бежала. Наоборот, вся такая гордая! И нечего тут про мальчиков-девочек рассказывать. В сказках-то оно по одному, а в жизни по-другому.
— Так и мы вроде как в жизни, — развела руками Дира, старательно делая вид, что грозное нависание горы мяса её нисколько не трогает.
— Ой ли? — нехорошо прищурился громила. — А вот что-то кажется мне: ты, доктор Кассел, до сих пор в бабьи байки веришь. И, небось, ждёшь своего принца на белом драконе, а? Так что ж тогда всех вокруг шугаешь? На двух стульях даже твоего замечательного зада не хватит! Либо уж ты принцесска, либо вся из себя бой-баба!
— Дался тебе мой зад, — пробормотала доктор, вздрогнув-таки, когда дверь за разъярённым Варосом захлопнулась.
Правда, захлопнулась она не до конца — тут же и обратно открылась, покачиваясь на одной петле.
Не успела хирург дежурную чашку кофе допить, интерн по анализам новой пациентки отчитаться, а приволочённый едва не за шиворот, пьяненький больничный завхоз вторую дверную петлю доломать, как произошло явление господина Вароса номер два. К счастью, это не старший решил вернуться, чтобы продолжить диспут «за жизнь», а младший притопал.
Выглядел Рейн великолепно. Так и не скажешь, что его только вчера вечером с шабаша вытащили. Выбрит, свеж, зубы в очаровательно-обложечной улыбке сияют. В руках со сбитыми костяшками букет роз и бумажка. Ни на первое, ни на второе Дира особого внимания не обратила, а вот пальцами повреждёнными заинтересовалась. Намедни они целыми были.
— Здравствуйте, доктор Кассел! — торжественно провозгласил блондин.
— До свидания, — равнодушно отозвалась Дира. — Разворот на сто восемьдесят градусов и вперёд — до ближайшей помойки. Избавишься от веника, можешь вернуться.
Красавчик глянул на розы, будто позабыл об их существовании. И разулыбался ещё шире.
— Так они искусственные! Из эльфийского шёлка. Ручная работа!
— Идиот! — фыркнула Анет, демонстративно к громиле спиной поворачиваясь.
— В ритуальной конторе прикупил? — поинтересовалась хирург, меланхолично из чашки прихлёбывая.
— Почему… в ритуальной? — растерялась не долеченная имперская гордость.
— Потому что искусственные букеты только покойникам приносят! — прошипела интерн, отпихивая блондина от стеллажей с папками. — Чтобы простояли дольше.
Дира была уверена, что чудо к полкам только за этим и пошла — блондина пихнуть.
— Серьёзно? — тяжело поразился Рейн и букет зачем-то за спину спрятал. — А я не знал. Ну, теперь буду. Только вот у меня тут ещё один подарочек есть. Думаю, этот в самую точку попадёт.
Громила промаршировал к столу, шлёпнул на него бумажку, для верности ещё и пятернёй припечатав. Кассел глянула: обычный листок, кажется, из блокнота выдернутый. Уголок бурым запачкан — вполне возможно, что и кровью. Почерк знакомый, но неузнаваемый. Правда, понятно, что писавший сильно нервничал: буквы вкривь и вкось, за строчки заезжают, а под подписью ещё и клякса.
Вот подпись-то врача и заинтересовала.
Дира подцепила листок. Прочитала написанное — ничего не поняла. Прочитала второй раз. И только на третий до неё дошло: держит она в руках заявление собственного мужа на развод. При чём тут же и условия этого самого развода указаны: всё имущество, до брака супругам принадлежавшее, им же и остаётся.
Кассел потёрла бурый уголок совсем чуть-чуть, но ещё влажный. Даже пальцы понюхала. Точно, кровь!
Доктор вопросительно на Вароса уставилась.
— Ну чего? — смутился блондин, нервно волосы за ухо заправляя. — Ты же говорила: муж развода не даёт. Я и решил помочь. Чего не помочь-то хорошему человеку? Крикнул там ребят. Ты не бойся, наших, из команды. Пошли да поговорили по душам. Объяснили мужику, как он неправ. Тот понял. Так прощаешь?
— Поправь меня, если ошибаюсь, — с расстановкой протянула Дира. — В качестве извинений за то, что вчера устроил, ты выбил из моего мужа вот это?
Хирург тряхнула листком, словно кто-то здесь сомневался, о чём речь идёт.
— А что? Не надо было? — с эдакой агрессивной обидой сопнул Рейн.
Ну, точь-в-точь мальчишка, любимую мамочкину вазочку расколотивший, а потом осколки сапожным клеем склеивший. Ожидал-то похвалы, а вместо этого новую трёпку получивший.
— Ты идиот? — сама не понимая зачем, спросила Дира.
— Ну я ж правда, от чистого сердца! Вот чем хочешь поклянусь! — красавчик даже руку к груди в порыве искренности приложил. — Не такой, изменился, честно! Вот как тут побывал, так и понял: не по мне та жизнь, которая раньше была, другого хочу!
— Я заметила, — согласна кивнула Кассел. — Или что? Раньше ты не четверых, а сразу восемь оприходовал и пил в два раза больше?
— Нет, всё не так! — посмурнел красавчик. — Да, вчера я того… ну, напортачил. Пришли там одни. Просто так пришли, навестить. А потом другие. И пошло-поехало! Я ж не хотел! Но потом так захотелось… Только больше не стану, клянусь! Извини, в общем, не повторится.
