Я заказал для нас «бэд-энд-брекфаст» в Берраво – судя по всему, единственном на острове подобии гостиницы.
«Бэд-энд-брекфаст» оказался фермой, где сдавали комнату редким туристам.
Елл – один из островков на краю света, песчаная равнина длиной тридцать пять километров и шириной не больше двенадцати. Население – девятьсот пятьдесят семь человек, каждое рождение, как и каждая смерть, серьезно меняет демографию этих мест. Выдры, серые тюлени и арктические крачки составляют основную фауну острова.
Давшая нам приют фермерская чета оказалась вполне симпатичной, если не считать того, что из-за акцента я далеко не все понимал. Ужин подавали в 6 и 7 вечера, комната освещалась двумя свечами. Ставни хлопали на ветру, лопасти ржавого ветряка скрипели в ночи, дождь бил по стеклам. Кейра прижалась ко мне, но любовью мы этим вечером не занимались.
Проснулись мы ни свет ни заря, и я порадовался, что накануне мы легли так рано. Блеяли овцы, хрюкали свиньи, кудахтали куры, недоставало только мычания коровы, но яйца, бекон и овечье молоко, которые нам подали на завтрак, оказались фантастически вкусными. Фермерша спросила, что привело нас на Елл.
– Мы приехали к антропологу, который несколько лет назад поселился на острове. Его зовут Ян Торнстен, вы с ним знакомы? – спросила Кейра.
Фермерша пожала плечами и вышла из кухни. Мы озадаченно переглянулись.
– Вчера ты спросила, каковы шансы на то, что этот тип захочет нас принять. Готов понизить ставки, – шепнул я.
Позавтракав, я направился в хлев – нанести визит мужу нашей фермерши. На вопрос о Яне Торнстене он скривился:
– Он вас ждет?
– Вообще-то нет.
– Значит, встретит вас выстрелом из ружья. Голландец – мерзкий тип, одиночка, ни с кем не общается. Раз в неделю приходит в деревню за покупками, но ни с кем не разговаривает. Два года назад у фермеров, что живут с ним по соседству, возникли проблемы. Жена родила ночью, и не все прошло гладко. Нужно было ехать за доктором, а у мужа не заводилась машина. Парень отправился за помощью, шел километр под дождем, а голландец начал палить в него из карабина. Ребенок не выжил. Этот мужик – просто гад! На кладбище за его гробом пойдут только кюре да столяр.
– А почему столяр?
– Да потому, что он хозяин катафалка и лошади.
Я передал Кейре наш разговор, и мы решили прогуляться по берегу и придумать план, как подобраться к Торнстену.
– Я пойду одна, – объявила Кейра.
– И речи быть не может!
– В женщину он стрелять не станет, я для него не опасна. Знаешь, на островах вечно придумывают истории о соседях-негодяях. Не думаю, что этот человек такое чудовище, как нам его описали. Я знаю многих, кто обстрелял бы чужака, заявившегося ночью с неожиданным визитом.
– Странные у тебя знакомства!
– Подвезешь меня к границам его владений, а дальше я пойду пешком.
– Ни за что!
– Он меня не тронет, точно тебе говорю. Обратного полета я боюсь куда больше, чем Торнстена.
Мы шли вдоль скал и диких бухточек и продолжали спорить. Кейра пришла в восторг от выдры, которая нисколько нас не испугалась и целый час бежала следом, держась на некотором отдалении. Дул холодный ветер, но дождя не было, так что прогулка вышла приятная. Потом мы встретили возвращавшегося с рыбалки мужчину и спросили у него дорогу.
– Куда вам надо? – буркнул он себе в бороду с чудовищным, еще хуже, чем у наших хозяев, акцентом.
– В Берраво.
– Это в часе ходьбы, в обратную сторону, – бросил он и пошел прочь.
Кейра побежала следом.
– Здесь красивые места, – сказала она.
– Кому что нравится, – ответил он.
– Зимы здесь, наверное, суровые, – продолжила Кейра.
– Не устали от банальностей? Мне пора готовить ужин.
– Господин Торнстен?
– Не знаю никого с таким именем, – буркнул он, ускоряя шаг.
– Что-то не верится, ведь на острове живет немного народу.
– Верьте во что хотите и отстаньте от меня. Вы спросили дорогу… Развернитесь и идите в обратную сторону.
– Я археолог. Мы приехали издалека, специально ради встречи с вами.
– Мне плевать, археолог вы или ботаник, я не знаю никакого Торнстена.
– Прошу вас, уделите мне несколько часов, я читала ваши работы о крупных миграциях эпохи палеолита, и мне совершенно необходимы кое-какие пояснения.
Мужчина остановился и смерил Кейру взглядом:
– Вы похожи на зануду, а я не люблю, когда меня достают.
– А вы похожи на гнусного сварливого старика.
– Не стану спорить, – улыбнулся собеседник Кейры, – лишний повод не сводить со мной знакомство. На каком еще языке вам объяснить, чтобы вы оставили меня в покое?
– Попробуйте на голландском! Не думаю, что в этом глухом углу у многих такой же акцент, как у вас.
Он повернулся к Кейре спиной и пошел прочь, но она снова его догнала:
– Упрямьтесь сколько хотите. Если понадобится, я буду бежать следом хоть до вашего дома. Вы что, станете палить в меня из ружья?
