Из толпы выбрался широкоплечий мужчина средних лет; каждое его движение таило в себе необыкновенную, почти нечеловеческую силу. Это был Марро, старшина цеха эйламских каменотесов, славившийся своей рассудительностью и любовью к справедливости. Фиоре хотелось спросить: «Ты-то зачем пришел сюда? Почему не попытался остановить их?..»
– Повтори, что ты сказал.
– У вас есть два пути, – послушно заговорил Теймар. – Вы можете убить меня сейчас, и тогда ничего не изменится в судьбе Эйлама, он будет тонуть в трясине невыполнимых желаний до тех пор, пока не погибнет. Но вы можете отпустить нас, и тогда я уничтожу навь.
Какое-то время они молча смотрели друг на друга.
– Уходим! – крикнул Марро, взмахнув рукой. Примерно треть собравшихся его послушались – люди побросали на землю все, что намеревались использовать для убийства грешника, их лица изменились, просветлели. – Не знаю, парень, получится ли то, что ты задумал. Но твоя уверенность вселяет в меня надежду.
Теймар молча поклонился, и в тот же миг одинокий булыжник пролетел там, где мгновение назад была его голова. Каменотес ахнул, изумленно огляделся; люди, что еще не успели разойтись, всполошились.
– Это Фарли! – взволнованно проговорила Фиоре. – Больше некому!
Грешник повернулся к ней.
– Да какая разница? – сказал он, смешно сморщив нос. – Нам пора идти…
Пятнадцать лет назад, когда новая граница между морем и сушей пролегла прямо через Эйлам, часть города рухнула и исчезла в бушующих волнах, а уцелевшие кварталы застыли на краю обрыва, за которым простирались владения воды и тумана. Здесь пролегала черта, которую мало кто отваживался пересечь.
– Туман… – пробормотала Фиоре и остановилась. – Ненавижу…
– Не в этот раз, – произнес Теймар. – Сегодня можешь не бояться.
– Не бояться? – переспросила она с улыбкой. – А вот скажи честно, ты испугался там, стоя перед разозленной толпой без оружия? Испугался ведь, я точно знаю.
Вздохнув, грешник наклонился и подобрал камень величиной с куриное яйцо.
– Брось его в меня.
– С ума сошел?!
– Бросай!
Он отступил на несколько шагов, и девушка послушно исполнила просьбу-приказ – швырнула камень, целясь в голову. «Ты сам напросился! – возникла вдруг мысль, полная раздражения. – Теперь увернись, если сумеешь!»
Теймар резко поднял руку, его ладонь ослепительно сверкнула.
Не долетев совсем чуть-чуть, камень осыпался на землю мелкой крошкой…
– Видела? – Золотые глаза насмешливо прищурились. – Мне не нужно оружие.
– Но ты боялся! – упрямо повторила Фиоре. – Я почувствовала!
Парцелл молчал, и она уже ощутила нарастающую злость, как вдруг собственная память услужливо напомнила ей то, о чем не хотел говорить грешник.
Толпа… опасность…
Он, как выяснилось, вполне мог защитить себя.
А она – нет…
– Зачем тебе правда? – негромко спросил Теймар. – А-а, не знаешь ответа. Все-то вам, искателям истины, неймется – правду подавай, и все тут. Ты вроде в нави не первый год живешь… Должна бы знать лучше меня, что свои настоящие желания и побуждения люди никому не открывают, потому как ими чаще всего не стоит гордиться.
– Ты будто мысли читаешь, – проговорила девушка, смущенно опустив глаза. – И с толпой тоже легко справился, рассказав, что может случиться, если тебя… – Она осеклась, потому что грешник вдруг рассмеялся, и в его смехе послышалось металлическое эхо – дьюс тоже развеселился. Ее смущение достигло предела, словно море во время высокой воды, и подходящих слов для того, чтобы выразить чувства, не нашлось.
– Фиоре, – произнес Теймар, перестав смеяться, – ты ведь не можешь не понимать, что совет не доверять грешнику возник не на пустом месте? Он ведь просто обязан иметь под собой какое-то основание.
– Да, но ведь ты сам говорил…
– …говорил, что не лгу. Верно. Но если я солгал? – Она ошеломленно уставилась на своего странного спутника. – Всегда ли для обмана необходима ложь? Правильный ответ – нет. Иной раз вполне достаточно истины… Да, мой дьюс, освободившись, разрушит город. Но для этого он должен именно освободиться – вырваться на волю самостоятельно или при помощи того, кто сломает связывающую нас печать. Если же меня убьют, он преспокойно отправится к себе в иномирье! Заметь, я ни разу не сказал, что моя смерть повлечет разрушение Эйлама.
– Теймар, да ты просто…
– Поэтому тебе следует хорошенько запомнить одну несложную вещь, – продолжил грешник, не обратив ни малейшего внимания на ее возмущенный возглас. – Я не могу лгать, но и всей правды никогда не говорю, а люди… Что люди, впрочем? Они склонны обманывать себя без посторонней помощи. – Золотой взгляд вдруг сделался тяжелым. – Уж лучше не верь мне. Поняла? – Фиоре кивнула. – Вот и славно. Идем!
И они пересекли границу, ступив во владения фаэ.
