— Может, вас проводить? — не слишком уверенно предложил бугай.
— Да нет уж, это я вас провожу. Хотя бы до корпуса, — решительно отозвалась доктор Кассел. — Надеюсь, палату вы сами найдёте.
— Ну, пойдёмте, — кажется, гордость всё ещё сомневался, стоит ли доверять свою драгоценную персону явно ненормальной врачихе. — Давайте, я хоть сумку понесу.
— Это дамская сумочка, а не авоська.
— И что? — не понял Варос, из всего курса этикета усвоивший, видимо, одно: если есть сумка, то её должен тащить мужчина.
— И ничего, — ответила Дира развеселившись. А что делать, если доктора всегда умиляла такая вот дремучая непосредственность? Ведь хотел же, как лучше. — Так что вы там говорили, будто ваш брат прав?
— А? — идти рядом с Кассел здоровяку было явно неудобно. На один его шаг приходилось три докторских. Вот бедолага и мучился, путаясь в собственных ногах. — Да говорю, что прав Кэп во всём. Я и бабник, и без башки. Ну, то есть, был таким.
— Сейчас изменились?
— Ну вроде того, — пожал могучими плечами Варос. — Чего тут ещё делать, как не думать? Всё лежишь, лежишь, в потолок смотришь. И как-то страшновато стало. Ведь чуть не помер. Пытался представить, как это: все остались, а меня больше нету? Такая жуть взяла.
Блондин передёрнул спиной, будто в ознобе.
— Вот об этом думайте поменьше, — серьёзно посоветовала Дира.
— Типа, докторский совет? — покосился на неё бугай.
— Типа того. Нет, я вовсе не говорю, что надо просто плюнуть на случившееся, но…
— Да ладно, — отмахнулся от неё красавец. — За дурака-то меня не держите. Всё я понимаю, хоть в университетах и не учился. Как-то больше по тренировкам.
— Постойте, это тут при чём?
— Ну, просто, — Варос действительно остановился, уставившись на землю — разве что ножкой не шаркнул. — Я и вправду понимаю: чурбан не отёсанный, про сумку вон не догнал. А туда же: умничаю, стихи пытаюсь какие-то сочинить. Правда, на бумаге у меня и впрямь выходит как-то проще.
— Вот сейчас вы точно дурь сказали, — громила глянул на доктора не слишком дружелюбно, исподлобья. Ну, точь-в-точь братец старший. — При чём тут ваше образование? Ум и талант никак от него не зависят. Они либо есть, либо их нет. А университеты только навык дать могут.
— То есть?
— Да как в вашем спорте, — сама не зная чему, улыбнулась Дира. — Натренировать можно любого, только не каждый станет… Кем там? Нападающим? Ну вот им и не станет. Но даже если у человека талант есть, то тренировки ему всё равно нужны.
— Вы правда так думаете? Ну, что я могу натренироваться и что-нибудь стоящее сочинить? — и снова улыбнулся, правда, теперь неуверенно, даже слегка заискивающе.
Не любила Кассел мужчин с богатым улыбочным арсеналом, очень не любила. А тут ничего с собой поделать не могла. Так и тянуло разулыбаться в ответ, да по голове эту гордость империи погладить. Только и останавливало, что тянуться было действительно далеко.
— Правда, — уверенно кивнула доктор. — Я правда так считаю. Хотите, книг вам принесу? Всё не так скучно лежать станет.
— Хочу, — вконец засмущался громила. — Стихов каких-нибудь. Я их мало знаю. Читать-то времени нет.
Какое уж тут чтение, когда пьянки-гулянки, да ещё и тренировки?
— Договорились. А сейчас пойдёмте-ка всё-таки в палату.
Кажется, планы Меркера оказались пророческими. Конечно, не всеми брошенную сиротинку, а целую гордость империи, но под опеку доктор Кассел всё же взяла.
Глава десятая. Операция прошла успешно. Жаль, больной об этом не узнает
Дверь ординаторской распахнулась с таким энтузиазмом, что едва вешалку, за ней стоящую, не сбила. Металлическая стойка укоризненно покачала разлапистыми рогулинами, увешанными «гражданскими» врачебными шмотками, но упасть так и не решилась. И то верно, нехорошо это. Пол, обычно фанатичного отдраенный санитарками до праздничного блеска, сейчас больше вокзальный перрон напоминал — так затоптан. И, например, доктор Шеллер вряд ли бы оценил, окажись его белоснежный пижонский пиджак в грязи. Мог и осерчать красавец.
— Это!.. Это!.. — раненым лосем взревел тот самый Шеллер, в сердцах швырнув смятую шапочку на стол. — У меня просто слов нет приличных! Ещё пара дней и я точно с моста сигану!
— Ты разбиваешь мне сердце, — меланхолично сообщила доктор Кассел, отпивая из огромной почти пол-литровой кружки, и переворачивая журнальную страницу.
Дире было хорошо, благостно и спокойно. С тех самых пор, как она решила: трепать себе нервы из-за иллюзионистов, планомерно громящих отделение нейрохирургии, дело бессмысленное и бесполезное, доктор пребывала в полной гармонии с миром. Всё равно же изменить что-либо ни в её силах.
Видимо, до начальства нечто похожее дошло. Потому как с сегодняшнего утра отделение закрыли для приёма новых пациентов. Старых либо выписали, либо распихали по соседям. А в опустевших палатах устроили гримёрки, вернув ординаторскую законным владельцам. Только вот врачей по домам не распустили, на это у руководства человеколюбия не хватило. Мол: мы мучаемся и вы с нами, из солидарности! Вот Кассел и мучилась — с чашкой горячего кофе и свежим дамским журналом.