– Это фермеры из Берраво вам наплели? Не верьте всем глупостям, которые услышите на острове, людям скучно, вот они и выдумывают.
– Единственное, что меня интересует, – ответила Кейра, – это ваше профессиональное мнение.
В первый раз за все время мужчина снизошел до меня.
– Она всегда такая прилипчивая или мне особо повезло? – спросил он, отвернувшись от Кейры.
Я бы не стал определять характер Кейры именно этим словом, но решил не спорить, улыбнулся и подтвердил, что упорства у нее в избытке.
– Чем еще вы занимаетесь помимо того, что составляете ей компанию?
– Я астрофизик.
В его темно-синих глазах неожиданно мелькнуло любопытство.
– Люблю звезды, – мечтательным тоном произнес он. – Когда-то они вели меня…
Торнстен поддел камешек носком ботинка.
– Полагаю, вы тоже их любите, раз выбрали эту профессию? – спросил он.
– Так и есть.
– Идемте, я живу в конце дороги. Налью вам выпить, вы поговорите со мной о небесном своде, а потом оставите в покое, идет?
Мы скрепили уговор рукопожатием.
Потертый ковер на деревянном полу, старое кресло перед камином, два стеллажа, забитых пыльными книгами у стен, тяжелая кованая кровать в углу под старым лоскутным покрывалом и лампа на ночном столике составляли всю обстановку самой просторной комнаты этого скромного жилица. Хозяин усадил нас за кухонный стол, разлил по чашкам крепчайший черный кофе и закурил сигарету.
– Что конкретно вы ищете? – спросил он и задул спичку.
– Информацию о первых миграциях через Крайний Север в Америку.
– Миграционные потоки – спорная тема, заселение Американского континента – процесс куда более сложный, чем может показаться на первый взгляд, но все это вы могли узнать из научных монографий.
– Насколько вероятно, – продолжала Кейра, – что какая-то группа покинула Средиземноморский бассейн, чтобы выйти к Берингову проливу и морю Бофорта через полюс?
– Неслабая прогулочка, – ухмыльнулся Торнстен. – По-вашему, они летели самолетом?
– Не ехидничайте, просто ответьте на вопрос.
– И когда же, по вашему мнению, имела место эта эпопея?
– За четыре-пять тысяч лет до нашей эры.
– Никогда ни о чем подобном не слышал. Почему именно тогда?
– Меня интересует конкретно этот период.
– Льды тогда были крепче, чем сегодня, а океан меньше; передвигаясь в благоприятное время года, люди могли осуществить такой переход. Довольно морочить мне голову. Вы сказали, что читали мои работы. Не знаю, как вам это удалось, я мало публиковался, а вы слишком молоды и не могли присутствовать на моих лекциях – кстати, их можно пересчитать по пальцам. Если вы действительно изучали мои работы, значит, задаете вопрос, ответ на который знаете сами, поскольку я защищал теории, за которые меня изгнали из Археологического общества. Теперь я задам два вопроса: что вам в действительности от меня нужно и какую цель вы преследуете?
Кейра залпом допила кофе:
– Ладно, будем играть в открытую. Я не читала ни одной вашей статьи и еще на прошлой неделе понятия не имела о вашем существовании. Один мой друг, профессор, посоветовал найти вас. Он сказал, что вы, возможно, сумеете пролить свет на спорный вопрос о крупных миграциях населения Земли. Я всегда предпочитала искать там, где другие отступались. Сегодня я ищу проход, по которому люди в четвертом или пятом тысячелетии могли пересечь Крайний Север.
– К чему им было предпринимать такое путешествие? – спросил Торнстен. – Что могло заставить их рисковать жизнью? Это ключевое звено в вопросе о миграциях, юная леди. Человек мигрирует только по необходимости, когда испытывает голод, жажду или когда его преследуют, сниматься с места заставляет инстинкт выживания. Взять хотя бы вас: вы покинули свое уютное гнездышко и явились ко мне, в эту старую развалюху, потому что вам что-то нужно, я прав?
Кейра посмотрела на меня, ища в моих глазах ответ на вопрос, о котором я догадывался. Должны ли мы довериться этому человеку, показать ему наши фрагменты и то, что происходит, если их соединить? Я заметил, что с каждым разом интенсивность свечения слабеет. По-моему, лучше сэкономить энергию и не посвящать в дело новых людей. Я покачал головой, Кейра поняла и повернулась к Торнстену.
– Итак? – повторил он.
– Чтобы доставить послание.
– Какого рода?
– Некую важную информацию.
– Кому, позвольте спросить?
– Духовным вождям цивилизаций, возникших на больших континентах.
– А откуда они могли знать, что на таком отдалении от их собственной цивилизации существуют другие, равные ей по уровню?
– Уверенности в этом у них быть не могло, но я не знаю ни одного путешественника, который бы точно знал, что именно найдет, когда доберется до цели. Но те, о ком я думаю, встретили на своем пути немало иных народов и логично предполагали, что в дальних землях тоже живут люди. У меня есть доказательство, что три подобных путешествия были осуществлены одновременно и на далекие расстояния. Одно – на юг, другое – на восток, в Китай, и третье – на запад. Для подтверждения моей теории остается только север.