Советский Генеральный штаб в организации партизанских очагов нашел последнее слово современной крепостной техники.
Советы создали подвижную и маневренную крепость.
Создали оперативные запоры для оперативных маневров.
Вместо неподвижного железа и бетона мы видим теперь подвижные партизанские очаги. Эти очаги организуются согласно оперативному плану. Перебрасываются с места на место. То появляются перед фронтом наступающего противника, потом, рассыпавшись, начинают висеть над флангами оперирующих дивизий, стесняя их тактическое продвижение, и часто «окончательно разбитые» партизанские очаги снова организуются в глубоком тылу противника, чтобы снова начать парализовать как жизнь тыла, так и свободу оперативного решения и оперативного маневра неприятеля.
Сегодня партизанские очаги, благодаря своей исключительной подвижности, неуязвимости, эластичности и чрезвычайной силе боевого огня, а также гибкости водительства, координируя свою тактику с оперативными планами своих войск, могут с большим успехом выполнять боевые задачи укрепленных позиций.
Для ясности, повторим роль партизанских очагов в тактике «малой войны». Эти очаги, как некогда крепости или укрепленные районы, теперь загораживают противнику дороги, а часто делают их и совершенно непроходимыми. Партизанские очаги стесняют маневр наступающего или расстраивают порядки отступающего. Парализуют работу тыла неприятеля, вражескую коммуникацию, его снабжение, его транспорт и его управление. Отвлекают резервы противника и часто связывают его фронтовые войска. Таким образом, мы ясно видим, что роль старых крепостей или отчасти современных укреплений постепенно переходит по тактике малой войны в руки гибких и подвижных партизанских бригад.
Горы, леса, болота и руины городов — все это будет в будущей войне против революционных армий пунктами их опоры и пунктами организации партизанских очагов.
Организации будущих фронтов этой новой подвижной системы полевых укреплений.
Партизанские очаги лягут тяжелым бременем на классическую оперативную калькуляцию Генеральных штабов западных демократий.
Ведь, в сущности, партизанская организация, легкость, эластичность, неуязвимость и внезапность удара, при сохранении огромной силы боевого огня, может в будущем часто нейтрализовать огневое превосходство регулярной армии. Из нашего опыта мы видели, как танковые части и тяжелая пехота вязли в лесах и болотах. Они с трудом шли через занятые партизанами горы и пробивались сквозь руины. Воздушные силы были очень часто бессильны проникнуть в маскировку партизанских бригад.
Итак, на заре военной истории мы пробивались через изгороди и земляные валы. Потом лезли на кирпично-каменные стены. Остановились временно перед железом и бетоном. Перед окопами, окутанными колючей проволокой. Остановились и начали терять маневр и забывать военное искусство.
Тактика и шаблонный расчет начали заменять талант полководца.
Но та же победоносная техника пришла на помощь тому же полководцу.
Тяжелая артиллерия, минометы, подрывное дело и штурмовая авиация — разбили железо и бетон и разметали колючую проволоку. Танковые массы решили участь окопной войны. Ломая недобитое и стирая с лица земли систему фортификаций и укреплений, они вывели наступающие армии через укрепленную полосу на простор оперативных маневренных полей. Железо и бетон, окопы и проволока не спасли пассивную оборону от наступательного порыва современных полевых войск.
Поэтому Вторая мировая война не позволила армии зарыться в землю.
Преимущества наступления явно доминировали над техникой обороны.
Тогда инженерное искусство начало выдвигать новую организацию, организацию глубоко эшелонированной железобетонной системы фортификационных укреплений целых полос и даже районов. Однако опыт «Атлантического вала» и линии «Зигфрида» являются наилучшими историческими примерами. Примерами решительного и окончательного прорыва укрепленных полос. Примерами массированного огня артиллерии, воздушной бомбежки, танковых прорывных ударов и парашютных тыловых десантов. Эти методы боя решили участь и укрепленных полос.
Теперь советский Генеральный штаб предлагает систему подвижных партизанских очагов. Предлагает в будущей мировой войне регулярным армиям пробиваться сквозь пространства гор, лесов, болот и руин, охваченных огневым и политическим пожаром «малой войны».
Советский Генеральный штаб предлагает ввести в бой новую, чисто революционную организацию подвижных военнополитических крепостей.
Захочет ли консервативный Запад учиться?
После Первой мировой войны германский Генеральный штаб старательно изучал недавний исторический опыт.
Анализируя ход военных действий, немцы пришли к убеждению, что «мотор» не является исключительно слугою тактического оружия. Этот «мотор» может дать в руки военного искусства и оперативные возможности.
Победители почили на лаврах. Побежденные искали причины поражения и средства победы в будущем вооруженном столкновении.
В сентябре 1939 года на полях западной Польши «мотор» сдал свой оперативный экзамен.
Координации действий танковых моторов с действиями моторов воздушного флота обязана Германия сравнительно легкой победе над польской армией. Армией, сидевшей на конях и маневрировавшей пехотными ногами.
