лучае они есть. Множество людей знали, что Аберкромби находится в ЦЕНДе, и многие, и офицеры, и рядовые, сейчас удивляются, как это контуженый мог погибнуть в битве. Слухи разлетятся повсюду, и не успеешь глазом моргнуть, как правда навсегда канет во тьму — что, возможно, только к лучшему, — но сейчас среди военных ползут слухи, что Аберкромби убили, и убил его другой офицер. Они считают, что «сливки общества» знают правду, но помалкивают; гораздо проще и удобнее повязать страдающего от контузии большевика из соседней комнаты.
— Я так понимаю, что измотанным войной солдатам такая версия может понравиться.
— Да уж. К счастью, пока что эти мысли бродят только у солдат на фронте. Мы контролируем прессу, и общественность в основном полагает, что Аберкромби пал смертью храбрых. Они слыхом не слыхивали о Хопкинсе. Но если мы пристрелим невиновного и правда об этом когда-нибудь всплывет наружу, один Бог знает, что может случиться. Не забывайте, Хопкинс был шахтером. Вы хоть представляете себе, что случится с нашей армией, если профсоюз шахтеров вдруг забастует? У нас ведь практически весь флот на угле.
— Уж не думаете ли вы, что они устроят забастовку?
Камминг собирался ответить, но тут за дверью раздался голос. Громкий и властный голос с сильным уэльским акцентом.
33В компании знаменитости
— О-о, я не думаю, что они это сделают. Я, черт возьми, надеюсь, что этого не будет! Понимаете?
Кингсли обернулся и чуть со стула не упал от удивления. Ему еще повезло, что он не разлил чай. В комнату вошел самый узнаваемый человек в Британии, после покойного лорда Китченера и самого короля. Человек, который царил в палате общин более десяти лет, сначала в качестве министра торговли, затем как канцлер казначейства, министр военного обеспечения и, наконец, после того как карьера Асквита рухнула — как пала армия Китченера на Сомме, в качестве премьер-министра. Дэвид Ллойд Джордж был самым известным британским политиком со времен Гладстона. «Ллойд Джордж знавал моего отца, — часто пели солдаты, — отец знавал Ллойда Джорджа». Или «лорда» Джорджа, как начали называть его старики и бедные люди, когда он представил свой знаменитый «народный» бюджет и предложил ввести государственные пенсии и социальное страхование. Шепотом его называли еще и не так, ведь все знали, что знаменитая энергия Ллойда Джорджа не ограничивалась политикой; он был самым неисправимым высокопоставленным бабником со времен Генриха VIII.
— Должен сказать, эта война превосходно продемонстрировала нам… — продолжил он, войдя в комнату. — Нет, нет, не вставайте, ребята, я ведь не чертов Папа Римский, верно? — Однако Кингсли и Камминг уже вскочили. — Что для британского рабочего и его брата солдата страна важнее классовой розни. Впрочем, в прошлом году то же можно было бы сказать и о русских, верно? И посмотрите на них сейчас! У них в головах все перемешалось. Кстати, это Томпсон. Поздоровайся, Томпсон.
— Здравствуйте, сэр. Здравствуйте, сэр.
Следом за Ллойдом Джорджем в комнату вошла довольно изнуренного вида девушка с запачканными чернилами манжетами и выбившимися из заколок волосами. Она пыталась удержать в руках бумагу, карандаши, портативную печатную машинку и тяжелый портфель.
— Одна из моих секретарш, понимаете? Я подумал, может, что надо будет записать. Хотя, наверное, тут все слишком секретное, верно, Камминг? Томпсон, дорогая, скажи-ка мне, есть ли в твоей машинке лента с невидимыми чернилами?
Девушка, раскрасневшаяся и слегка вспотевшая, довольно неискренне улыбнулась, в то время как сильный мира сего смеялся над собственной шуткой. Каммингу наконец удалось пробормотать слова приветствия.
— Доброе утро, премьер-министр, — сказал он. — Я полагал, вы потребуете доставить инспектора Кингсли к вам. Очень надеюсь, что мы не причинили вам неудобств.
— Никаких, сэр Мэнсфилд. — Невысокий седой человек с хитрым взглядом и пышными усами помогал секретарше освободиться от части груза, складывая вещи на стол Камминга. — Уинстон уже закончил свою ежедневную лекцию. Вот уж мастак. Единственный во всей Англии, кто еще разговорчивее меня. Я часто думаю, что нам с ним нужно устроить соревнование и посмотреть, кто сильнее сотрясает воздух! Ха-ха!
Премьер-министр упал в кресло, с которого незадолго до этого поднялся Кингсли, и принялся развивать свою мысль:
— Помоги ему Господь, Уинстон такой энтузиаст! Он привел с собой Джеллико, чтобы говорить о конвоях, понимаете? Клянусь, он все еще думает, что это он командует флотом. Короче, я ему говорю: «Уинстон, сегодня ты министр военного обеспечения, понимаешь? Ты делаешь снаряды, и не твоя забота, куда они полетят». Но ему указывать никак нельзя. Аристократы этого не выносят. Именно это и сделало Англию великой, это же и загнало в задницу. Ха-ха! Извини, если оскорбил твой юный слух, Томпсон, я постоянно забываю, что среди нас леди. Короче, мне захотелось прогуляться, и я решил заглянуть в ваше шпионское гнездышко. Потом мне нужно в палату, а вы как раз по пути. Поэтому приготовьте нам чаю, сэр Мэнсфилд, и давайте поговорим. Мы принесли с собой молоко, верно, Томпсон?
