– Эта тварь называет себя Ньяга, – сказала Фиоре, с трудом уняв дрожь в голосе. – Он меня ненавидит… но раньше никогда не пытался убить.
– Лети за ним, ты сумеешь догнать… – начал Теймар.
Золотой дьюс перебил его, виновато пробормотав:
– Не могу. Я… кажется, мы не можем отдаляться друг от друга больше, чем на пять-шесть шагов. Понятия не имею почему.
Грешник, позабыв про Ньягу, немедленно захотел это проверить; вскоре подтвердилось, что дьюс прав.
– Мы все-таки остались единым целым даже здесь… – пробормотал Теймар, и золотое облако сокрушенно вздохнуло.
«Ничего не прояснилось, – подумала девушка, ощутив внезапную обиду. – Загадок стало только больше».
– Послушай, завтра ведь все изменится, да? – спросил Теймар каким-то странным голосом. – Мы сможем говорить обо всем, что тут произошло?
– Да, без утайки, – подтвердила Фиоре и с горечью добавила: – Теперь ты один из нас.
– Вот и славно! – обрадовался грешник. – Я хотел бы сейчас просто погулять и полюбоваться навью. Не составишь мне компанию?
Она не успела ответить.
– Осторожно! – снова закричал дьюс, но на этот раз предупреждение запоздало.
…новый полет сквозь тьму, череда странных видений: цветущая поляна посреди леса, одновременно прекрасная и пугающая, потому что за деревьями ходит кто-то огромный, хищный и его глаза то и дело вспыхивают в тени.
…белый цветок в ее ладонях гниет, расползается отвратительной слизью, от едкого запаха на глаза наворачиваются слезы. Обида гложет сердце: почему? Неужто она сделала что-то, способное погубить такую красоту?
…в прорезях бархатной маски горят огоньки глаз, волны черного шелка готовы затопить весь мир.
«Добро пожаловать! – раздается ненавистный голос. – Будьте как дома!»
Последнее, что запомнила Фиоре: огромный зал, погруженный во тьму; его убранство очень скудно, пол – черно-белый, словно доска для игры в «Смерть короля». Она стоит на белой клетке, Теймар – на черной. Взгляд грешника прикован к женщине, сидящей на высоком троне в двадцати шагах от них.
Изящная рука, взметнувшаяся в призывном жесте, кажется прозрачной.
«В этом городе так скучно, чужестранец! – жалуется Черная хозяйка. – Расскажи мне о своей жизни, и, если она окажется интересной, я подарю тебе жизнь!..»
Явь
– Теймар!
Фиоре проснулась резко, словно вынырнула из темного омута, и села в постели, отбросив одеяло. Ее дыхание было хриплым и прерывистым, по лицу и шее ручьями тек пот, а сердце билось так, словно это волчонок силился взломать клетку из ребер и вырваться на волю.
Вскочив, девушка выбежала из комнаты…
…и сразу же за порогом столкнулась с грешником.
– С тобой все в порядке? – спросил он. Фиоре растерянно замерла, как-то сразу сообразив, что выглядит не лучшим образом: заспанная, лохматая, в одной лишь тонкой ночной рубашке. Вопрос застал ее врасплох, потому что прозвучал из уст того человека, которому должен был быть адресован.
– Со мной-то да… – прошептала она еле слышно. Его золотая рука оказалась на своем месте, как и глаза, а безымянный дьюс снова онемел. – А с тобой?
– Кажется, тоже, – сказал Теймар, и его лицо вдруг стало еще бледнее, чем обычно. – По крайней мере, я в своем уме… что странно. Она заставила меня заново пережить всю мою жизнь. День за днем, с рождения до вчерашних суток – все прожитые мною годы оказались втиснуты в одну ночь…
Он отвернулся, шумно вздохнул и оперся руками о стену.
– Она со всеми так поступает, – проговорила Фиоре, безуспешно пытаясь скрыть дрожь в голосе. – Но не все доживают до утра.
На душе у нее вдруг сделалось легко: как бы трудно ни пришлось грешнику, он прошел испытание. Значит, его жизни больше ничего не угрожает… Хотя нет, не все так просто.
Оставался еще его волк.
– Ты жив, – сказала она. – Давай-ка обговорим остальное за завтраком!..
Когда Фиоре привела себя в порядок и спустилась на первый этаж, ее взгляду открылось весьма неожиданное зрелище: Теймар, оказывается, уже давно занял кухню и теперь колдовал над сковородой, завершая приготовление яичницы с ветчиной, от одного запаха которой кружилась голова. «Вот это да! – восхищенно подумала девушка. – Значит, он запомнил, о чем я вчера говорила?..» Вслух она сказала совсем другие слова:
– Такого постояльца еще поискать! Может, и пол вымоешь?
– Пожалуйста… – Грешник с напускным равнодушием пожал плечами. – Только потом вычту это из платы за комнату.
Через секунду оба фыркнули и расхохотались.
Завтракали они медленно и даже церемонно, будто находились за пиршественным столом какого-нибудь вельможи. Фиоре изредка поглядывала на ключ-кольцо, по-прежнему не в силах поверить, что домашний дьюс столь быстро и просто признал Теймара. И внезапно поняла, что наблюдает уже не за кольцом, а за движениями золотой руки, словно кошка за солнечным зайчиком.
Она покраснела. Парцелл это заметил:
– Тебя что-то беспокоит? – Девушка замотала головой, смутившись пуще прежнего. – Что ж, хорошо. Впрочем, я привык, что многие рядом со мной чувствуют себя неуютно. Боятся – вдруг дьюс вырвется на волю?..
