«Ну как? — спросил на ухо город. — Тебе нравится?»
Я кивнула. Откинулась на спинку скамейки и прикрыла глаза. Как хорошо поесть в жару холодного супа, спасаясь в тени огромного дерева!
«Тогда смотри на другие мои чудеса», — пригласил город.
Я открыла глаза. Мальчик тем временем залез на башенку. Сестра стояла у её подножия и наполняла совок песком. Потом она осторожно потянула за цепочку и подняла совок к брату, а тот высыпал песок в специальное отверстие, и оба долго радовались шуршанию и сухим брызгам песочного дождя, вылетевшего из трубы рядом с девочкой.
«Дальше, смотри дальше!» — настойчиво звал город.
Я огляделась и увидела за акацией другие деревья: магнолии с твёрдыми блестящими листьями, куст розового олеандра, увенчанный нежными, как свадебные украшения, цветками, и ещё один огромный пятнистый платан.
«А ты научишь меня своему языку?» — мысленно спросила я у города.
«Конечно».
«А какой самый лучший способ? — спросила я. — Что нужно знать прежде всего? Грамматику Роситы? Или лучше сосредоточиться на диалогах Исабель? А может, надо вернуться в магазин и что-нибудь ещё спросить у того индийца?»
«Ты прямо как средневековый алхимик! — засмеялся город, и платан покачал колючими, как морские ежи, плодами. — Хочешь найти философский камень!»
«Да! — с жаром ответила я. — Хочу отыскать этот способ, научиться сама и помочь своей ученице! Ведь я учитель, и…»
— Вот ты где! — недовольно сказала Марининым голосом моя соседка.
То есть на самом деле это была Марина, замершая передо мной, скрестив руки на груди и сдвинув брови. «Furia» — вспомнила я слова Кико.
От неё исходила такая злость! Мама девочки и мальчика быстро закончила разговор по телефону, сунула мобильный в сумку и, позвав детей, поспешно ушла с площадки. Мне показалось, они убежали из-за Марины. В считаные секунды мы остались одни.
Вообще удивительно, как Марине всё время удается незаметно ко мне подкрадываться. Или это я так глубоко погружаюсь в свои мысли, что не слышу и не вижу ничего вокруг? Честное слово, хоть радар выставляй, который начнёт пищать «Идёт фурия, идёт фурия!» при её приближении.
— Ты почему сбежала?! — спросила Марина сурово, как на допросе.
— Ты ведь ушла с ребятами, — пролепетала я, глядя на неё снизу вверх, — я думала, ты надолго.
— Ты думала! — передразнила Марина. — Из-за тебя мне было скучно идти домой одной.
— А Кико и… Алекс?
— Эти охламоны побежали обедать, — презрительно сказала Марина, — макарошки по расписанию. Да меня они особо и не интересуют! Мне нужны нормальные парни. Серьёзные. Сегодня идём на поиск. В клуб. На всю ночь.
— А занятия? — робко спросила я.
— Прогуляем! — отмахнулась Марина.
Перед моими глазами вдруг замелькал год, который я потратила, чтобы заработать деньги на эту поездку. Я услышала капризный голосок Даны, отказывающейся учить местоимения, и насмешки Розы Васильевны. Я вновь почувствовала страх и мучения, которые сопровождали меня на первых уроках, и огромную физическую усталость, которая накатывала ближе к концу года…
— Нет, — твёрдо сказала я и поднялась со скамейки, — извини, но нет.
— Как это? — опешила Марина. — Ты что, крейзи?
— Я не хочу прогуливать, — тихо сказала я, глядя в сторону, на совок, болтавшийся на башенке.
— Ну смотри! — прошипела Марина и, развернувшись на каблуках, умчалась прочь.
Я сунула пустую коробочку из-под гаспачо в мусорный бак и поплелась домой. Какая неприятная вышла ссора. Из-за неё я перестала слышать голос города. Да и вообще не хотелось даже смотреть по сторонам. Может, надо было согласиться? Ну подумаешь, прогуляла бы денёк.
С другой стороны, я ведь сама учитель. И я знаю, что, если не заниматься регулярно, результата не будет. К тому же завтра Исабель даст нам какое-то задание. Нет уж, либо учёба, либо гулянка…
Но всё же неприятно вышло.
Дверь в квартиру мне открыла сеньора. Она говорила по мобильному, поэтому просто помахала мне рукой, а потом указала на гвоздик у двери, где висело несколько ключей с бирками. На одной из бирок было моё имя. Я поблагодарила кивком и сняла ключ. Странно, он показался мне таким тяжёлым… За тумбой с вазочками я разглядела стул и осторожно опустилась на него. И ноги мне показались тяжёлыми, а уж про рюкзак вообще молчу!
Сеньора всё говорила и говорила, повернувшись ко мне спиной. Я уловила слова «туристы» и «плохо», но всё равно не поняла, о чём она вещала. Когда сеньора закончила и развернулась, то даже ахнула от удивления и смущения, обнаружив меня на стуле. Видимо, она думала, что я прошмыгнула в свою комнату. Но самое изумительное было в том, что она принялась мне зачем-то объяснять, о чём она говорила! Мне-то какая разница? Я всё равно ни слова не понимаю! И объяснение мне не помогло. Сеньора толковала что-то про свободу, которую нужно давать туристам, и про вазочки. Но при чём тут вазочки?!
У меня разболелась голова, и я прервала её речь вопросом:
— Вай-фай?
