нными науками. Различие, в частности, выражается в том, что машины или механизмы, действующие на основании законов природы, не могут их нарушать; философы называют такие механизмы «четко определенными». Электростанции должны производить энергию, двигатели внутреннего сгорания — определенным образом сжигать топливо, ядерное оружие — высвобождать энергию, таящуюся в ядре атома, и так далее. Социальные конструкции работают по-другому; они существуют, если в их правильности убеждено значительное количество людей, причем прийти к такому убеждению они могут благодаря аргументации, традиции или принуждению. Поэтому социальные конструкции никогда не могут стать «четко определенными» ввиду органической неспособности их участников принимать решение исключительно на основании знания. Любой существующий режим имеет неразрешенные противоречия, а следовательно, быстро может быть заменен на другой, порой совершенно противоположный.
Подобными абстрактными утверждениями я пытаюсь объяснить то, с чем сталкивался в своей жизни. Я рос в достаточно стабильном окружении в семье из среднего класса. Затем я имел все шансы быть убитым нацистами, если бы мой отец не снабдил меня фальшивыми документами. Потом я застал начало коммунистических репрессий в Венгрии. После этого я жил чужаком в Великобритании, желая находиться в стабильном и самодостаточном обществе. Я видел, как за пятьдесят лет до неузнаваемости изменились финансовые рынки, и, будучи никем в начале жизни, все же сумел чего-то достичь.
Анализируя события прошлого, я замечаю, как приходят и уходят периоды стабильности. Сейчас я вижу, как заканчивается сравнительно стабильный период. Я вижу, что принятые в настоящее время точки зрения страдают от непоследовательности. В этом нет ничего нового. По сути, это неизбежно, и от этого нет лекарства. Возьмем, к примеру, систему валютных обменных курсов. Каждый валютный режим имеет свои недостатки. Жесткая привязка одной валюты к другой слишком немобильна и может легко привести к краху; управляемые же курсы и ползучие привязки склонны менять сам тренд, который они призваны сохранять. Я люблю шутить, что валютные режимы чем-то напоминают брачные узы: вы можете либо оформить отношения со своим партнером, либо оставаться холостым — все равно вам будет казаться, что тот вариант, который вы не выбрали, был бы для вас лучшим. Давайте посмотрим на существующий мировой порядок. Есть какая-то непоследовательность в одновременном существовании глобальной экономики и политических решений, основанных на принципах суверенитета. Такая непоследовательность была присуща эре, которая ныне подходит к концу, но которая в свое время благодаря доминированию Соединенных Штатов и доллару как международной валюте смогла создать ощущение стабильности. Однако произошло нечто, поставившее стабильность под большой вопрос. Политика администрации Буша поставила под угрозу политическое доминирование Соединенных Штатов, а нынешний финансовый кризис напугал всю международную финансовую систему и сильно уменьшил желание других стран держать свои резервы в долларах.
В моей модели подъема-спада условия, существенно отличающиеся от видимого равновесия, характеризуют поздние стадии развития пузыря, вслед за которыми должен произойти возврат к нормальному, более уравновешенному состоянию. Сверхпузырь не вписывается в мою модель подъема-спада, так как для него не существует нормальных, близких к равновесию значений, к которым должен произойти возврат. Мы стоим на пороге периода высокой неопределенности, при которой количество возможных исходов существенно выше, чем обычно. Основная неопределенность состоит в том, как будут отвечать власти США на сигналы, противоречащие их точке зрения.
Соединенные Штаты одновременно столкнулись с рецессией и отходом мира от доллара. Снижение цен на жилье, величина совокупного частного долга по ипотечным кредитам, потери в банковской индустрии и общая ее неопределенность могут привести экономику к саморазвивающемуся сокращению. Для борьбы с этой угрозой используется увеличение предложения долларовой массы. В то же время ослабление доллара приводит к инфляционному давлению, увеличивающему цены на электроэнергию, потребительские товары и продовольствие. Европейский Центральный банк, основная функция которого состоит в сохранении стабильности цен, неохотно понижает процентные ставки. Это приводит к противоречиям между денежной политикой США и ЕС и оказывает дополнительное давление на евро. Курс евро растет быстрее, чем курс ренминби, что приводит к напряжению в торговле между Европой и Китаем. Ожидается, что ренминби догонит евро в росте — как для целей противостояния американскому и особенно европейскому протекционизму, так и для того, чтобы снизить инфляцию, связанную с импортом в Китай. Это, в свою очередь, приведет к увеличению цен в американских супермаркетах типа Wal-Mart и еще сильнее станет давить на и без того затравленных американских потребителей. К сожалению, нынешняя администрация демонстрирует непонимание ситуации, в которой она находится.
