– Неужели любопытство ни разу не заставило тебя заглянуть в ее окно? – спросил грешник, не скрывая удивления. – Что-то не верится.
– Я… – Фиоре умолкла, остановилась. – Ох, Теймар! Я что же, действительно рассказывала тебе, как заглядывала в чье-то окно?
Он кивнул.
– Это на тебя не похоже, – заметил Геррет, с интересом посмотрев на нее.
– Вот именно… – растерянно пробормотала девушка. – Я точно знаю, что никогда бы не сделала ничего подобного. Подглядывать в окна – тьфу, это отвратительно! И все-таки я помню Клефтона… и тех женщин… Как бы еще я их увидела, если не через окно?
– Может, тебе все приснилось? – спросил Теймар.
Фиоре пожала плечами, и взгляд грешника на секунду сделался пронзительным. Губы шевельнулись, беззвучно произнеся: «Интересно…» – и девушка испугалась. Похоже, она совершила ошибку. Ей вдруг захотелось остановиться прямо посреди улицы, взять Теймара за руку и рассказать ему все от начала и до конца. Говорить пришлось бы долго, до самого утра.
«Не смей… – проронила владычица нави. – И думать забудь!»
Фиоре оставалось лишь покориться.
Среди окрестных домов все чаще попадались пустышки – безликие, безжизненные, похожие на скорлупки от выпитых яиц. В их окнах не горели огни, не шевелились ничьи тени, и даже воздух рядом с ними казался другим: затхлым, застоявшимся. Наяву здесь никто не жил, а ведь когда-то, если верить рассказам Кьярана, именно по этой улице вновь прибывшие путешественники попадали в самое сердце города…
Они миновали последний дом, покосившуюся развалину. Девушка невольно замедлила шаг, и Геррет, внезапно ставший очень молчаливым, последовал ее примеру. Дорога вильнула, пошла вниз по склону холма, мимо густых зарослей; вот впереди показался большой плоский камень – днем он часто становился пристанищем для ящериц, которые любили погреться на солнышке, но в нави их не было. Как, впрочем, и солнца.
– Теймар?
– Что такое? – Грешник, над правым плечом которого безмятежно парило золотое облако, обернулся и удивленно взглянул на своих спутников. Он стоял у самого камня, но по ту сторону. Фиоре сглотнула, ощущая внезапное волнение; волчонок заворчал. Можно было все объяснить на словах, однако она поступила иначе: пошла к Теймару… попыталась пойти. Ощущение было не из приятных: сначала воздух сделался плотным и упругим, а потом в лицо задул такой сильный ветер, что глаза тотчас же наполнились слезами. Она шагала на месте, ничего вокруг не видя.
Со стороны это выглядело, должно быть, забавно.
– Постой, не надо… – Его голос прозвучал очень спокойно. – Дай-ка мне руку.
– Как?! – почти что прокричала она. – Я не могу!
Ветер дул все сильнее и сильнее…
…а потом внезапно стих.
Прежде чем ее глаза вновь обрели способность видеть, Фиоре почувствовала, как пальцы Теймара сжимают ее запястье. Грешник осторожно потянул девушку к себе – мгновение – и барьер преодолен.
– Вот это номер! – восторженно воскликнул Геррет. – Ну и дела! Ты что же, разрушил его? – И, не дожидаясь ответа, мальчишка ринулся к ним. Через секунду он сидел на мостовой в нескольких шагах от преграды, растерянно моргая и потирая ушибленный зад. Ночной Эйлам по-прежнему охранялся, и Фиоре понятия не имела, как Теймару удалось обмануть невидимого стража, пусть даже всего один раз.
– Эй… – с обидой проговорил Геррет. – Ты что же, нарочно?
Теймар хмыкнул:
– Я тут ни при чем, а вот тебе не мешало бы научиться терпению. Вставай! И медленно – очень медленно! – иди сюда, ко мне.
– Да-а?.. Падать больно, знаешь ли…
– Знаю. Руку протяни, тогда не упадешь.
Сказано – сделано. Едва стало заметно, что Геррету приходится преодолевать сопротивление барьера, Теймар шагнул вперед и свободной левой рукой схватил тонкую мальчишескую ладонь. Фиоре он почему-то не отпускал.
– Ну вот, все в сборе. Очень хорошо.
– Так и будешь меня держать? – спросила она. Грешник кивнул. – Почему?
– Не хочу проверять, что произойдет… – проговорил он, отворачиваясь. – Барьер-то никуда не делся – он может отбросить вас обратно, а может и раздавить на месте.
– Раздавить?! – испуганно ахнул Геррет. – Не отпускай меня!
– Он не отпустит, – сказал золотой дьюс. – Не бойся.
Фиоре вновь почувствовала, как шевелится волк, и потребовала объяснений. Прикосновение Теймара, о котором она еще вчера мечтала, сделалось неприятным, и грешник это почувствовал: он и впрямь принялся рассказывать, что произошло, но его голос звучал как-то тускло, невыразительно.
Преграда была предназначена для того, чтобы Эйлам не могли покинуть люди.
Люди, но не дьюсы.
«Мы же единое целое, – сказал Теймар, и золотое облако еле слышно повторило последние слова. – Мы неразделимы, хоть в нави это не столь очевидно, как наяву. Если он может покинуть Эйлам сейчас, то я не вижу причин, по которым это не удастся сделать днем. Если понадобится, я смогу уйти…»
Фиоре показалось, что с неба на нее вот-вот посыплются камни.
– Ты собираешься нас бросить?!
