Нет, прислать письмо-приворот он додумался вовсе не самостоятельно. Ему вообще ничего подобного в голову не приходило, пока не встретил в одном кабаке какого-то мага и не стал ему, по причине выпитой бутылки вина, жаловаться на жизнь, маму, несправедливость мира и то, что богатые, родовитые невесты почему-то вопреки сказкам и прочим сочинениям выбирают таких же богатых и родовитых, а не обделенных судьбой. Маг слушал, расспрашивал, а потом зачем-то стал уточнять имена студентусов и преподавателей. Уточнив же, предложил простое решение — заставить богатую и родовитую влюбиться. И даже пообещал поспособствовать. Главное там было стих сочинить и цветы найти.
На трезвую голову балбес, возможно, ничем подобным заниматься бы не стал. Но из-за плескавшегося в голове вина он чувствовал себя героем той самой сказки, который страдал, терпел и наконец дождался — на его пути встретился добрый маг-оборотень и пообещал женитьбу на принцессе. А то, что герой сказки освободил оборотня из ловушки, а потом дотащил домой и вылечил, в тот момент как-то позабылось. Как и то, что привороты запрещены, а их использование — серьезное нарушение закона.
В общем, мамкин сын хотел, чтобы его пожалели и простили. У него и так судьба не сложилась. А тут еще и какой-то подозрительный маг — напоил, соблазнил и втравил.
— Придурок, — обозвал родственника Льен.
Наконец замолчавший барон смотрел на Джульетту с большим интересом.
Дознаватели тихонько о чем-то переговаривались.
Маменькин сын старательно думал, пытаясь вспомнить, как тот добрый маг выглядел.
А у Роана росло и крепло убеждение, что затеяли эту глупость с приворотом по одной простой причине. Кому-то очень хотелось, чтобы дальше со студентусами ехало как можно меньше преподавателей. И чтобы точно не ехал он, Роан, которому бы пришлось остаться с подопечной до того момента, когда местные специалисты приворот снимут.
— Странно, — пробормотал маг и посмотрел на барона.
А ведь если бы он не затеял совершенно идиотское разбирательство, о конверте могли и не вспомнить. А потом Джульетта могла его обнаружить и в шутку прочесть шедевр подругам. Или кто-то другой бы прочел. Тот же Яс. Из чистого упрямства разобрался бы в жутком почерке Льенового родственника и прочел, причем правильно. Интересно, как бы в этом случае приворот сработал?
Ленс Дановер потирал ноющую спину, которой очень не понравился полет с ненормальным кикх-хэй на его безумном транспорте. Как оказалось, высоко в небесах дует довольно холодный ветер.
Смотрел Дановер на облупленное двухэтажное здание, чью облупленность пытались прикрыть старые яблони и клены. Нашел магистр это здание с большим трудом. Местные жители при виде мрачного мага, прихрамывающего и держащегося за поясницу, опасливо переходили на другую сторону улицы, а то и вовсе ныряли в первый попавшийся двор и делали вид, что там и живут. А Хэнэ объяснял долго и слишком подробно, из-за чего путь к приюту в голове у Дановера превратился в какой-то лабиринт.
Сам приют маг узнал только благодаря табличке, ничем другим он от окрестных домов не отличался.
— Вы что-то ищете?
Дановер перевел заинтересованный взгляд с приюта на бесшумно подошедшую женщину. В руках у нее была корзина, из которой задорно торчали луковые перья. На голове потрепанная соломенная шляпка. И весь облик напоминал о доброй волшебнице из какой-то детсткой сказки.
— Приют, но я его нашел, — ответил маг, стараясь улыбнуться как можно приветливее.
— Ой, так вы проверяющий! — непонятно чему обрадовалась женщина и заполошно схватилась за щеки. — Так пойдемте быстрее. Госпожа Данья уже не чаяла вас дождаться. Так и думала, что умрет, а на ее письма никто не обратит внимания.
Схватив Дановера за руку, женщина решительно потянула его к зданию. Вблизи оно выглядело еще хуже, чем издали. Краска отваливалась слоями, и весь фасад был покрыт разноцветными пятнами, хорошо хоть неяркими. Балкон, который издали выглядел неплохо, оказался подперт снизу двумя сучковатыми колодами, да и в целом был завален каким-то хламом.
Внутри приют выглядел чистенько, но бедненько. Стены побелены, скрипучий пол выскоблен до белизны и по углам никакой паутины. В комнаты воспитанников Дановер заглядывать отказался, не за тем он пришел. А бессменная вот уже полвека глава приюта оказалась симпатичной старушкой с колючим умным взглядом. Перед ней хотелось вытянуться в струнку и сознаться во всех своих грехах, начиная с обстриженной в детстве собаки сестры и заканчивая тем, что не обрадовался появившемуся неизвестно откуда внуку.
Впрочем, разговаривать с этой женщиной было приятно. Она не плакалась и не жаловалась. Узнав, что гость вовсе не проверяющий, даже рассказывать о проблемах приюта не стала. Просто въедливо уточнила, зачем ему сведения о давно умерших воспитанниках, и, немного подумав, кивнула.
— Их я помню, — сказала задумчиво. — Он был тем еще балбесом, непоседливым и драчливым. А девочка была спокойная и умная. Я очень обрадовалась, когда он стал за ней ухаживать. Надеялась, что уж она не даст ему свернуть шею. Кто же знал, что произойдет такое несчастье.
