Прозвенел звонок. «Не придёт», – решила я. Дошёл до школы и передумал. Или повесил куртку в гардеробе, а какая-нибудь первоклашка вскрикнула, увидев его пятно, и он, сорвав куртку с крючка, умчался прочь. Или почти добрался до класса и столкнулся с Арсеном. Хотя нет, вон он, Арсен, сидит рядом с Виталиком, читает какую-то «Экономику в комиксах».
В этот момент вошёл Ромка. Все затихли и уставились на него, как на нового учителя. А я раскрыла рот, хотя так ничего и не смогла сказать. Помахала ему рукой и улыбнулась. Он пробормотал:
– Всем здорóво!
И пошёл между рядами, сгорбившись, не поднимая глаз.
Класс разделился на две половины: одна видела Ромкино пятно, другая – нет. К зарождающемуся у меня восторгу, лица с обеих сторон класса выражали недоумение. Где же страшные увечья? Где ужас и кошмар? Ну, пятно у парня, делов-то!
– Ром, привет! – воскликнула Маша Кароль и лучезарно улыбнулась.
Она сидела в той части класса, которая наблюдала за пятном, но ей Ромкина внешность явно понравилась, потому что она наверняка вообразила себя Анжеликой из того старого фильма.
Ромка натянуто улыбнулся. Костя, отличник, поднялся и протянул Ромке руку. За ним поднялись ещё два парня. Эх, я, кажется, недооценивала подмогу отличников! Ульяна тоже поднялась с места, помахала Ромке, но тут же, застеснявшись, села на парту. К моей радости, увидев живого и почти невредимого Ромку, все сразу забыли про то, чем я пугала их вчера, отогнали из памяти как страшный призрак, как то, чего не должно случиться с нами, молодыми и красивыми, полными жизненных сил. А Ромку с его огромным пятном, бледнеющим на глазах, заново приняли в этот круг ещё с большим энтузиазмом, чем раньше. Только Ленка Елфимова всё с недоумением оборачивалась на меня и начинала фразу, которую ей никак не давали закончить:
– Ты же сказала…
Тут кто-то вмешивался, прерывал, и она закрывала рот, чтобы помолчать минутку, а потом снова начинала:
– Ты же сказала…
В итоге почти весь класс поднялся с мест поздороваться с Ромкой. Историчка, завидев такую толпу, опешила, а потом заметила Ромку и просияла.
– Как тебе моя таблица? – спросила она первым делом.
Хороша, да… Ни «Здравствуй!», ни «Как себя чувствуешь?». Это было то, что доктор прописал. Ромка оживился, перестал видеть лбом, ушами и затылком, кто как глазеет на его пятно, и воскликнул:
– Отличная! Только у меня есть пара дополнений!
Тут все расхохотались – то ли от неожиданности, то ли чтобы продлить эту славную паузу, оттяпывающую секунду за секундой от занудного урока, а я обернулась и посмотрела на Виталика. Он не сводил глаз с Ромки. Потом столкнулся взглядом со мной и нахмурился. Я сложила ладони на груди. Прости, мол, хороший человек. Так было нужно. Для дела. И Виталик (вот всё-таки удивительно чуткий парень) кивнул и тоже поднялся поприветствовать Ромку.
По лицу Арсена бродила ухмылка. «Всё, конец, – похолодела я. – Он ведь терпеть не может, когда внимание приковано не к нему. Сейчас ляпнет такое, что Ромка убежит, отпихнув историчку, и его выгонят за это из школы».
– А я хотел бы знать, – начал Арсен, вальяжно раскинувшись на стуле. – Хотелось бы уточнить…
– Уточни в «Википедии», – бросил ему неожиданно Виталик. – Или в «Ответах Мэйл. ру».
Тут все снова засмеялись, на этот раз глядя на Арсена, и тот успокоился, поднял руки, мол, ладно, уговорили. Правда, в глазах его так и прыгали, рвались наружу смешинки, и, возможно, попозже он ещё вернётся к нам и сделает объектом насмешек меня, Ромку или даже Виталика. Однако сейчас он затих. И на том спасибо. Временное перемирие с классным клоуном – штука весьма обнадёживающая.
Да, это был мой триумф… Я знала это, и знал Ромка, который потихоньку пробирался ко мне, к своему месту за партой рядом со мной, и в его взгляде светилась та самая теплота, которая подружила нас ещё год назад. Я приготовилась наслаждаться победой.
Внезапно в сумке затрезвонил телефон. Как же так, я ведь всегда выключаю его перед уроком! Я схватила сумку, стянула с неё клетчатый шарф, при виде которого Ромка заговорщически подмигнул мне, и нашла на дне трезвонящий мобильник.
– Молочникова! – грозно сказала историчка, всё больше злясь от всеобщего оживления и несобранности. – На уроке – как в театре! Режим «без звука». Не только у мобильных, – добавила она, бросив строгий взгляд на Арсена, который начал рассказывать какую-то шуточку про режимы в телефоне.
– Да-да, Елизавета Ильинична, – пробормотала я, доставая телефон, который никак не мог успокоиться.
Глянула на экран и чуть не выронила. Папа! Мне звонил папа! Когда он звонил мне последний раз? До Испании? Одна половина меня затребовала, чтобы я немедленно отключила мобильный и убрала в сумку. Так и учительница останется довольна и папа будет знать, что, если игнорировать дочку девять месяцев, на десятый она может не взять трубку. Но другая половина, та, что затрепетала, как крылья мотылька, едва осознав, что я нужна папе, тянула нажать на зелёную трубочку. И я сдалась.
