– Отдаю их тебе… Я понимаю, что значит это открытие для нас обоих, но мне неизвестно, насколько правдивы слова и обоснованны страхи тех людей, мне недостает ума, чтобы правильно все оценить. Знаю только, что люблю тебя. Если решение обнародовать наше открытие станет причиной смерти хотя бы одного ребенка, я нам этого не прощу и не смогу остаться с тобой, хотя жить в разлуке будет невыносимо. Во время нашего невероятного путешествия ты не раз говорил, что решать должны мы оба. Возьми эти фрагменты, поступи с ними так, как сочтешь нужным, и знай, что я приму любое твое решение и буду всегда уважать тебя.
Она вложила мне в руку узелок и оставила одного.
Я столкнул в воду стоявшую на песке лодку и сел на весла.
Отплыв от берега на милю, я развязал веревочку и долго смотрел на лежавшие в платке фрагменты. Перед моим мысленным взором пронеслись тысячи километров пути, пройденного нами в поисках сокровищ. Я видел озеро Туркана с островом в самом центре, храм на вершине горы Хуашань, монастырь в Сиане и ламу, спасшего нам жизнь; я слышал, как шумят двигатели самолета, летящего в небе над Бирмой; вспоминал, как мы сели для дозаправки на рисовое поле, как весело подмигнул нам пилот после приземления и как мы плыли на корабле на остров Наркондам; мысленно я снова побывал в Пекине и в тюрьме Гартар, в Париже, Лондоне и Амстердаме, в России и на плато Мань-Пупу-нёр; я восхищался красотой живописной долины Омо, видел будто наяву лицо Гарри. И самым прекрасным в каждом из этих воспоминаний было лицо Кейры.
Я вытряхнул содержимое платка в море…
Едва я вернулся на берег, как завибрировал мой сотовый. Я узнал голос звонившего.
– Мы благодарны вам за мудрое решение, – торжественно провозгласил сэр Эштон.
– Но откуда, черт возьми, вам это известно?! Я только что…
– Вы были у нас на мушке с самого отъезда. Возможно, однажды… но не сейчас: человечеству предстоит пройти еще очень долгий путь.
Я был в таком бешенстве, что зашвырнул телефон в море, не дослушав высокопарную тираду Эштона, сел на ослика и вернулся домой.
Кейра ждала меня на террасе. Я отдал ей платок Уолтера:
– Думаю, будет правильно, если ты вернешь ему это.
Кейра молча сложила платок и повела меня в спальню.
Первая ночь
В доме все спали. Стараясь не шуметь, мы с Кейрой прокрались к изгороди, где были привязаны ослики. На пороге появилась моя мать:
– Если собираетесь на пляж – что само по себе чистое безумие в это время года, – возьмите хотя бы полотенца, иначе простудитесь, сидя на влажном песке.
Она сунула нам в руки два полотенца, два фонарика и удалилась.
Мы устроились у самой кромки воды, и Кейра положила голову мне на плечо. Полная луна заливала берег таинственным светом.
– Не жалеешь? – спросила она.
Я взглянул на нее и подумал об Атакаме.
– Каждое человеческое существо состоит из миллиарда клеток, эта планета населена миллиардами людей, и с каждым годом нас становится все больше; во Вселенной миллиарды миллиардов звезд. А что, если эта Вселенная, пределы которой, как я полагал, мне известны, всего лишь ничтожная частица еще большего целого? Что, если наша Земля – только клетка в утробе матери? Рождение Вселенной подобно чуду рождения новой жизни, всякий раз повторяется одно и то же чудо – от неизмеримо огромного до бесконечно малого. Можешь себе представить потрясающее зрелище – рождение нового мира глазами его матери? Нет, все-таки жизнь – невероятная, фантастическая программа.
– Но кто написал столь совершенную программу, Эдриен?
Эпилог
Айрис родилась девять месяцев спустя. Мы не крестили дочь, но, когда ей исполнился год, впервые взяли с собой в долину Омо, где она познакомилась с Гарри и получила от нас в подарок кулон…
Не знаю, какой путь в жизни выберет Айрис, когда вырастет, но, если она захочет узнать, что за странную подвеску носит на шее, я прочту ей строки из древнего текста, который передал мне один старый профессор.
Есть легенда о том, что младенец в утробе матери знает тайну сотворения Вселенной, происхождения мира и конца времен. Когда он появляется на свет, некий посланец, проходя мимо его колыбели, касается пальцем его уст, чтобы никогда он не мог выдать доверенную ему тайну – тайну жизни. Этот палец, приложенный к устам, навсегда лишает младенца памяти и оставляет отметину. Все, кроме меня, имеют посреди верхней губы эту отметину.
В тот день, когда я родился, посланец забыл прийти ко мне, а потому я помню все…
Айвори, с благодарностью
от Кейры, Айрис, Гарри и Эдриена.
Мои благодарности
Полине.
Луи.
Сюзанне Ли и Антуану Одуару.
Эмманюэль Ардуэн.
Раймону, Даниель и Лоррен Леви.
Николь Латтес, Леонелло Брандолини, Антуану Каро, Элизабет Вильнев, Анн-Мари Ланфан, Арье Сберро, Сильвии Бардо, Тине Жербер, Лидии Леруа, Жоэлю Ренода и всем сотрудникам издательства «Робер Лаффон».
Полине Норман, Мари-Эве Прово.
Леонару Антони, Ромену Рётчу, Даниеле Мелконян, Кэтрин Ходапп, Мари Гарнеро, Марку Кесслеру, Лауре Мэмлок, Лорен Венделькен, Керри Гленкорс, Мойне Масе.
Брижит и Саре Фориссье.
Камелю и Кармен Варела.
Игорю Богданову.