Охваченный ужасом, он отломал от дерева длинный сук и попытался вступить в бой с наступающим огнем; взметнулись искры. Пламя не отступило; напротив, оно набросилось на оружие Сероглазого. Сук вспыхнул; Сероглазый, продолжая размахивать горящей веткой, попятился, скатился с откоса и упал в заросли кустарника у самого входа в пещеру Дарующего.
Бежать к реке было поздно: огонь уже пожирал прибрежные заросли тростника. Пылающее кольцо сжималось вокруг Сероглазого. От его палки занялись кусты, в которые он упал; Сероглазый совсем ослеп от дыма, огненные языки жгли его тело; с отчаянными криками он метался в безумии то в одну сторону, то в другую, но пламя было повсюду. В голове помутилось, вихрем пронеслись бессвязные образы, и вот серая пелена поглотила его сознание.
Без чувств, весь в крови и ожогах, с опаленными волосами, продолжая сжимать в руке дымящийся сук, Сероглазый свалился в черный провал медвежьего логова.
Когда Длинноволосая очнулась, в пещере было пусто. Отец забыл о ней, вся Семья возилась на берегу с тушей убитого зверя.
Длинноволосая знала, что не останется в Семье. Ее влекло только к Сероглазому, и запрет лишь усилил ее желания. Она вышла из пещеры и притаилась за кустом, оглядываясь. Ночь была светлой, в ясном небе горела луна. Внизу, у реки, освещенные ее голубоватым сиянием, перемещались фигуры людей: добычу нельзя было оставлять на ночь на берегу: собаки и гиены быстро расправятся с ней. На юге и юго-востоке полыхало зарево пожара. Пламя было уже близко. Длинноволосая никогда раньше не видела огня; светящиеся трепещущие змеи и резкий незнакомый запах испугали ее. Она не знала, какую именно опасность скрывают в себе эти светлые змеи, но инстинктивно чувствовала в них грозную силу. Огонь приковывал взгляд, и Длинноволосая замешкалась, не в силах оторваться от невиданного зрелища.
Пламя между тем стремительно приближалось. Должно быть, запах дыма стал теперь заметен и на берегу — Отец, брат и женщины забеспокоились, послышались тревожные крики. Отец схватил переднюю ногу буйвола с лопаткой, которую успели к тому времени отделить от туши, и потащил наверх, к жилищу Семьи. Все остальные последовали его примеру; нагруженные женщины поспешили в укрытие вслед за своим властелином.
Увидев приближающегося Отца, Длинноволосая юркнула обратно в пещеру. Она ненавидела и боялась этого коренастого человека, обладавшего чудовищной силой, и знала, что он догонит ее и изобьет, если она попытается бежать.
Люди набились в укрытие, свалив мясо в кучу; теперь им оставалось только ждать прихода неведомого сияющего врага, от которого бежали самые могучие звери, и надеяться, что он не сможет проникнуть в их убежище. А огонь уже трещал где-то совсем рядом, камни у входа озарились мерцающим красноватым светом.
Вся Семья собралась в дальнем конце пещеры. Люди прижались друг к другу, объятые страхом; маленькие дети жалобно кричали, обхватив руками материнские шеи.
Внезапно Длинноволосая услышала сквозь треск огня далекий, слабый крик. Она узнала голос Сероглазого. Его крик был полон боли и отчаяния; это был вопль затравленного, погибающего зверя. Длинноволосая вскочила и со всех ног бросилась к выходу. От ее страха перед огнем не осталось и следа. Отец помчался за беглянкой — эта чужачка истощила его терпение, и он был полон решимости покончить с ней.
Длинноволосая замешкалась у выхода. Кругом был огонь. Жар, исходивший от него, мог бы остановить самого отважного человека, но Длинноволосой он напомнил жаркие руки Сероглазого, обнимавшие ее, и она решилась. Отец уже настигал ее, времени на колебания не было. Длинноволосая бросилась вперед, пробежала три шага по горящей траве и скатилась по глинистому склону к реке.
Отец остановился, не решаясь ступить в огонь. Дым клубами повалил в пещеру; Отец закашлялся, злобные крики застряли у него в глотке. Швырнув вслед беглянке камень, он вернулся к Семье.
Длинноволосая, оглядевшись, быстро заметила, что огонь пожирает только траву и кусты, его нет на голой земле и на воде. Она побежала вдоль берега по вытоптанной глинистой полоске; сухая трава горела с обеих сторон от нее. Когда полоска кончилась, девушка перепрыгнула через пламя и упала в реку. Теперь он брела по пояс в воде: этот путь оказался самым безопасным, но медленным. Сильное течение и скользкие подводные камни не позволяли ей идти быстро.
Когда, наконец, Длинноволосая добралась до того места, откуда, по ее представлениям, донеслись крики Сероглазого, трава и тростник у берега уже догорели; земля была покрыта пеплом и дымилась; только большие деревья остались целы.
Девушка вышла из воды и принялась искать. То и дело вскрикивая от боли — все вокруг было усыпано тускло краснеющими угольками, задыхаясь в дыму и слезах, она бегала туда-сюда по черному склону, пока не заметила под скалой входа в незнакомую пещеру. Длинноволосая радостно засмеялась и прыгнула в дыру. Она представила себе, как Сероглазый спрятался от огня в пещере и спасся, и сразу забыла про свои обожженные ноги.