– Не раньше, чем выполню обещание, – ответил грешник. Ей почудилась недосказанность, и он тут же прибавил: – Я пока что не знаю, когда это произойдет.
«Скоро, – поняла девушка. – Он уже все просчитал, все понял. Он уничтожит навь, как обещал, и уйдет. Ох, Создатель! Я и не думала, что все случится так быстро… слишком быстро!»
– Дверь… – вдруг проговорил Геррет. – Там дверь… Вы ее видите?
Шагах в двадцати от места, где они стояли, дорога поворачивала, прячась за холмом. Дверь располагалась именно там, причем прямо на дороге. Выкрашенная в зеленый цвет, с молотком в форме какой-то замысловатой фигуры и маленьким ковриком, постеленным у порога…
Как будто дом, внутрь которого она вела, стал невидимым.
– Ой, а ведь я ее уже видел раньше! Только это давно было, год назад. Еще до того, как мама запретила мне на улицу выходить.
– И где же ты ее видел? – спросил грешник. – Наяву?
Геррет решительно замотал головой:
– В нави. Где-то в двух кварталах от нашего дома, если в сторону совета идти.
– Теймар… – Фиоре закашлялась, скрывая волнение. – Я видела такие двери раз десять, если не больше. Это все шуточки какого-то заблудшего дьюса. Или нескольких. Разве кто-то мог построить дом в таком месте?
– Ты сама ответила на свой вопрос, – сказал Теймар, а золотое облако пробормотало: «Дьюс, еще чего… Никакой это не дьюс!» – Наяву здесь нет дома, так откуда же взяться дьюсу?
– Следует понимать, перед нами фаэ? – парировала девушка и тут же вспомнила дверь в песке, которую им обоим довелось увидеть не далее как накануне днем. Выражение ее лица, наверное, сделалось очень красноречивым, потому что грешник усмехнулся:
– Вот сейчас и проверим.
Хватка у Теймара была крепкой, любопытство тянуло его вперед, а Геррет подливал масла в огонь, нетерпеливо вытягивая тонкую шею, чтобы поскорее разглядеть загадочную дверь в мельчайших подробностях. Фиоре ощутила себя камнем, привязанным к ноге грешника, – этаким мельничным жерновом, большим и тяжелым. Она не могла остаться на месте, не могла удержать Теймара и Геррета… Ветерок тронул верхушки деревьев на холме; это был не ветер нави, а настоящий северный фаэ, весьма редкий гость в мире сновидений. Он принес тот самый запах – резкий, неприятный, пробуждающий тревогу. Запах зверя. Девушка неохотно сделала шаг и внезапно поняла, как должна поступить.
«Ты хотела, чтобы я признала твою власть? Тогда помоги мне!»
«Что ж, – ответил знакомый голос. – Ты сама попросила».
И на них упала тьма…
…Скрипка то плакала, то выла, и от жутких звуков кружилась голова.
«Где я? Что со мной?»
Вслед за слухом стали постепенно возвращаться и другие чувства: сначала Фиоре ощутила тяжелый запах ночных цветов, потом вдруг поняла, что дрожит от холода и что странная ноющая боль поселилась в ее запястьях и щиколотках. Зрение вернулось последним, но легче не стало – кругом по-прежнему простирался непроглядный мрак.
– Где я?!
Невидимый скрипач перестал терзать струны, и девушка услышала легкие шаги, которые могли принадлежать лишь Черной хозяйке. Шорох шелка… Негромкий далекий смех… Еле ощутимое прикосновение – затянутые в черную замшу пальцы вскользь прошлись по ее шее, словно обозначив место для удара топором.
«Тебе конец. Ты моя».
– Ошибаешься! – Голос Фиоре предательски дрогнул. – Я не твоя… Я ничья!
«Не обманывай себя. Ты никогда не была свободной. Сначала море… Потом Кьяран и краски – но недолго, совсем чуть-чуть… А теперь появился этот, золотоглазый! Из вас могла бы получиться неплохая пара, сложись все по-другому, но ты все решила, когда позвала меня».
Пока Черная хозяйка говорила, остатки смелости покидали ее пленницу, как вода покидает треснувший кувшин.
«Теперь я исполню свою… и твою мечту».
Во тьме расцвели тысячи огненных цветов, сумасшедший музыкант вновь заставил скрипку рыдать, а невидимые цепи натянулись, вынуждая Фиоре идти вперед. Она повиновалась – бездумно, словно кукла.
«Теперь этот город полностью принадлежит мне».
Безглазые личины окружили девушку со всех сторон, схватили за руки, увлекли за собой. Среди разноцветных масок мелькнула серая кошачья морда – Ньяга был поблизости и, наверное, ждал удобного момента, чтобы кинуть в нее еще одну молнию. «Ну и пусть, мне все равно». Фиоре подняла голову и поначалу решила, что видит небо, полное ярких звезд, – небо нави, – однако уже в следующее мгновение стало понятно, что над ней лишь высокий потолок и стая блуждающих огней. Это был не бульвар Щеголей, а огромный зал, но здесь тоже танцевали дьюсы.
Теймара рядом не было.
Геррет пропал.
«Не думай ни о чем, танцуй!»
Дьюс в пестрой маске попугая потянул ее за руку, привлек к себе. Фиоре попыталась воспротивиться, но цепи натянулись, а кандалы больно сжали запястья. Звезды на небе, мигнув, сложились в огромную надпись: «Подчинись!» Сопротивляться не было сил, и она поддалась: позволила закружить себя в танце, который делался все безумнее, позволила себе проиграть эту безнадежную битву.