– Алло? – прошептала я.
– Машка! – кричал папа. – Машка! Машка! Родила! Мама родила!
– Кого родила? – потрясённо спросила я.
– Мальчика! Сына! Почти четыре кило! Рост… Ах ты, не помню рост! Я ж в роддоме ещё, внизу.
– Погоди, погоди, – ошарашенно шептала я.
– Молочникова! – прогремела историчка. – Выйди из класса!
Я выбежала.
– Папа! Погоди! Вы же утром спали, когда я уходила!
– Нет, мы давно уехали! Не стали тебя будить…
– Почему?! – оскорбилась я.
– Прости. – Папа смеялся, как в старые добрые времена. – Машуня, дочка… У тебя брат! А с мамой всё хорошо. Они там вдвоём. Спят. Как же я рад…
Папа шумно высморкался. И, услышав это, я почувствовала, как и у меня на глаза наворачиваются слёзы.
– Папа, – прошептала я, – и я рада… Очень!
Тут папу кто-то позвал, и, наскоро попрощавшись («Я позвоню! Позвоню! А вообще, иди домой! Бросай свои уроки! Будем праздновать! Я торт куплю!»), он повесил трубку. А я стояла и думала: как это всё… быстро. Мы же так и не успели купить кроватку…
Неужели мне можно взять и уйти? А Ромка? Не обидится ли? А мой триумф? Получится как в том сериале про английских аристократов, где миледи торжественно готовила себе и своему приятелю омлет, демонстрируя навыки кулинарного искусства, а когда они вдвоём, голодные, набросились на еду, пришла служанка, спугнула их, и они, раскланявшись, ушли к себе, оставив на тарелках приличные аппетитные куски омлета. Так и у меня с Ромкой получится – недоеденный триумф.
Надо позвонить маме! Ей можно звонить? Как же хочется её услышать!
Я не успела – телефон заиграл сам. Звук телефонной трели так резко пронзил тишину школьного коридора, что я невольно оглянулась на дверь, которую захлопнула за моей спиной историчка.
Номер незнакомый. Может, у мамы мобильник разрядился и она звонит с чужого?
– Анё-ёк?! – загудели в трубку.
О нет, тётя Люся, продавщица колготок, вечно радостная и энергичная, вопящая на весь магазин «Женщина, купить ка-алготки, пажа-а-алуста», даже если мимо неё идёт толпа бородатых дядек! Зачем она мне звонит?!
– Нет, это я, тёть Люсь!
– Машу-ук? – изумилась она. – А что это мы, такие красивые, к маминому телефону подходим?!
– Тёть Люсь, это мой телефон.
– Да? А Анёк мне этот номер оставила, ну да ладно, как у вас дела? – спросила она и поспешно хихикнула. – Пока не родила?
– Родила, родила, – фыркнула я в ответ на её дурацкую присказку.
– Как родила?! А-а-а-а! Когда? Сколько чего? Вес, рост?
– Н-не помню, – растерялась я. – А это важно? Я могу папе позвонить.
– Нет-нет! – завопила тётя Люся. – Как она сама?
– Вроде хорошо, – пробормотала я.
– Ох, Машук, ох! Пацана родила? Как и обещали? Ай, молодец какая! Как хорошо, что пацана!
– Девочку тоже было бы нормально, – обиделась я.
– Так девочка есть уже, а теперь – полный комплект, – разъяснила тётя Люся. – Это как термобельё норвежское мериносовое у меня покупают, знаешь? Есть лосины, а есть носочки. Кто что берёт. А некоторые – сразу комплект. Так ведь теплее!
У меня голова закружилась от тёти-Люсиной бодрости. Какие ещё лосины, какие носочки? А она только в раж входила.
– Это счастье, Машук, настоящее счастье – брата иметь! Вот у моего любимого Льва Николаевича сколько детей было?
– Тринадцать, – оторопев, вспомнила я. – Но пятеро, кажется, умерли…
– Во-от! А ты представляешь, что было бы, если б у них остальных восьми не родилось?! А? Вот какая печаль-то…
– Да, тёть Люсь, – промямлила я. – Вы извините, я в школе ещё. Я вам потом перезвоню. Обязательно.
И повесила трубку.
Тётя Люся так легко сказала: «Счастье, что есть брат». А я ещё себе этого не представляла. Ну, не чувствовала ничего. То есть взбудораженность, ощущение, что происходит что-то необычное, было. Но пока меня больше беспокоила мама. Чего это тётя Люся с папой заладили: «С ней всё в порядке», «С ней всё в порядке»! А может быть, не в порядке?
Мама сразу подошла к телефону.
– Я как раз хотела тебе позвонить, – прошептала она. – Ты ведь ещё в школе?
– Ты как? – прошептала я в ответ.
– Хорошо. Маш…
Мамин шёпот был такой близкий, такой родной, словно она стояла тут рядом и тихо говорила что-то, обняв меня.
– Маш… Ты теперь не одна. У тебя братик.
Послышались непривычные звуки. То ли кряхтит кто, то ли скрипит.
– Это он, – сказала мама счастливым голосом.
И тогда я поверила, почувствовала кожей и всем нутром: у меня родился самый настоящий маленький младший брат.
Кому: Мария Молочникова
Тема: Запах города
Привет, Мария!
Мой город пахнет кофе.
С любовью,
Хорхе
Глава 27Странное поздравление
Папа трезвонил каждые пятнадцать минут. А мы ведь расстались совсем недавно: после праздничного поедания торта я отправилась на работу, а он – в магазин. Из магазина папа и названивал.