– Я видела, какой он на самом деле, – возразила Фиоре. – Как можно его бояться?
Грешник рассмеялся:
– О-о, его нужно бояться! Ты ведь сама говорила, что в нави все по-другому. Он вовсе не такой безобидный, каким хотел показаться. Не верь ему.
– Ты же сказал, что дьюсы не лгут! – Теймар пожал плечами: дескать, мало ли что я сказал? – Вчера я услышала от тебя еще кое-что интересное. Когда Эльер попросил, чтобы ты взглянул на его сына, то…
– …я ответил, что понимаю сущность его болезни. Да, все верно.
– Но как же так?! – изумилась Фиоре. – Если лекарь знает, чем болен пациент, то ему остается лишь применить нужное лекарство. А ты распознал болезнь, но лечить спящих почему-то не торопишься. Я что-то совсем запуталась!
Золотоглазый отложил вилку и облокотился на спинку стула.
– Не сравнивай меня с лекарем, тут все гораздо сложнее. Вот скажи, какое место в жизни эйламцев занимает Спящий Медведь?
Вопрос был одновременно простым и сложным, потому что об опасном соседе местные жители старались вспоминать пореже, но забыть совсем не могли: как забудешь о том, кто денно и нощно нависает над городом, словно угрожая его раздавить? Так или иначе Спящий присутствовал всюду: в каждом дуновении северного ветра, в каждом камне, в каждом фарфоровом блюде, глину для которого добывали у подножия горы.
– Не знаешь, что сказать? Хорошо, тогда я спрошу иначе: почему вы называете свою гору Спящим Медведем, а не просто Медведем, а?
– Это просто, – ответила она с улыбкой. – Потому что ее фаэ спит вот уже восемь столетий. Все из-за печати…
– Фиоре, ты и впрямь веришь в то, что говоришь?! – изумился Теймар. – Я понимаю, городские жители со всех сторон окружены дьюсами и весьма редко сталкиваются с фаэ, но все-таки им полагается знать, что стихийные духи, к которым относится и дух этой восхитительной горы, практически неподвластны печатям.
Девушка нахмурилась. Что-то было не так в его словах…
– Верно, – неохотно признала она. – Фаэ не подчиняются печатям.
– Почему же тогда ты решила, что дух горы был скован именно с помощью печати?
– Н-не знаю… – Фиоре потупилась. – Так все говорят.
– Ладно, – смилостивился грешник. – Обсудим это позже. Так что же получается… нечто сковало Медведь-гору, погрузило ее в сон. Потом стали засыпать дети, а теперь вот уснул весь Эйлам. Мне кажется, у этих трех происшествий много больше общего, чем можно предположить поначалу.
«Нет-нет, ты ошибаешься!» – чуть было не воскликнула девушка, но смолчала, натолкнувшись на его золотой взгляд, ставший вдруг каким-то злым. Она могла бы напомнить грешнику, что между первым и вторым происшествием миновало почти восемь веков, а между вторым и третьим – еще восемь лет… Впрочем, этот путь явно уводил в сторону от правильного ответа на его вопрос.
– Дьюс города, Фиоре. Все, о чем мы говорим, происходит в Эйламе или поблизости от Эйлама. Если уж ты веришь, что под Спящим Медведем есть печать, то почему бы ей не влиять заодно и на главного городского дьюса?
– Тогда сонная болезнь появилась бы давным-давно! – возразила она и воспряла духом, поскольку опровергнуть это утверждение было непросто. И действительно, грешник неохотно кивнул, после чего ненадолго погрузился в раздумья.
Фиоре тоже размышляла – смотрела на его золотую руку и думала, что своеволие Черной хозяйки впервые привело к благим последствиям. Должно быть, ему приятно было ощущать себя целым, пусть это и происходило в нави, во сне… «Сны для того и существуют, – сказала она сама себе то, что никогда не осмелилась бы произнести вслух. – В них исполняются мечты, возможные и невозможные. Кто знает, вдруг тебе понравится навь?»
– Иногда бывает так, – проговорил грешник, вновь взглянув на нее, – что совершенно здоровый человек вдруг падает замертво посреди улицы. Его родные, сокрушенные горем, плачут и рыдают, клянут злую судьбу и вопрошают Создателя: «За что?!» Но проходит совсем немного времени, и они начинают вспоминать те мелочи, что лишь казались таковыми, а на самом деле были грозными знаками приближающейся беды: его жалобы на усталость, его прерывистое дыхание… Если бы хоть кто-то заметил все это вовремя!
– Хочешь сказать, дьюс Эйлама заболел, когда здесь появилась гора, и эта болезнь проявилась только сейчас?
– Я ничего не хочу сказать, – покачал головой Теймар. – Но тебя готов выслушать внимательно. Давай вернемся к тому, с чего начали. Расскажи мне про Эйлам.
Она вздохнула:
– Что ж, попробую… Наш город вырос из поселка, который был основан чуть больше тысячи лет назад на перекрестке двух больших торговых путей. В те времена тут селились лишь те, кто жил за счет проезжавших мимо караванов. За два века поселок расширился, в нем появились кварталы ремесленников, городской совет даже стал подумывать о том, чтобы выстроить маяк и причальную башню для махолетов, но для этого, если верить хронистам, всё никак не могли собрать достаточно денег. Потом явился Спящий Медведь.