Планирование глубоких тыловых операций возможно было только при психологической деморализации противника, ибо иначе воздушные десанты, предоставленные своей собственной участи, сжимаются подошедшими резервами и, истекая кровью, постепенно, но тотально ими ликвидируются.
Итак, боевой опыт учит, что парашютные или воздушные десантные операции могут иметь большое будущее, при благоприятной боевой обстановке, как в тактических боях, так и в цепи оперативных сражений.
В стратегии, где глубина прорывов и охватов разыгрываются на огромных пространствах и в течение затяжного времени, сброшенные десанты в глубокий тыл неприятеля, в среду вражеского населения, не могут держаться неделями, а быть может, и месяцами в ожидании прихода своих наступающих армий. В этих политических и оперативных условиях сброшенные десанты, по теории вероятности, будут уничтожены намного раньше, чем к ним подойдет продвигающийся фронт. Таким образом, для действий в тактически не расстроенном и психологически не деморализованном тылу противника, для расширения стратегических прорывов, фланговых обходов или запирания тыла, последним «железным занавесом» необходимо было бы изменить по существу общее положение о воздушных операциях. И в этом отношении теория малой войны открывает перед нами эти новые и резко революционные методы военной доктрины о парашютных и воздушно-десантных войсках.
Парашютный или воздушный десант специально для этого отобранных и первоклассно обученных войск, сброшенный, как мы видели, в стратегический тыл неприятеля, глубоко на вражескую территорию, среди враждебного ему населения, не сможет долгими неделями или месяцами удерживать занятые им позиции или еще больше — расширять захваченную территорию. Не сможет проводить вышеуказанную операцию в ожидании прихода идущих с ним на сближение наземных армий. Ведь вражеское население с ним не сотрудничает. На помощь ему не приходит ни оперативно, ни политически, ни мобилизационно и ни хозяйственно. Десант находится в полной изоляции. Единственная связь — это радио. При полном господстве в воздухе — «воздушный мост». Но ведь военная история учит нас, что «воздушными мостами» не спасешь даже в «малых войнах» «стратегически затерянную позицию», изолированную крепость или «повисшую в воздухе» военную базу. Это только вопрос времени, когда все эти затерянные позиции и изолированные очаги сопротивления будут окончательно окружены и уничтожены осаждающими их войсками или подошедшими полевыми резервами. И этой печальной участи в принципе обречены на всех театрах военных действий сброшенные и изолированные среди вражеского населения регулярные воздушные десанты.
В растянутости стратегического времени и в глубине стратегического пространства тонут «забытые», вследствие изменившейся военной и политической обстановки, несчастные сталинградцы, целые полуострова — Крым и геройские Диен-Биен-Фуи.
Здесь, конечно, не говорится о воздушных десантах, сброшенных под конец войны при абсолютном воздушном превосходстве, могущественным противником в тыл окончательно психологически деморализованного противника. Этот пример-исключение только подтверждает правоту вышевысказанных общих положений.
Также не приходится разбирать и военно-десантные возможности, скажем, «карательных походов» при невероятной диспропорции, как, например, СССР против Финляндии или США против Панамы.
Все вышеизложенное приводит к следующему чрезвычайно интересному и важному выводу: чтобы воздушно-десантная операция, сбрасываемая в стратегический тыл неприятеля, имела шансы успешного развития, необходимо, чтобы сбрасываемые войска национально принадлежали к той нации, на территории которой проводится данная воздушная или парашютная операция. Тогда сброшенные с воздуха войска получат помощь от местного населения во всех планах и во всех видах и формах, о которых говорилось выше. В военный организм десантных войск начнет вливаться живая кровь своей нации, то есть местного населения.
Вышеуказанные воздушно-десантные операции в этом случае должны проводиться или сбрасыванием специальных регулярных национальных дивизий, или специально для этого обученных национально-партизанских бригад.
Эти части могут месяцы держаться и действовать на оперативных направлениях противника, ожидая подхода главных сил своих армий. И этим они могут выполнить стратегическую задачу по углублению и расширению прорывов, обходов, охватов и рейдов наступающих войск, согласно заранее разработанному оперативному или даже стратегическому плану.
Сброшенные, в данном случае, в глубокий тыл противника специальные национальные дивизии или партизанские бригады будут являться будущим костяком для организации в тылу противника десантного сопротивления, вернее, организации «зеленой армии» и второго внутреннего фронта. И в этом случае сброшенные десанты будут действовать по всем принципам военной и политической техники «малой войны».
