять дней ваша матушка постарела на десять лет, так что перестаньте ребячиться и ведите себя как взрослый!
– Ладно, Уолтер, я усвоил урок, можете меня отпустить.
– Предупреждаю – если тронете катетер, я вам нос расквашу!
– Обещаю лежать смирно.
– Так-то лучше, я сыт по горло и вашей горячкой, и вашим бредом.
– Вы не представляете, какие странные сны я видел.
– Ошибаетесь, я не только следил за вашей температурной кривой и давился мерзкой едой в больничном кафетерии, но и выслушивал дичайшую чушь, которые вы несли в бреду. Единственным утешением были пирожные вашей прелестной тетушки Элены.
– Простите, Уолтер, что это еще за «прелестная тетушка»?
– Не понимаю, о чем вы.
– О моей прелестной тетушке.
– Разве я не имею права находить вашу тетушку прелестной? У нее замечательное чувство юмора, она восхитительно готовит, чудесно смеется, умно́ беседует, так что не вижу, в чем проблема!
– Она на двадцать лет старше…
– Браво, друг мой! Не знал, что вы так ограниченны! Кейра на десять лет моложе, но вас это, кажется, не смущает? Ретроград, вот вы кто!
– Хотите сказать, что поддались чарам моей тетки? А как же мисс Дженкинс?
– С мисс Дженкинс мы обсуждаем достоинства наших ветеринаров. Согласитесь, в этом мало чувственного.
– А с моей тетушкой, выходит… Не отвечайте, ничего не хочу знать!
– А вы не приписывайте мне того, что я не говорил! С вашей тетушкой у нас масса тем для бесед, нам весело вместе. Вы же не станете попрекать нас тем, что мы пытаемся развеяться после всего пережитого по вашей милости? Это было бы неблагородно.
– Делайте что хотите. Кто я такой, чтобы вмешиваться…
– Рад это слышать.
– Я должен сдержать слово, Уолтер, я не могу сидеть сложа руки. Нужно лететь в Китай на поиски Кейры и вернуть ее в долину Омо. Мне не следовало увозить ее из Эфиопии.
– Сначала поправьтесь, потом посмотрим. Скоро придут врачи, вам нужно отдохнуть, а у меня есть дела.
– Уолтер… Что я говорил в бреду?
– Семьсот шестьдесят три раза произнесли имя Кейры – впрочем, это весьма приблизительный подсчет; меня вы звали в бреду всего трижды, что довольно обидно. Большую часть времени вы бормотали нечто невнятное. Иногда между двумя судорожными припадками вы открывали глаза и смотрели невидящим взглядом в пустоту – страшноватое зрелище! – а потом снова теряли сознание.
В палату вошла медсестра, прервав наш разговор, и Уолтер испытал явное облегчение.
– Наконец-то вы пришли в себя, – сказала она, подвешивая новый пакет с лекарством на штангу.
Она сунула мне в рот термометр, измерила давление и записала показатели в карту.
– Доктора осмотрят вас через час, – сообщила она.
Лицом и телосложением медсестра смутно кого-то напоминала. Женщина вышла, покачивая бедрами, и я понял, что она похожа на пассажирку автобуса, на котором я ехал в Гартар. Уборщик, мывший пол в коридоре, одарил нас с Уолтером широкой улыбкой. Одет он был в свитер, толстую шерстяную куртку и как две капли воды походил на мужа хозяйки ресторана, привидевшегося мне в горячечном бреду.
– Ко мне кто-нибудь приходил?
– Ваша мать, ваша тетушка и я. К чему этот вопрос?
– Ни к чему. Вы мне снились.
– Боже, какой ужас! Запрещаю вам говорить об этом!
– Не будьте идиотом. Я видел вас в компании старого профессора, которого встречал в Лондоне, он знакомый Кейры. Я перестал различать грань между реальностью и сновидением.
– Успокойтесь, все мало-помалу наладится. Старика профессора я, увы, никак объяснить не могу, но так и быть, словом не обмолвлюсь об этом вашей тетушке, ибо она может оскорбиться, узнав, что в ваших снах была стариком.
– Думаю, все дело в горячке.
– Наверное, хотя не уверен, что Элена удовлетворится подобным объяснением… Отдыхайте, мы слишком долго разговаривали. Пойду позвоню в консульство насчет Кейры – я делаю это каждый день, в одно и то же время, – а после шести вернусь.
– Уолтер…
– Что еще?
– Спасибо.
– Дождался, благодарение Господу!
Как только Уолтер вышел из палаты, я попытался встать. Ноги подкашивались, но я все-таки добрался до окна, держась попеременно за спинку кровати, столик на колесах и батарею.
Вид из окна и впрямь открывался фантастический. Больница стояла на холме над бухтой. Вдалеке можно было различить Пирей. Я несчетное число раз видел этот порт, но не удосуживался вглядеться, счастье делает нас рассеянными. Сегодня, из окна больничной палаты номер 307, я смотрел на порт совсем другими глазами.
Внизу я заметил Уолтера, он вошел в телефонную кабину – должно быть, собрался звонить в консульство.
Выглядит Уолтер нелепо, но он отличный парень. Хорошо, что мы дружим.
Париж, остров Сен-Луи
Зазвонил телефон. Айвори снял трубку.
– Есть новости?
– Две. Одна хорошая, другая – скорее неприятная.
– Начните со второй.
– Как странно…
– Что именно вы находите странным?
– Вашу привычку всегда выслушивать сначала дурные вести… Но я начну с хорошей, иначе другая потеряет смысл! Сегодня утром температура упала, и он пришел в себя.