В итоге падение цен будет продолжаться. Люди начнут отказываться от домов, стоимость закладных по которым превышает стоимость самих активов; все больше финансовых организаций станут объявлять себя банкротами, вследствие чего будут усиливаться и рецессия, и отказ от доллара. Администрация Буша и большинство экономических прогнозов не учитывают того факта, что рынки могут толкать сами себя вниз точно так же, как они делают при росте. Их ожидания, что жилищный рынок сам определит дно падения, сбудутся гораздо позже, чем они рассчитывают. Все закончится тем, что администрации, находящейся под властью идеологии рыночного фундаментализма и не готовой поделиться властью с Конгрессом, придется использовать деньги налогоплательщиков. Сейчас администрация предоставила право решения конфликта Федеральной резервной системе. Это непомерная ноша для организации, призванной решать вопросы ликвидности, а не состоятельности заемщиков. Осуществив операцию по спасению Веаг Stearns и внедрив недавнюю процедуру по кредитованию первичных дилеров под залог ценных бумаг, ФРС повысила рискованность собственного баланса. Я ожидаю, что будущая администрация сделает больше. А до тех пор я предвижу значительное политическое шатание и множество изменений. Управлять процессом или играть лучше рынка будет крайне сложно.
Выпуская в свет эту книгу, я полон дурных предчувствий. Я боюсь возникновения конфликта интересов — между мной как автором этой книги и теми, кто ее прочитает. На финансовом рынке царит состояние, близкое к панике. Люди хотят знать, что их ждет. А я не могу этого сказать, поскольку не знаю этого сам. Я хочу рассказать о совершенно другом — о состоянии человека.
Нам всем приходится принимать решения, не имея для этого достаточной информации. Мы смогли обуздать силы природы, и это делает нас сильными. Наши решения имеют огромное значение. Мы можем сделать много добра или много зла. Но мы так и не научились управлять сами собой. И поэтому наша жизнь наполнена неуверенностью и смертельным страхом. Мы должны лучше представить себе ситуацию. Сложно признать неопределенность как данность, и мы постоянно подвергаемся искушению избежать ее. Но попытка одурачить себя и других приводит к еще большим проблемам.
Я посвятил свою жизнь тому, чтобы лучше понять окружающую реальность. В этой книге я говорил о финансовых рынках, поскольку они являются лучшей лабораторией для тестирования моих теорий, и я очень торопился с изданием книги, так как именно сейчас становится очевидным, что неверное понимание происходящего привело нас к огромным проблемам. Это должно научить нас смотреть действительности в глаза. Разумеется, я не утверждаю, что именно в концепции рефлексивности содержится универсальная истина. Истина находится вне нашего познания — теория лишь исследует роль неверных представлений в формировании хода событий. Вряд ли это серьезно интересует людей в ситуации, когда на финансовом рынке царит неразбериха. Но я надеюсь, что читатели смогут уделить моей теории хотя бы немного внимания. Со своей стороны, надеюсь, что смог адекватно передать мое видение происходящего на финансовых рынках.
А закончить я хотел бы просьбой к читателям. Пусть для вас это будет не окончанием книги, а началом совместных усилий, направленных на лучшее понимание человека и его поведения. Мы получили контроль над силами природы, а как теперь научиться лучше управлять самими собой? Каким образом новая парадигма финансовых рынков сможет заменить существующую? Как должен регулироваться финансовый рынок? Как следует реформировать международную финансовую систему? Как бороться с глобальным потеплением и распространением ядерного оружия? Как выстроить новый, лучший мировой порядок? На эти вопросы нам всем придется искать ответ. Я надеюсь принять участие в оживленном обсуждении.
Выражение признательности
Обычно я рассылаю свою рукопись многим людям и адаптирую ее по их замечаниям. В этот раз у меня не было на это времени. Я смог получить ценные советы лишь от нескольких людей, имена которых я хотел бы назвать: Кит Андерсон, Дженнифер Чан, Леон Куперман, Мартин Эйкс, Чарльз Крусен, Джон Хайнманн, Марсель Касумович, Ричард Катц, Билл МакДоноу, Пьер Мирабо, Марк Ноттурно, Джонатан Сорос, Пол Сорос, Херб Штурц, Майкл Вашон и Байрон Вен. Я получил неоценимую помощь относительно философской части книги от Колина МакГинна, который детально прокомментировал текст и помог мне в разрешении нескольких концептуальных сложностей. Чарльз Моррис, книгу которого я от всей души рекомендую, разбирается в тонкостях синтетических инструментов гораздо лучше меня самого. Он вместе с Марселем Касумовичем помог мне в написании вступления и второй части книги. Сотрудники моего фонда Ракиба ЛаБри и Херб Штурц организовали встречу экспертов по проблеме запрета на выкуп заложенного имущества. Они совместно с Соломоном Грином и Дианой Моррис помогли мне сформулировать политические рекомендации по этому вопросу. Кит Андерсон снабдил меня графиками, использованными в главе 5. Мой издатель Питер Оснос и вся команда издательства Public Affairs сделали поистине невозможное, опубликовав электронную версию книги всего лишь через несколько дней после того, как я представил окончательный текст. Ивонна Шир и Майкл Вашон оказывали, как и всегда, исключительную помощь на протяжении всего проекта. Разумеется, вся ответственность за содержание этой книги лежит исключительно на мне самом.