— Степень сочувствия я оценил, — скривился Шеллер, отбирая у Диры кружку. — Но это, действительно, уже ни в какие ворота не лезет.
— А куда лезет? — спросила Кассел, с интересом за коллегой наблюдая.
Дождавшись, когда красавец, сделав изрядный глоток, закашлялся-таки, размахивая перед собой рукой, словно дым отгоняя, доктор аккуратно забрала чашку с даже на вид густой, как топлёная смола, жидкостью.
— Как ты это пьёшь? — просипел Шеллер, по-лягушачьи пуча глаза.
— С удовольствием, — заверила его Дира. — Так что опять случилось? Добрались всё же до кабинета заведующего?
— По мне, так он там скоро ночевать будет! — рыжий картинно тряхнул волосами, с размаху плюхнувшись на диван.
И с мученической миной закрыл глаза.
— Да? В последний раз я его видела в операционной. Не уверена, но, по-моему, он пытался одновременно вскрыть череп и кесарево[28] провернуть.
— Варос? — вытаращился Иро, забыв про амплуа утомлённого героя. — Кесарево?
— Сто-оп, — Кассел закрыла журнал. — Мы, вообще, о ком говорим? Лично я про актёра.
— А я про Варосов! Кому твои актёры нужны?! Кстати, это что? Цветы?
— Нет, капуста, — поморщилась Дира, даже не обернувшись к столу, на котором, в банке из-под компота, нагло торчал лохматый веник белых роз.
— Цветы? В хирургии? При тебе?!
Со скепсисом Шеллер явно переборщил, потому Кассел до ответа не снизошла. Да и не объяснять же Ирошке, что розы притащил тот самый, доктора старательно изображающий. И торжественно, при свидетелях, вручил веник Дире. Вчера актёр такой же трюк провернуть попытался, но был отправлен вместе с букетом туда, откуда пришёл. А сегодня достойная причина отказаться от щедрого дара исчезла — больных-то в отделении нет[29]. Можно, конечно, сослаться на правила, которые необходимо соблюдать в любой ситуации. Но как-то неудобно.
— Так что там с Варосами? — напомнила Кассел. — Младшего же, вроде, неврология приняла.
— Вовсе и не вроде, нечего тут из себя интерна изображать, — арочкой выгнув золотистую бровь, иронично и тонко усмехнулся Иро. — А то я не знаю, что это ты красавцу книг натаскала. И вчера аж на час после смены задержалась. Рифмы искали?
— Кстати, об интернах, — невозмутимо сообщила Хэлс, выплывая из стены и зачем-то тоже заглядывая в чашку хирурга. — Свежая байка из приёмной, ночного разлива. Доставили СЭПовцы мужика. Ну, мужик как мужик, из темечка топор торчит.
— Вот прямо так и торчит? — усомнилась Дира, разглядывая картинку с рекламой нижнего дамского белья.
Картинка была чудо как хорошо. А вот белья удручающе не хватало. За недостатком кружев рисовальщик прикрыл модель розами. И непонятно: то ли цветочки в комплекте идут, то ли отдельно продаются. Но ясно, что без них не обойтись.
— Ну, не торчит, — не смутилась бессменная дежурная. — Но рубленая рана, море крови — всё как полагается. Перегаром от бедолаги за версту разит. Да и сам весь такой… не слишком стерильный. Лежит, глазами лупает.
— В сознании?
— Говорю же, пьяный в дым. И, кажется, не первую неделю, — странное замечание странным никому не показалось. У пьяных и детей свои боги. — Так вот, пока врач этого рубленного осматривает, подкрадываются к мужику два интерна. Из хирургии они, что ли? Неважно! Попрактиковаться решили. Один серьёзно очёчки поправил и спрашивает: «Пациент, вам больно?». А второй другана локтем в бок пихает и шипит: «Ты что, дурак? У него же башка разрублена! Не так осмотр начинать надо». Тут СЭПовец, который болезного привёз, возьми и спроси, мол: «А как надо?». Ну этот, который второй умник, ресничками похлопал, эдак бочком к мужику подобрался — испачкаться, наверное, боялся — да и выдал сочувственно-сочувственно: «Мужчина, укажите локализацию болей».
— А что мужик? — хмыкнула Дира.
— А что мужик? — пожала внушительными, хоть и полупрозрачными плечами Хэлс, — Лежит себе, дальше глазьями лупает.
— Это им ещё повезло, — усмехнулась Кассел, откладывая журнал и с чувством зевая. — Когда я примерно в такой же ситуации оказалась, мне пациент подробно объяснил, где у него болит и куда мне идти. Тоже опыт: много новых слов узнала. Правда, у того топора в голове не было. Всего лишь ящер три пальца отхватил.
— Ну-ну, — фыркнул Шеллер, всем своим видом демонстрируя, что с ним таких глупостей не случалось.
Дира покосилась на красавца, но припоминать ему, как Ирошка поинтересовался у шестидесятилетнего дяденьки, когда у того последняя менструация случилась, не стала. Во-первых, все люди, и ничто человеческое не чуждо: какие графы в карте есть, те и заполняем. Во-вторых, рыжий в ответ мог тоже припомнить что-нибудь эдакое. А, в-третьих, лениво.