Военная мысль западных демократий, а вместе с ними и польской армии, упорно придерживалась методов и форм Первой мировой траншейной кампании. После польского опыта, переработки его и совершенства, немцы во всеоружии в 1940 году выступили против западных союзников.
Германский Генеральный штаб ожидал, что французы и англичане не повторят польских ошибок. Но Генеральные штабы западных демократий проспали боевой опыт трехнедельной германо-польской кампании. За свой военный консерватизм Запад заплатил небывалым военным погромом. В течение 6 недель германские армии тотально разгромили вооруженные силы западных демократий. Немцы не ожидали такого легкомыслия со стороны западных союзников.
Выдающий стратег, начальник германского Генерального штаба генерал-полковник Гальдер в своем дневнике от 29.IX.39 писал: «Французы и англичане, конечно, усилят защиту против танковых дивизий и штурмовиков люфтваффе. Польский поход ни в коем случае не сможет быть рецептом для войны на Западе».
Но Запад не захотел учиться и повторил ошибку как Первой мировой войны, так и Польского похода. Что было простительно полякам, атакованным первыми и техническими бедным, то совершенно было непонятно в действиях технически богатого Запада, и имевшего несколько месяцев времени использовать опыт германского «блиц-фельд-цуга» на полях Польши.
Захочет ли теперь технически и экономически богатый, но консервативный Запад изучить, понять, а главное, принять к сведению и исполнению жестокий и кровавый опыт германосоветской войны?
Совершенная военная техника непосредственно и косвенно пришла на помощь партизанскому делу. О непосредственном влиянии техники на партизанскую тактику и на партизанские возможности было уже сказано выше. Теперь я коснусь той «косвенной» помощи, которую оказала современная техника «малой войне».
Современный огонь является страшным и могучим. Огнем пулеметов и автоматов пехоты, минометов и бомбометов, тяжелой и легкой артиллерии, танковых соединений и штурмовой авиации. Этот огонь заставил современную тактику боя очистить поля огневых сражений. Исторически из сомкнутого строя, то есть из каре, пехота перешла в линейное построение с тем, чтобы, несколько десятков лет спустя, рассыпаться в цепь. Последнюю огневую кампанию начали боями отдельным звеном, перебежкой от рубежа к рубежу, и техническое поле опустело. Наступление и оборона ведутся огнем. Бои вспыхивают на тактических рубежах. Процесс боя — это, в сущности, маневр огнем. В предыдущую мировую кампанию пехотное наступление готовилось артиллерийским огнем, а во Вторую мировую войну сам «огонь» повел наступление. Концентрация войсковых масс для тактического удара по старым, добрым рецептам перестала существовать. Вслед за тактическим полем боя опустело и тактическое предполье.
Надо предполагать, что дальнейшее развитие военной тактики, то есть авиации, ракетной артиллерии, напалма, то есть всякого рода живого огня, а главное, атомной огневой техники, заставит опустеть уже не только поле боя с тактическим предпольем, но и целые театры военных действий. Резко изменится оптическая картина оперативного предполья. Старые методы марша, концентрации, маневра и ввода армий или армейских групп в цепь оперативных сражений потребуют принципиальной реорганизации, нового всестороннего технического прикрытия и новых методов оперативного управления. Новых построений «воздушных крыш». Нового оперативного искусства.
Предварительная подготовка и работа тыла должны будут пройти сквозь принципиальную глубокую оперативную и военно-техническую реорганизацию. Ведь последние американские маневры и показали полную неподготовленность командного состава к разрешению поставленных им военной техникой новых оперативных задач. Неподготовленность к маневру в сфере действенного действия атомного огня.
Физически чувство локтя отошло в область исторического предания.
И вот, в эту разряжающуюся тактическую и оперативную пустоту, по естественным законам природы и согласно военно-политическим директивам советского командования, начнут организационно вливаться партизанские очаги. В «пустоту» тяжело проходимых гор, топких болот, закамуфлированных лесов, брошенных городских руин начнут входить прекрасно организованные партизанские бригады. Оттуда пойдут партизанские тактические удары, задерживающие, фланкирующие, расстраивающие и вносящие дезорганизацию во всю тыловую работу противника. Ведь эту «пустоту», занятую партизанскими очагами, будет трудно расстреливать артиллерийским огнем или бомбить авиационными бомбами. Не зажечь ее и атомным огнем. Ибо никакая военная техника не сможет иметь боевых возможностей прострелять, пробомбить и прожечь на протяжении тысячекилометрового фронта всю оперативную пустоту тяжело проходимых гор, топких болот, дремучих лесов и тысяч разбитых городов и селений, по которым потом придется продвигаться своим войскам. И эти новые методы революционно-партизанской тактики с оперативным размахом и будут всей своей военно-политической тяжестью давить на оперативные расчеты нормальной калькуляции классической стратегии.