Они оказались близко – слишком близко, почти как в ее сне.
– Она безраздельно властвует в ночном Эйламе, – заговорила Фиоре, пытаясь прогнать все думы, кроме мыслей о Черной хозяйке и о том, что надо как можно скорее рассказать Теймару о нави все без утайки. – Награждает и наказывает по своему усмотрению, возносит на вершину и сбрасывает в пропасть… убивает. Никто не видел ее настоящего лица – только разные маски или лживые личины, не похожие ни на кого из живущих в городе людей. Ох, я даже не уверена, человек ли она! Ты сразу поймешь, когда она окажется рядом, – ее присутствие ни с чем не перепутаешь. Будь осторожен, очень осторожен, потому что твоя жизнь в ее власти! И прости, прости меня за то, что я не предупредила тебя днем… Она сделала так, что ни один из живущих в городе не может его покинуть и не может рассказать чужестранцам правду…
– Ой, не нра-а-авится мне все это… – тоскливо протянул дьюс.
Падение сквозь пустоту прервалось столь же неожиданно, как и началось: они плавно опустились на мостовую у самого истока улицы, хорошо знакомой Фиоре, – бульвара Щеголей, который в реальном мире пролегал по дну моря. Здесь же все было так, словно пятнадцать лет назад не произошло никакой битвы между фаэ воды и земли: по обеим сторонам широкой улицы вздымались стены роскошных домов, где когда-то обитали самые богатые и уважаемые семьи Эйлама, а далеко впереди виднелся озаренный огнями дворец Черной хозяйки – единственное строение в нави, никогда не существовавшее на самом деле. В нескольких шагах от того места, где окончился их полет, шумела толпа, но на вновь прибывших пока что никто не обратил внимания.
– Зачем ей это нужно? – спросил Теймар. Фиоре подняла голову и посмотрела ему в глаза: странное дело, они больше не были золотыми, но глядели по-прежнему загадочно. – Скрывать от посторонних ночную жизнь Эйлама, чтобы никто не сумел сбежать до того, как захлопнется ловушка… Но для чего все это?
Девушка пожала плечами.
– А здесь красиво, – спокойно продолжил грешник. – Ну что, пойдем? Ты обещала мне все показать, и я уже изнываю от нетерпения.
– Теймар…
– Что? – вмешался дьюс. – Э-э… молчу.
– Извини, что так вышло… – пробормотала Фиоре. – Мне нужно было настоять, чтобы ты ушел.
Он хмыкнул:
– Думаешь, я бы тебя послушал? Идем, не будем терять время.
На бульваре бесновался карнавал. Стоило сделать всего лишь несколько шагов, как их заметили – подхватили и, смеясь, увлекли за собой. Пришлось постараться, чтобы не потерять друг друга в море масок, каждая ярче и пестрее предыдущей – Фиоре даже не знала, как называются такие цвета. Прекрасные девы и крючконосые старцы, коты, лисы, волки и райские птицы, загадочные лики без пола и возраста – да еще россыпь рубинов, изумрудов, сапфиров, колючие огоньки бриллиантов, легкомысленное трепетание шелка и торжественный шелест парчи.
Под невообразимой роскошью, как было известно девушке, таилась пустота.
– Это же не люди! – гневно воскликнул Теймар и высвободил руку из цепкой хватки черно-белого домино в маске, усыпанной бриллиантами. – Кто они такие?!
Домино, шаркнув ножкой в изящном башмачке, отвесило грешнику поклон и растворилось в шумной толпе. Вокруг них как-то сразу образовалось пустое пространство: души карнавала не желали видеть рядом тех, кто не хотел разделить вечное веселье. Фиоре, потянув рассерженного Теймара за рукав, отвела его в сторону – к небольшому фонтанчику-чаше, увитому виноградной лозой. Растение, ощутив поблизости живую плоть, хищно зашипело и протянуло к ним усики-щупальца, но тут в дело вступил дьюс, которому вдруг захотелось развлечься на свой лад.
– Как ты догадался, что они не люди? – спросила девушка.
– Я увидел в прорезях одной маски темноту… Потом убедился, что они все одинаковые. Знаешь, Фиоре… – Грешник вдруг замялся, как будто не зная, стоит ли продолжать. – Поначалу я несказанно обрадовался, что в этом мире мое тело вновь стало нормальным, но теперь жалею. Мне нужны мои глаза.
– Почему?!
– Там, в реальном мире, мне достаточно один раз взглянуть на вещь, чтобы увидеть ее дьюса вместе со всеми печатями и узнать о ней правду. Иногда это срабатывает и с людьми. Здесь же все по-другому… слишком уж по-другому…
Она растерянно покачала головой и, когда Парцелл вновь спросил, кто же такие маски на самом деле, ответила просто:
– Дьюсы.
От удивления он утратил дар речи.
– Дьюсы, – повторила Фиоре. – Не рядовая мелочь, нет… Духи домов и улиц, перекрестков и мостов. То домино, что держало тебя за руку, – держу пари, чей-то роскошный особняк. Здесь они свободны, в отличие от большинства людей. – Она вздохнула. – Я могу, конечно, все объяснить, но некоторые вещи лучше увидеть собственными глазами. Идем? Тут недалеко есть одно подходящее местечко.
– Фиоре, я все же не понимаю…
– Идем! – настойчиво проговорила она. – Ты скоро все узнаешь.