— На кой мне твои извинения? — стараясь выговаривать слова почётче, а, заодно, на ор не срываться, процедила Кассел. — Ты не у меня, а у себя прощения проси. Не моей — своей башкой рискуешь. Мне то что? Помрёшь и помрёшь! Слава Деве, я за тебя больше не отвечаю. Да вот ещё перед ней можешь извиниться, — доктор ткнула пальцем в сторону замершей испуганным кроликом Анет. — Что-то мне подсказывает, не только стихами вы баловались. Песни же свои про: «Я изменюсь» — брату пой. Тут они ни к чему.
— Да я честно…
— А мне вот до… — эпитет из лексикона новой пациентки в данном случае очень бы подошёл, но Дира сдержалась — каким чудом и сама не поняла, — … до фонаря. Во-первых, я не верю, будто кто-то что-то переосмыслить может. Не меняются люди-то. Да, конечно, перепугался, присмирел. Но как только опять здоровым себя почувствовал — за старое взялся. Таким и останешься. Если повезёт — до старости. Не повезёт, так до могилы. А, во-вторых, мне плевать. И, в-третьих…
— И с чего вы уверены, будто всегда правы? — вызверилась вдруг Анет, вконец растерявшегося Вароса своим тщедушным тельцем загораживая. Выглядело оно забавно. Моська, только не на слона тявкающая, а на слоновьих обидчиков. — Если некоторые тут, всегда правые, меняться и свои ошибки признавать неспособные, то это ещё не значит, будто остальные такие же! А вот возьмёт и действительно по-новому жить станет!
— Ты ещё скажи, что это он просто раньше свою женщину не встретил, — пробормотала Кассел, тоже несколько ошарашенная.
— А вот и не встретил! — грозно тряхнула кудряшками чудо. — Просто до этого Рейн настоящего смысла не видел.
— Милая, весь его смысл в обожаемых драконах и спорте…
Вот зачем, спрашивается, сказала? Её это дело? Абсолютно точно: не её.
— Это мы ещё посмотрим, — угрожающе пообещала интерн. — Пойдём, Рейн. Тебе тут и вправду делать нечего. Извинился — молодец. А теперь я хочу кофе!
Боевая дева, напоследок ещё разок победно тряхнув локончиками, подхватила слабо упирающуюся гордость империи под локоть и поволокла из ординаторской. Самое удивительное, что Варос хоть и оглядывался растерянно, но шёл.
Дира их даже окликать не стала. Конечно, всего, что хотела, блондину она так и не высказала. Но с другой стороны, не доктору взрослому бугаю объяснять: бить чужих дядей нехорошо и, вообще, такие поступки серьёзными последствиями грозят.
Ну их! Пусть проваливают вместе с благословением Близнецов. Хватит с неё Варосов. По крайней мере, на сегодня точно хватит.
Удачный день на то и удачный, чтобы феерично закончиться. Собственно, Кассел чего-то подобного и ожидала, поэтому увидев рядом с больницей экипаж своего супруга, нисколько не удивилась. И даже подошла послушно к приглашающе открытой дверце, догадываясь, по какой причине сиятельный лорд Ван’Риссель навстречу не вылез.
Хорошенечко же разглядев в полумраке лицо дорогого Меркера, Дира решила, что будущему парламентёру — или кем он там становиться собрался? — ещё дней десять на публике показываться не стоит. То ли «ребята», убеждая, с аргументами перестарались, то ли лорд так брачными узами дорожил, а только физиономия его больше всего качественную отбивную напоминала. И ни очки, ни пудра, делавшая мужчину похожим на хорошо разложившийся труп, положения не спасали.
— Лестница слишком скользкая попалась? — поинтересовалась Кассел не удержавшись.
Ну, бывают такие моменты: знаешь, что язык за зубами прятать стоит. Но ведь никаких сил промолчать нет.
— Я приехал чтобы сообщить: в этот раз ты своего добилась, — процедил Ван’Риссель, хоть и не слишком внятно, зато весьма злобно. — Мы на самом деле разводимся. Но не льсти себе, не потому, что твои методы подействовали. Просто не желаю иметь ничего общего с такой особой.
— Да пожалуйста, — пожала плечами Дира, ожидая какой-нибудь гадости.
Ну не мог её муж просто так со всем согласиться. Наверняка же припас пакость. Уйти неотомщённым — это совсем не в стиле Ван’Рисселя.
— Посмотри на себя, до чего опустилась! — прошипел Меркер. — Подсылаешь любовников, чтобы… они за тебя проблемы решали! — кажется, там задумывалось нечто более патетичное вроде: «Чтобы они твоего мужа искалечили». Но этот господин всегда хорошо чувствовал публику. — Нет, я и раньше нисколько не сомневался и даже не раз это утверждал: сама по себе ты ничто, пустышка. Но мне и в голову не приходило, что способна опуститься до такого!
— Про «опуститься» ты уже два раза помянул, — негромко сказала Дира. Впрочем, её супруг, несмотря на трагичность момента, тоже голоса не повышал. — Нельзя ли уточнить: чего имеешь в виду?
— Неужели скатишься до оправданий?
Кажется, Меркер собирался иронично бровь приподнять, но ничего путного у него не вышло. Просто раздутую физиономию странно перекосило.
— Не скачусь, — заверила Кассел, — да ты мне всё равно не поверишь, хоть я тут и ни при чём. И знаешь что? Можешь не отвечать, не интересно. Всего хорошего и благ. На днях попрошу адвоката связаться с тобой.