Итак, повторяю: принципиальная разница между воздушным десантом нормальной регулярной армии и революционным национальным десантом партизанских бригад — это их национальный состав, отвечающий национально той территории, на которой предполагается сбросить данный десант. Этот национальный десант готовится заранее в лагере противника. Например, в войне УНО против Северной Кореи сбрасываемый в стратегический тыл воздушный десант войск УНО не должен состоять из солдат североамериканской национальности, а только из добровольческих бригад корейской нации. Наоборот, в войне Китая против французской колониальной армии, скажем, на какой-либо из территорий, оккупированной французами, сбрасываемый стратегический воздушный десант китайским командованием должен состоять из коммунистических бригад не французов, а той национальности, на территории которой разыгрывается указанная кампания. Конечно, если бы китайская «освободительная» армия воевала бы не на территории Индокитая, а стояла бы на границах Франции, то в этом случае сбрасываемые воздушные десанты партизанских бригад должны были бы состоять из французских коммунистических кадров. Ибо только они одни, эти французские коммунистические кадры, смогли бы, мобилизуя в тылу Франции все политически и социально недовольное, разжечь огонь гражданской войны и вести эту кампанию долгие месяцы, выжидая подхода с фронта союзной «освободительной» китайской армии.
Десантные операции вышеуказанного характера, конечно, являлись бы в будущих войнах фактором крупного стратегического значения.
Продолжая развивать глубже теорию координации оперативных действий регулярных войск со сбрасываемыми в стратегическом тылу неприятеля десантами специальных воздушных войск или партизанских бригад, мы увидим некоторые новые интересные военные положения. Сброшенные десанты, в случае удачи, должны будут разжигать национальное восстание или гражданскую классовую войну. Должны будут организовывать ряд огневых партизанских очагов, которые впоследствии сольются с наступающими регулярными наземными армиями. Углубляя вышеуказанное положение и рассматривая его не только в военных, но и политических аспектах, мы увидим, как развитие этой координации сможет глубоко отразиться на правах закономерности войны, изменить раскачивание боевого маятника и нарушить нормальный ход операций классической стратегии.
В данном случае я имею в виду право стратегического предела наступления. Но, прежде чем приступить к разбору вышеуказанного влияния, вышеуказанный координации на вышеуказанное право, я считаю нужным коротко объяснить читателю, что надо понимать под правом стратегического предела наступления армии.
Какие действующие силы устанавливает это право? И каким боевым роком предопределяются его границы?
Каждый офицер — командир роты, батальона или полка, каждый младший генерал — командир дивизии или корпуса знают из своего личного опыта и прекрасно понимают старую военную истину, что прорыв не терпит перерыва.
Каждое тактическое наступательное сражение, натолкнувшись на жестокую и упорную оборону противника, не поддержанное вовремя тактическими резервами или маневром соседа, сначала психологически, а потом и физически выдыхается, слабеет в своей динамике, и постепенно указанное продвижение окончательно останавливается. Профессиональные солдаты обыкновенно говорят: «Наступление захлебнулось». Тогда войска, как общее правило, зарываются в землю.
В данном случае пространство, пройденное от исходного положения войск до новой занятой позиции, военная терминология определяет как тактический предел боевого успеха данного сражения. Тактический предел не является окончательным пределом, ибо он может быть перейден в цепи последующих сражений. Новый бой даст новые тактические границы.
Каждый старший генерал, командующий армией или главнокомандующий армейской группой из того же боевого опыта хорошо знает действие той же боевой закономерности в цепи развивающихся сражений во время проводимой операции. В оператике мы говорим об оперативных армейских направлениях и о занятых оперативных рубежах. Мы говорим о глубине оперативного прорыва или о размахе оперативного продвижения. Предел наступления оперативного прорыва определяется дистанцией, которую прошли оперирующие армии от места первоначальной концентрации до последнего занятого ими оперативного рубежа. Оперативный предел также не является последним пределом военного счастья. Он может быть перейден в последующих операциях при успешном развитии общего стратегического плана.
Теперь перейдем к наиболее трудному понятию, к «мистическому» понятию стратегического предела, предела наступления всех вооруженных сил воюющей державы во время данной огневой кампании.
Здесь я хочу дать небольшое добавочное разъяснение. Стратегический предел наступления армии можно также понимать и как исторический предел военной экспансии воюющей нации во время той или иной войны.
Чтобы не перегружать читателя, и часто невоенного, лишними рассуждениями из области военной философии, некоторыми военными дисциплинами, мною вводимыми, я перейду лучше на исторические примеры, из которых сам читатель почувствует, а почувствовав, легко поймет предлагаемую мною вышеуказанную военную дисциплину. Для краткости и для большей ясности буду приводить наиболее характерные исторические примеры из истории недавнего прошлого.