Золотистый дьюс как раз расправился с лозой – от нее остались одни ошметки, – и их больше ничто не задерживало у фонтана. Огонь карнавала разгорался все сильнее, поэтому близкий путь занял довольно много времени: их постоянно толкали, дергали, то и дело пытались затащить в какой-нибудь круг танцующих. Фиоре шла вперед и вперед – ее подгонял сердитый взгляд Теймара, полный нетерпения. Окружающее великолепие наскучило грешнику очень быстро, он хотел увидеть то, что ему обещали, он хотел понять.
Наконец они вышли к небольшой арене, устроенной прямо посреди широкого бульвара. Вокруг нее столпились маски, но среди них попадались и люди – Фиоре даже увидела несколько знакомых лиц. Теймар тоже их увидел и хотел, должно быть, о чем-то ее спросить; однако в тот же миг его внимание отвлекло действо, внезапно развернувшееся на арене.
В центре усыпанного красноватым песком круга возникла женщина. Она была из тех, чье невыразительное лицо забывается через пять секунд после случайной встречи, – полноватая, с неприятными маленькими глазками и волосами мышиного цвета, стянутыми в хвост, – но держалась спокойно и с достоинством. Ее одежда совершенно не соответствовала внешности: казалось, будто хозяйка захудалой лавки вдруг не обнаружила на положенном месте свое поношенное платье, чепец и передник, а потому надела то, что предложили – кожаные воинские доспехи, высокие сапоги и наручи, усыпанные металлическими бляхами. Не женщина, а сплошное недоразумение.
С длинным копьем, впрочем, воительница обращалась умело.
Миг спустя у края арены соткалась из воздуха фигура, самым подходящим местом для которой был бы чей-нибудь ночной кошмар, – черный зверь, состоявший, казалось, из сплошных клыков, когтей и шипов. Он возвышался над своей противницей, словно гора, и блеск его красноватых глаз не оставлял сомнений в том, что ей не поздоровится.
Раздался сигнальный удар гонга, и бой начался.
Фиоре следила за происходящим на арене вполглаза, поскольку уже видела этот спектакль; гораздо больше ее интересовал Теймар. Грешник сосредоточенно хмурился, кусал губу, пару раз даже негромко прокомментировал увиденное и предположил, что женщина-воин вряд ли продержится еще хотя бы пять минут. Он оказался совершенно прав: совсем скоро зверь набросился на воительницу, ударом лапы превратил ее копье в горстку щепок, а следующим движением сломал ей обе ноги. Фиоре закрыла глаза.
О дальнейшем возвестили чавканье и довольное урчание, но длились они недолго.
– Все исчезло, – сказал Теймар. В самом деле, арена растворилась в темноте, оставив после себя лишь песчаную поземку на брусчатой мостовой; маски начали исчезать одна за другой, а люди просто расходились, сокрушенно вздыхая. – Я жду твоих объяснений, Фиоре.
– Мы ждем, – уточнил дьюс.
– Все очень просто, – ответила девушка. – Представь себе, что ты поселился по соседству с супружеской парой, которая кажется весьма милой, но лишь поначалу: с каждым днем ты открываешь для себя некоторые неприятные особенности этих двоих. Выясняется, что муж, бессловесное и безобидное создание, целиком и полностью под пятой у жены, которая из приветливой соседки так и норовит превратиться в крикливую бабу. Впрочем, этот подкаблучник иногда устраивает мятеж: сбегает в трактир, где его ждут друзья, и потом приползает домой, что называется, на бровях. Дома он получает сковородкой по голове, проводит ночь на коврике под дверью супружеской спальни, а наутро все начинается заново.
– Так живут немало семей, – заметил Теймар.
– Вот именно… – вздохнула Фиоре. – Но что при этом творится в их душах? Навь – место, где тайное становится явным, где исполняются желания… Только совсем не те, которые люди принимают за свои мечты. В общем, женщина-воин на арене – это Нора, она торгует овощами на Северном рынке, а зверь – ее муж Калеб, милейший человек… днем, естественно. Каждый раз, когда они вечером ругаются из-за того, что он позволил себе пропустить лишний стаканчик в «Крысином логове», ночью оба попадают сюда и дерутся на потеху дьюсам. Ну что, ты мне веришь? – Грешник покачал головой. – Ага, я так и думала. Должна заметить, последние три схватки окончились победой зверя. Калеб накопил слишком много ненависти… Наверное, его волк скоро вырвется на свободу.
– Ты уже во второй раз упоминаешь какого-то волка, – вполголоса проговорил Парцелл. – Это что, местная поговорка?
– Ах, если бы…
– Теймар, осторожно! – вдруг рявкнул золотистый дьюс, и грешник отреагировал мгновенно – схватив Фиоре за талию, отпрыгнул в сторону. Тотчас же туда, где они только что стояли, ударила бледно-фиолетовая молния. Мостовая почернела, вздыбилась. – Там, наверху!
На крыше дома напротив мелькнуло серое пятно. Теймар и его дьюс вряд ли успели что-то разглядеть, но девушке было достаточно и мимолетного видения: существо в лохмотьях и в ушастой маске, похожее на всклокоченного драчливого кота-переростка, появлялось на улицах ночного Эйлама и раньше. Его видели многие, но никто не знал, человек или дьюс скрывается под маской.