— ¿Perdón? — недоумённо переспросила она.
— Вай-фай! — сказала я погромче.
Несколько секунд мы смотрели друг на друга в недоумении. «Да я совсем тупая, — отчаялась я, — даже пароль от вай-фая узнать не могу!»
— А! — вдруг сообразила сеньора. — Ви-фи!
Ну конечно, «ви-фи». Зачем испанцам напрягаться и разбираться, что английское i читается не как «и»?
Сеньора заулыбалась и показала на одну из вазочек, металлическую. Из её горлышка торчал листок. Я взяла его, развернула. Ну да, вот он, пароль от вай-фая. Не дом, а какой-то форт Боярд. Особенно меня сразил пароль: слово Barcelona задом наперёд. Ну просто гении шифровки они с сыном, что и говорить!
Уставшая, я заползла в свою комнату. Погладила комод, даже поздоровалась с ним шёпотом. Вдруг вечером он снова покажется мне страшилищем? Лучше уж задобрить его заранее.
Без сил рухнула на кровать. Немного полежала, прислушиваясь к тишине. Потом включила «ви-фи» и описала маме через вотсап свой день. Мама отреагировала сразу. Наверное, сидела и ждала, бедолага, новостей от меня. Я рассказывала про занятия, но маму интересовало, не голодная ли я и (внимание!) не мёрзну ли.
«Страшно мёрзну», — ответила я и послала саркастический смайлик. Последние силы ушли на то, чтобы успокоить маму. Да, я ела, целый литр супа. И целый батон хлеба. Про то, что на ужин меня ждёт шоколадка, я, понятно, умолчала.
«Так что там со способом?» — устало спросила я у города, когда разговор с мамой был окончен.
Но город молчал. Точнее, он говорил со мной: автомобильными гудками, детским смехом под окнами, криками чаек. Звал за собой, манил, уговаривал… Однако я не могла даже оторвать голову от подушки.
Перед тем как отключиться, я всё же решила повторить предлоги, употребление которых нам сегодня объяснила Росита. Вдруг это и есть тот самый философский камень?!
Глава 13Море — друг мужского рода
«Просыпайся!» — сердито сказал на ухо город.
Я вскочила. Город сердится? Этого ещё не хватало. Мало мне недовольной Марины.
«Чего бухтишь?» — спросила я, зевнув.
Солнце уже проникло сквозь резные ставни и расцветило жёлтыми полосами комод.
«Как не бухтеть, — обиженно сказал город, — ты уже третий день у меня! И не видела самого главного!»
«Погоди, — встрепенулась я, — но где оно?»
Город опять замолчал. Какой бука… А про него ещё пишут «самый энергичный и жизнерадостный на свете».
Впрочем, город прав. Почему я до сих пор не добралась до… моря?!
Как и накануне, я поднялась раньше всех. Но сегодня я была умнее. Первым делом принялась за молоко с хлопьями, которое снова ждало нас на столе, а потом вытащила из вазы с фруктами две груши и банан. Вот теперь не пропаду! На столе сегодня возвышалась жёлтая пластиковая баночка с какао. Похоже, им можно угоститься. Но как подогреть молоко? В микроволновке? Тогда звонкое «дзынь» разбудит моих коллег по квартире. А плита у сеньоры была странная, непохожая на ту, что у нас дома. Я решила не рисковать. Взяла стакан, налила холодного молока, сыпанула какао. Вкусно, даже без сахара!
Я подошла к окну, распахнула его, выглянула вниз. Окна выходили как раз на детскую площадку, на которой я вчера обедала. Возле башенки стояли два парня, один пытался залезть на шину, чтобы прокатиться, а другой хохотал, держась за стенку. «Наверно, гуляли всю ночь и развлекаются под утро», — подумала я. Завертела головой и задумалась: в какой стороне море?
Вдруг прямо перед моим носом с оконной рамы спустился паучок. Он был красновато-рыжим, с изящными вытянутыми лапками. Не скажу, что я люблю пауков, но этот был какой-то уморительно-смешной. Такой занятой! То поднимался вверх, то снова спускался до самой рамы.
— Привет, — тихо сказала ему я, — не знаешь случайно, где тут у вас море?
Паучок не ответил. Только замер, покачиваясь на паутинке. Я присмотрелась к нему. Не показывает же он лапой дорогу, в конце концов…
Вдруг вдалеке послышался птичий крик. Показалась чайка. Её догоняла другая. Я заметила, что у первой из клюва что-то торчит. Рыба? Чайка сделала круг над площадкой. Вторая подрезала её, но неудачно. Первая всё равно улетела назад.
— Значит, там, в той стороне, где моя школа, — пробормотала я. — Спасибо, Алехандро.
Не знаю, почему я решила так назвать паучка. Может, его звали по-другому. Но теперь он стал моим другом. Странные у меня тут друзья. Комод, паук и город. Но главное, что они есть.
И я побежала к себе в комнату за купальником и кремом от загара. Сегодня обязательно доберусь до моря!
На уроке грамматики — новая тема: род существительного. Сначала Росита объяснила, что в испанском, как и во многих других языках, слова разделяются по родам. А потом занялась более сложными случаями.
У меня, как и у полек, вопросов не возникало. А вот у девочек-американок были очень недоумённые лица. Понятное дело, в английском языке у существительных ведь нет категории рода. Наконец одна из американок подняла руку и спросила, почему же карандаш — мужского рода. Нет ли в этом какой-то дискриминации?