«Иди к на-ам… к на-а-ам…»
Из-за тумана двое почти не видели друг друга и продвигались вперед – или, точнее, вниз – очень медленно. Теймар шел первым, тщательно выбирая тропинку, ведущую по крутому склону; однажды Фиоре удалось разглядеть, что его правая рука скользит по скале, плотно прилегая к сероватому камню с черными прожилками, и пальцы иной раз делаются длинными и узловатыми, словно корни какого-нибудь из здешних растений. Его рука врастала в скалу.
Девушка невольно порадовалась, что ее запястье он сжимает левой кистью.
«Сюда-а… скорее…»
Туманные фаэ были тут как тут, но грешник не солгал: их песни потеряли свое жутковатое очарование, утратили силу, и вскоре она уже обращала на них немногим больше внимания, чем на завывания ветра в невидимых скалах. Гораздо больше ее интересовал другой звук – негромкий, но отчетливый шорох где-то далеко внизу. Там как будто ворочалось что-то огромное, беспокойное…
– Море совсем близко, – сказал Теймар. – Ты, похоже, ни разу его не видела?
– В детстве, когда еще не появился туман… – ответила Фиоре. – Это было давно.
– А я вырос у моря. – Грешник вдруг остановился, прислонился к скале. Его голос казался то близким, то далеким. – В доме с белыми стенами и ярко-зелеными ставнями. Неподалеку росла апельсиновая рощица, а у самого порога чуть ли не весь год цвели алые цветы, которые прежний хозяин дома привез откуда-то с востока. Никто в городе не знал, как они называются, представляешь? Помню их запах – такой сладкий, медовый…
– А море?
– Оно было теплым. Мы жили на берегу лагуны, туда не заходили шторма – так, иной раз небо хмурилось, только и всего. Волны шелестели по золотому песку нежно, словно он был шелковым. По утрам на круглых камнях у самой воды всегда сидели фаэ и пели свои бестолковые песенки. – Фиоре вдруг показалось, что эту историю она уже слышала, и в тот же миг Теймар замолчал. Потом он произнес совсем другим тоном, сухим и жестким: – Впрочем, не верь мне. Я все это выдумал. Нет никакого дома на берегу, и красных цветов нет. У таких, как я, нет ничего… кроме собственной шкуры.
Он потащил ее за собой с такой силой, что Фиоре подумалось: если она споткнется и упадет, грешник не заметит и будет по-прежнему волочить тяжелое тело словно бездушную куклу. Девушка растерялась, затем рассердилась, но сделать так ничего и не смогла.
Туман рассеялся, и она увидела море.
В ее собственных воспоминаниях, равно как и в коротком рассказе Теймара, оно было совсем другим – ласковым и каким-то… нежным. Нежным, словно пушистая серая кошка. К такому фаэ можно было испытывать лишь светлые и добрые чувства, и Фиоре наконец-то поняла: именно они хранились в самом дальнем уголке ее памяти.
Но сейчас перед ней было совсем другое море: серая бескрайняя гладь, чей блеск наводил на мысли о стальном лезвии, способном нести лишь боль и смерть. От внезапно нахлынувшего ужаса Фиоре едва не задохнулась; она даже отступила на несколько шагов, но дальше отступить не сумела – подняться по скале без помощи Теймара ей было не под силу. Стоять на месте тоже оказалось опасно, потому что ноги постепенно погружались в серый песок. Пришла паника: «Он меня обманул! Заманил в ловушку!»
Тысяча глаз наблюдала за Фиоре из-под воды.
«Тебе не спрятаться! – пропели фаэ воздуха, принявшие облик вольно парящих серых перьев. – Ты наша, наша теперь! Навеки!»
– Умолкните, серые трещотки! – Грешник, скривившись, махнул рукой. – Идем.
– Не пойду… – проговорила она севшим голосом. Слова, сказанные вслух, неожиданно придали сил. – Ты потащил меня сюда… зачем? Море требует жертв?
– Да, – просто ответил грешник, чье бледное лицо вновь сделалось бесстрастным. – Но не сегодня и не сейчас. А тащил я тебя сюда потому, что толпа борцов за справедливость вполне могла бы сначала наведаться домой к той, которая дала приют отступнику, пропащей душе… Полагаю, с таким количеством гостей твой милый домик не справился бы.
– Так ты все знал заранее?!
Теймар молча отвернулся. Фиоре сжала кулаки и почувствовала, что вот-вот кинется на него, не совладав со злостью, как вдруг неподалеку раздался чей-то смех, до боли похожий на смех Черной хозяйки.
Звонкий девичий голос произнес:
– Ах, до чего мне по нраву ваши ссоры! Злые души в гневе вспыхивают, словно маленькие солнца! Я даже немного завидую вашей горячей крови.
Фиоре огляделась и увидела несколько больших черных камней шагах в пяти от того места, где они с Теймаром стояли. На одном камне восседало нечто студенистое, полупрозрачное и совершенно бесформенное, но чем больше она глядела на загадочное существо, тем плотнее оно становилось, а очертания рыхлого тела делались все более узнаваемыми и весьма… привлекательными.
Секунд через пять перед ними была девушка, чье прикрытое лишь длинными зеленоватыми волосами тело могло легко вскружить голову любому мужчине. Прелестную картинку, правда, чуть портили ступни – пальцы ног срослись в подобие шипастых плавников, – но даже самый взыскательный взгляд не добрался бы до них, остановившись на более интересных частях тела.