Когда мы вышли на улицу, Марина зашаталась.
— Не могу идти, — пожаловалась она.
— Хватай меня за шею, — велела я, — только подожди, глотну воды.
— Я тоже хочу пить, — жалобно сказала она.
Я открыла бутылку, протянула ей. Марина сделала несколько жадных глотков. Потом вернула бутылку, снова чуть не завалившись на меня. Я едва успела её поймать. Она прижалась к моей шее лбом. Он был у неё горячий, просто жуть. Раскалённый лоб, как будто его на сковородке поджарили.
Я перевела взгляд на бутылку и чуть не взвыла. Если она болеет, то я точно заражусь, выпив после неё. Что ж такое?! Мой рот был как будто полон песка. Горько-солёного, с морского берега. Но делать нечего, нужно добираться домой…
Идти Марина не могла. Стояла, сгорбившись, опираясь о стену одной рукой и бессильно свесив другую, как пластилиновую. Глаза то открывает, то закрывает. Я заметила, что она как-то странно дышит, со свистом.
— У тебя горло болит?
Марина приоткрыла глаза.
— Опирайся на меня, — вздохнула я.
— Я не дойду, вызови такси, — пробормотала она.
— У меня нет денег на такси, — устало сказала я.
— Ты сказала, у тебя осталось ещё…
— Марин, это ВСЁ, что у меня осталось! — сорвалась я. — Если то, что я отдала тебе, ты потратила на наряды, то остальные МОИ деньги нам пригодятся просто на жизнь! Ты думала о том, что еду тоже нужно покупать?!
— Я не хочу есть, — возразила она.
— Пока не хочешь! — продолжала возмущаться я. — А утром захочешь!
— Утром нас кормит сеньора…
Мне страшно захотелось её стукнуть. Или толкнуть. Или сбежать от неё домой. Она отвратительное, гадкое, глупое существо, которое не видит ничего дальше своих хотелок!
«Давай её дотащим?» — вздохнул над ухом город.
«Хоть ты оставь меня в покое! Тебе-то что?!»
«Мне её жалко».
«Что-о?! А вот меня, меня тебе не жалко?!»
Я так разозлилась, что прошипела Марине:
— Меня от тебя тошнит! Поняла?! Тошнит! Ты мне противна!
Но Марина неожиданно не стала возражать. Улыбнулась только криво. «Да, мол, я такая, что ещё скажешь?» И эта её ухмылка подействовала на меня словно холодный душ.
— Обопрись на меня, — буркнула я, — держи рукой за шею и иди потихоньку.
«Мне всех жалко», — печально сказал нам вслед город и зашелестел листвой акации.
Но я только отмахнулась. Я совсем не так представляла себе поездку в другой город на учёбу.
Глава 24Доктор Микаэла из Грузии
Когда мы наконец добрели до дома, начало светать. Над головой бесшумно носились чайки, а потом одна из них истошно закричала.
«Вроде петуха, — равнодушно подумала я, — утро объявляет. Вставать пора. Нормальным людям».
Как назло, не работал лифт. Пришлось тащить Марину по лесенке-наутилусу. С каждым шагом она повисала на мне всё больше. На ощупь она была горячее раскалённого песка. Сонная, тяжёлая. Но хотя бы шли молча. Сил спорить не осталось ни у меня, ни у неё. Когда я толкнула плечом дверь в её комнату, то чуть не заплакала от счастья. Неужели мои мытарства заканчиваются?! Сейчас я положу Марину на кровать, а потом бегом в душ, завтракать остатками каши и — на учёбу?! Там-то можно забыть о ночном кошмаре, хотя бы на полдня. Исабель скажу: пусть даёт мне другого компаньона. Хоть бы того же Кевина. Ещё целая неделя — успеем выучить диалог и отрепетировать сценку.
Стыдно признаться, но я испытывала что-то вроде облегчения. Как будто тащила-тащила на себе огромный валун, вроде тех, что у пирса, по имени Марина, а теперь могу сбросить его и идти дальше с расправленными плечами…
Я на цыпочках вышла из комнаты и прикрыла дверь. Бегом на кухню! Пить!
Никогда вода из кувшина не казалась мне такой вкусной! Она даже сладкая, эта вода! Может, у них тут в Испании какую-то особую воду из скважин добывают? Я утёрла губы, прислушалась к себе и снова принялась пить холодную, прозрачную, неимоверно вкусную воду. Выдула, наверное, больше литра. Внутри у меня теперь был целый аквариум. Я хихикнула. Молодец я всё-таки. Не бросила эту мерзкую Марину, дотащила! Пусть теперь сеньора с ней разбирается!
Тут мой взгляд упал на записку на столе. Тьфу ты… Совсем забыла. Я посмотрела на кувшин. Там ещё оставалось воды примерно на стакан.
Я помедлила… Потом открыла шкаф, нашла чашку, из которой Марина пила чай. Ярко-розовую, с надписью «I love Barcelona». Только воды отнесу, и всё. Что ей ещё может понадобиться? Ну ладно, сделаю пару бутербродов. Если успею…
Я посмотрела на часы. Да, если успею до начала занятий.
Марина лежала спиной к двери. Я тихонько обошла кровать, заглянула ей в лицо. Белая, как салфетка. И дышит ужасно. Свистит, хрипит. У меня по спине побежали мурашки. А вдруг, пока я буду на занятиях, Марина… Нет, нет, это невозможно! От хрипов не умирают!