Она вздохнула и замерла, опершись локтями о стол.
— А что с ними случилось? — спросил Дановер.
— Под оползень попали. Там была маленькая пещера, в которой многие, и часто, прятались от дождя. А им не повезло — они спрятались, а земля с холма поехала вниз. Их-то и нашли с трудом. Вы не представляете, как я радовалась, что их ребенка решили забрать к себе кикх-хэй. Мое заведение не приспособлено к проживанию маленьких магов. А уж когда умерла Лила, то и вовсе стало небезопасным для них. У нас детей много, мы просто не способны за всеми проследить. Знали бы вы, сколько у нас за год бывает переломов из-за того, что дети на деревья лазят, а там ветви старые, сухие и ломкие. Запрещаешь им, запрещаешь, а они все равно лезут. А тут маг не умеющий контролировать свою силу. Крошечный, которому даже объяснить толком ничего нельзя и присмотр нужен круглосуточный.
— У вас нет няни, способной справиться с такими детьми? — искренне удивился Дановер, помнивший, что можно научить крошечных детей сбрасывать силу в играх. Или самому помогать им избавляться от опасной энергии, способной вырваться наружу.
— Лила была. Ни до нее, ни после никого не было. Она сама к нам пришла и попросила работы. Бедная девочка. Лицо обожжено, куда ей было податься? И детей она любила.
— Обожжено лицо? — удивился Дановер.
— Несчастный случай. Она ведь тоже была магом, а там что-то произошло, из-за чего она и ожоги получила и большую часть своей силы потеряла. Жалко ее, она хорошим была человеком. И детей любила.
— Кого-то выделяла? — спросил маг, заподозрив страшное.
— Девочку сильно любила, Нелику, маму вашего внука. Но ее все любили, она была хорошенькая, светленькая, как феечка из сказки. Но и к другим детям она относилась хорошо.
— Нелику, значит. А папа у Роана, значит, был рыжий.
— Русоволосый. А вот дед рыжий.
— Ага, — пробормотал Дановер. — Простите за нескромный вопрос, но когда у вас появилась Нелика и когда пришла Лила?
— Ну, Нелику нам подбросили аккурат перед праздником Большой рыбины. Принесли под порог, в корзинке, как котенка. Девочка была закутана в теплое дорогое одеяло и записка была, что зовут ее Нелика. Мы даже пытались отыскать мать, у меня тогда еще один хороший знакомый был, маг, следопытом и дознавателем работал. Но и он ничего найти не смог, сказал, что было стерто все, что только можно. А Лила… Да, Лила пришла через два с половиной года, за три дня до окончания лета, только она сначала в гостевом доме жила и гуляла вокруг приюта. Присматривалась.
— Дите свое высматривала, дура, — мрачно сказал Дановер. — Выжила, значит, мстительница.
Госпожа Данья удивленно на него посмотрела, но задавать глупые воросы не стала. А на заявление, что ему надо пройтись и подумать, только плечами пожала, мудрая женщина.
А вот ее помощница мудростью не отличалась. Зато у нее было нахальство и уверенность. Она догнала Дановера на полпути к воротам и стала прочувствованно рассказывать, как в приюте не хватает мага. Ладно, деньги. Не перевелись еще добрые люди, которые бесплатно и крышу починят, и муки привезут, а то и вовсе устроят детишкам праздник с конфетами и раздачей игрушек. А вот без мага никак. Потому что если раньше одаренных детишек было немного, то сейчас, когда молодые маги стали что-то строить совместно с кикх-хэй, а еще более молодые дуры начали вертеть перед ними подолами, не думая о последствиях, таких детишек набралось уже два десятка и что с ними делать, никто не знает. И ведь не заставишь этих дур забрать потомство, даже если найдешь. Разве что репутацию им испортишь и они побегут куда глаза глядят, искать место, где об их репутации никто не знает.
Дановер слушал, кивал и как-то незаметно для себя начал соглашаться с доводами. А потом и вовсе пообещал поговорить с одной приятельницей, у которой дети повыростали, муж помер, а она сама мается от скуки. Наверняка согласятся в приюте поработать. Детей она всегда любила, что своих, что чужих. И жалела, что учителя из нее так и не вышло.
Обрадованная женщина упорхнула кормить детей, наконец оставив гостя наедине с его мыслями. А гость остановился под старым дубом, в несколько обхватов шириной, прижался ладонью к коре и попытался выстроить стройной цепочкой все, что пришло ему в голову. Получалось плохо, в голове вообще был какой-то сумбур. Но в целом все сводилось к тому, что он, видимо, совсем плохим мужем был. Раз эта дура даже ради ребенка не попыталась вернуться.
Она ведь наверняка понимала, что ради дочери он даже любовника простит. Или попытается, а потом сделает вид, что получилось, и будет очень стараться не показывать обратного.
Или не понимала?
Или не была уверена, что дочка именно законного мужа дитя, а не того недоумка?
— Женщины, — сказал дубу Дановер и пошел дальше.
Ночевать Дановер остался в городке, решив побродить по нему пару дней. Еще немного подумать. Попробовать порасспрашивать жителей о дочери и ее муже. Наверняка найдутся люди, которые их помнят.