— Да, премьер-министр, — сказала девушка и тут же достала из портфеля банку с завинчивающейся крышкой.
Хоть Кингсли и оказался в тюрьме из-за протеста против политики, за которую полностью отвечал этот человек, сейчас он от души наслаждался этой просто невероятной встречей. Он всегда голосовал за либералов и сейчас чувствовал, как невероятная энергия маленького «уэльского волшебника», как частенько называли Ллойда Джорджа, заполняет всю комнату. Голос у него был музыкальный, как Кингсли и рассказывали, хотя пока что он не сказал ничего путного. Находиться рядом с великим человеком было приятно. Кингсли понимал, почему он так нравится женщинам.
Камминг вернулся к маленькой газовой горелке, чтобы вскипятить воду.
— Хм, возможно, премьер-министр, мисс Томпсон будет удобнее в смежной комнате, — сказал он.
— Что? Вы так считаете? А, ну да. Хотя жаль, если в комнате леди, комната становится в сто раз краше. Ладно. Топай, Томпсон. Я позову, когда понадобишься.
Премьер-министр по-дружески ей подмигнул, и секретарша тут же забрала свои вещи и вышла из комнаты. Кингсли невольно подумал о том, каков полный круг обязанностей этой привлекательной, но ужасно вымотанной с виду девушки.
— Итак, премьер-министр, я тут… — начал Камминг, но Ллойд Джордж перебил его и повернулся к Кингсли:
— Дело Аберкромби, так? Мы хотим, чтобы вы в нем разобрались. Либо докажите, что этот большевик виновен, чтобы мы могли без колебаний пристрелить его и чтобы никакой Джордж Бернард, мать его, Шоу не смог бы написать об этом в газетах, ну, вы меня понимаете, или же выясните, кто действительно виновен, чтобы мы могли его шлепнуть. Одно или другое, мне все равно. Нам нужна правда, понимаете? Правда. Вранья нам не надо. В противном случае разразится жуткий скандал. Вы ведь знаете, что папаша Аберкромби возглавляет в парламенте тори?
— Да, сэр, знаю, — сказал Кингсли, впервые открыв рот после того, как премьер-министр вошел в комнату.
— Представьте себе, тори с одной стороны, профсоюзное движение с другой, и все из-за зловещего убийства. Не окажись я как раз посередке, вот я бы позабавился, честное слово. Мы должны задушить это дело в зародыше. Говорят, вы лучший детектив в Британии. Если у кого-то и есть возможность все уладить, так это у вас. Министр внутренних дел согласен. «Достаньте этого негодяя Кингсли», — сказал он, но вы ведь были недосягаемы, верно?
— Хм… Нет, сэр. Я был…
— В тюрьме. Да, инспектор, представьте себе, я читаю газеты. Именно поэтому пришлось обратиться к Каммингу, чтобы достать вас. Я не мог просто вытащить вас из «Скрабз», слишком вы известная фигура! Мне бы в жизни было не оправдаться. Правительство Его Величества использует заключенных преступников и известных предателей, чтобы решать свои проблемы?! Король вышвырнул бы меня и позвал бы Бонара Лоу быстрее, чем я успел бы сказать «отставка». Упаси Господь, он бы еще и Асквита вернул.
— Поэтому мне пришлось погибнуть при попытке к бегству.
Ллойд Джордж заткнул уши, словно даже слышать не хотел о таких ужасах.
— Я не желаю об этом слышать! Не желаю этого знать! Люди Харлека, вперед!!! — взревел он. — Меня здесь даже быть не должно! И вообще, как оказалось, даже этого места не должно быть, поскольку, как, полагаю, вам известно, Камминга и всего его отдела тоже не существует! Правительство Его Величества никогда и ни за что не опустится до шпионажа, понимаете? Мне просто было чертовски любопытно на вас поглядеть. Вы ведь и сами наделали кучу шума.
— Весьма польщен, сэр.
— Так что же, это означает, что вы нам поможете?
Не будь Кингсли уже на крючке, он бы попался на него сейчас. Ллойд Джордж был не из тех, кому легко отказать; он мог усмирить враждебно настроенную толпу или вскружить голову женщине, просто разок подмигнув. Сила его голоса и смысл его речей изменили общественное лицо Британии. Он как лев бился за интересы Британской империи. Кингсли, как и большая часть страны, был совершенно очарован.
— Да, премьер-министр. Конечно, я помогу.
— Хорошо. Исключительно забавно, а? Покойник берется за задание, которого не существует, по приказу человека, который его никогда не видел, и все это происходит в комнате, существование которой все отрицают! Я обожаю политику, честное слово! Итак, я на вас посмотрел, а теперь мне пора в палату. Чаю выпьем в другой раз, хорошо, сэр Мэнсфилд?
— Конечно, сэр.
Ллойд Джордж вскочил.
— Томпсон! — крикнул он, направляясь к двери. — Мы уходим!
С этими словами небожитель исчез.
Через мгновение он вернулся.
— Забыл молоко, — сказал он, схватил банку и снова исчез.
Словно вихрь пронесся по зданию, и на секунду-другую Кингсли и Камминг замерли, пытаясь перевести дух.