Я поднесла руку к её лбу. Прикасаться не стала, держала руку на расстоянии. Сантиментов пять. Но даже так чувствовался жар. В голове всплыло слово «судороги». Не помню, что это такое… Воображение нарисовало Марину, которая корчилась, словно Волан-де-Морт наслал на неё заклятие Круциатус.
Она вдруг задышала часто-часто, как будто ей не хватало воздуха.
— Эй, — испуганно позвала я её и потрясла за плечо, — эй!
Марина не проснулась. Только вдохнула глубоко и выдохнула с жутким хрипом.
Я бесшумно поставила чашку с водой на стол и вышла, прикрыв за собой дверь.
Одиночество навалилось на меня, как огромный мохнатый медведь… Надо же, а ещё утром я была ему рада. Выходило, что одиночество приятно, когда ты счастлив. Но если попал в беду…
Я добрела до своей комнаты, толкнула дверь. Уже рассвело, и беспорядок, оставленный мной при торопливых сборах, выглядел угнетающе. Кровать напоминала разорённое птичье гнездо. Я села на стул. Что делать? Звонить сеньоре? Хорхе? Может, Бенисьо?
Я открыла вотсап, пролистала список контактов.
— Мама, привет, это я… Ты спишь? Прости, разбудила. Нет, ничего не случилось. То есть случилось, но не со мной. Моя соседка по квартире заболела.
Я думала, мама спросонья придёт в ужас, станет советовать мне держаться от больной подальше, чтобы не заразиться, начнёт расспрашивать о том, не болит ли что у меня… Но она довольно спокойно объяснила мне, что каждой из нас сделали в Москве страховку, что этот листок хранится у меня в той же папке, где лежат мой паспорт и прочие документы, что я должна найти там телефон и позвонить по нему.
— Не знаю, на каком языке они с тобой будут говорить, — зевая, сказала мама, — скорее всего, на русском. Может, даже русский врач найдётся. Позвони. Потом мне напиши, как и что. Сама-то как?
— Нормально, — улыбнулась я, стараясь не хлюпать носом.
Хотя у меня по щекам текли слёзы — только от того, что я услышала такой далёкий и такой родной мамин голос, — и сразу стало так жалко себя… Но мамина интонация меня успокоила. Если мама не видит повода для паники, то чего я буду психовать? Вызову врача, раз положено, и всё.
— Спасибо, мам. Ты меня спасла.
— А ты тоже себя плохо чувствуешь?! — всполошилась мама.
— Нет, — засмеялась я и всё-таки потянула носом, — психологически спасла.
— А ты там ешь? Что?
— Кашу, — успокоила я её, — вкусную овсяную кашу. Я напишу.
Стоило мне понять, что есть где попросить помощи, как происшествие потеряло трагический оттенок. Хотя я и плоховато соображала из-за недосыпа, но быстро нашла нужный документ и позвонила. На этот раз по скайпу. Мне ответила любезная русская девушка и разъяснила, что мы и правда имеем право на вызов терапевта, только для этого ей нужны Маринины данные.
— А можно вызвать врача ко мне? — взмолилась я, вспомнив, какой кошмарный беспорядок царит в Марининой комнате, и не испытывая никакого желания искать там её документы.
— Вы тоже болеете? — деловито спросила девушка.
— Нет, — призналась я.
— Тогда я жду вас с данными вашей подруги! — жизнерадостно подбодрила меня девушка. Я представила себе её в красивом офисном наряде и с чашкой дымящегося кофе у компьютера.
Пришлось снова вернуться в Маринину комнату. Марина лежала на животе, подмяв под себя подушку.
— Марин…
— …
— Марин, где твои документы?
— Зачем тебе? — спросила она неожиданно резко, но по-прежнему не открывая глаз.
— Врача хочу вызвать! — буркнула я.
— Возьми в сумочке.
— Какой именно?
Но Марина уже снова развернулась к окну. Закашлялась и затихла.
Я оглядела комнату. Сумочки валялись везде. Серебристые, синие, чёрные, тряпочные, из кожзаменителя — если их все собрать в одну кучу, гора будет выше меня. С какой же сумочкой Марина была вчера? Не помню. Я бы и в обычном состоянии не обратила на это внимания, а уж вчера…
Я покосилась на Марину, спящую в платье в стиле фламенко, и задумалась: какая же к нему подойдёт сумочка? Тут я заметила, что из-под подушки торчит блестящий ремешок. Наклонилась, осторожно потянула за него… Ура! Красная сумочка в чёрный горох! В ней обнаружился паспорт.
— Отлично! — похвалила меня девушка по скайпу.
Судя по её очень бодрому голосу, она уже допила свою чашку кофе.
— А теперь мне нужен номер её страховки!
— Я вас прошу! — взмолилась я. — Пожа-а-алуйста! Не гоните меня его искать. Неужели этот номер по паспорту не найти?
— Можно, — легко согласилась девушка, — только долго.
— Я подожду, — тяжело вздохнула я.
В ожидании ответа прилегла на диван. Даже чуть задремала, но тут сквозь сон прорезался голос:
— Я всё нашла! И ваш адрес в том числе!
«А у неё славная работа, — сквозь дрёму подумала я, — помогать другим людям, попивая кофе».
— К вам отправлен доктор. Её зовут Микаэла. Ждите. Никуда не уходите! Вы меня слышите?!
Я разом проснулась.
— А это обязательно? Что именно я её должна дождаться? — растерялась я, глянув на часы. — У меня занятия.
— В доме есть кто-то ещё? Кроме больной?
— Н-нет…
— Тогда вам придётся пропустить занятия, — сочувственно сказала девушка. — Хорошего дня!