Внутри было полно дыма. Не видя ничего вокруг, Длинноволосая принялась ощупывать пол и почти сразу же наткнулась на неподвижное тело. Она узнала его, проведя рукой по лицу — это был Сероглазый.
На секунду она замерла, потом рука ее заскользила дальше, погладила шею, обмякшие плечи и грудь. Сероглазый не двинулся. Девушка вздохнула и опустилась на согретый близким огнем каменный пол. Дым понемногу рассеивался, и теперь она уже видела Сероглазого. Он лежал совсем как мертвый, и зверь его тоже спал. Длинноволосая прикоснулась к нему пальцами, потом всей рукой…
Зверь вздрогнул и начал оживать. Девушка почувствовала, как ее тело наполняется горячей радостью и ожиданием, она прижалась к Сероглазому и обвила его грудь руками. Она все теснее прижималась к нему, крепко обнимая коленями его бедра, и, повинуясь ее желаниям, зверь наполнился мощью и вырос, как огромный дуб.
Воющий ветер вырывает высокое дерево; оно летит по воздуху и падает в воду.
От этих мыслей у Длинноволосой закружилась голова, невольный стон вырвался из ее груди. Она поднялась над телом Сероглазого и с резким хриплым криком впустила его могучего зверя в свой дом. Она не видела больше ни стен пещеры, ни дыма, ее мысли следовали только движениям ее тела.
Лошадь скачет по полю. К ней присоединяется еще одна, две, три… Целый табун несется по степи, все быстрее, быстрее, копыта стучат по высохшей глине, крупы лошадей взмокли. С бешеной скоростью они мчатся вперед, к обрыву, не замечая смертельной опасности, повинуясь только дикому темпу своего бега. Вот первая лошадь срывается с кручи и летит вниз, потом вторая… Полет их бесконечен, плавен и бесшумен.
Душа Длинноволосой вырвалась из тела и понеслась в сияющую высь…
Дух Сероглазого скитался в безбрежном черном пространстве. Мелок, ничтожен и жалок был покинутый им дольний мир, где на полу пещеры осталось его опаленное, бессильное тело. Сероглазый был прозрачен и легок, невидим и мудр, он смеялся, глядя сверху на самого себя, неподвижно лежащего во мраке.
Сероглазый прошел сквозь толщу скалы, не задев ее. Он летел над дымной, черной землей, стремительный как ветер и всесильный как молния. Он встречал людей из своей Семьи, умерших недавно; их бесстрастные лица, их прозрачные тени на миг появлялись из темноты, чтобы пройти и исчезнуть. Они не замечали его, и ему не хотелось смотреть на них; он был одинок в этом черном пространстве так же, как был одинок на земле. Нет, теперь одиночество стало неизмеримо больше — оно было бесконечно, тысячи тысяч душ не смогли бы заполнить эту темную бездну, это вечное, недвижимое море мрака.
Холодная тьма одиночества рождала ненависть. Сероглазый чувствовал, как чернеет, пожирая свет звезд, его новое, прозрачное тело, как наливается оно ненавистью ко всему живому. Он полетит в пещеру к своим сородичам, он будет витать над ними, могущественный и безжалостный, он отнимет у них радость, наполнит их души ужасом и будет высасывать из них горячую, трепетную жизнь, пока они сами не станут такими, как он, бесплотными духами, и не познают вечное, ледяное отчаяние одинокого полета в безбрежном океане тьмы…
Еще миг — и чернеющий дух Сероглазого набросится, не зная жалости, на ликующий в своих недолговечных страстях мир живых; ничто тогда не остановит его, и никогда не насытится его лютая жажда мести. Но вдруг… Что-то изменилось в зияющей черной бездне. Невидимые, упругие нити мрака изогнулись, сплетаясь; пространство корчилось и искажалось, рождая новую, небывалую доселе форму… Духи умерших испуганно взметнулись и закружились вихрем, захваченные водоворотом пространства.
Сероглазый оказался у входа в бездонный черный провал. Пещера с гладкими, идеально ровными стенами, сотканными из тьмы, уходила в бесконечность. Сероглазый влетел в отверстие и, движимый неудержимым желанием, помчался в неведомую высь.
Пока он летел по туннелю, дух его начал очищаться от захватившей его злобы. Холодный мрак лохмотьями отрывался от прозрачного тела Сероглазого, пока не отмылся вовсе; и тогда его чистая, любящая душа засветилась серебристым светом и зазвенела от счастья.
И в этот миг он увидел Длинноволосую. Она летела рядом с ним, такая же чистая, прозрачная и светлая, как он. Ощущение счастья внезапно выросло и стало больше мира, выплеснувшись за пределы вселенной.
Их прозрачные руки сплелись и проникли друг в друга; из тела сблизились и начали сливаться, и там, где хрустальная плоть одного проникала в воздушное тело другого, вспыхивал и разгорался, становясь ослепительным, всемогущий свет. Так они мчались, поднимаясь все выше в черном туннеле, и их сияние заполняло весь мир.
И когда пещера кончилась, перед ними раскинулась вся вселенная; она была соткана из нитей света; она ждала их — только их — миллиарды лет; и вот они пришли, чтобы наполнить ее небывалым смыслом, открыв новый виток в ее неудержимом развитии.