Но когда дом для Варвары построился, Ванька уехал не только из Васильков, вообще из их мест. Вернулся в село уже в тридцатые годы, но Катерина не застала этого, умерла. А брошенная сразу двумя мужчинами Варя не растерялась. Вышла замуж за парня по имени Андрей. Он звезд с неба не хватал, был и собою так себе и не умел ничего — разве мукой в розницу торговать, зато любил свою супругу и был ей верен. Жаль умер довольно молодым.
Овдовев, Варвара больше счастья женского не нашла. Но жизнь прожила долгую. Не знала она, что ведьма, убитая князем Филаретовым, выполнила обещание, данное его дочке. Порчу навела на нее и на весь бабий род вплоть до пятого колена.
Глава 3
Первый раз Сема проснулся с петухами. Кукарекали так громко, что пришлось закрыть окно. Как ни странно, старые окна отлично справлялись с шумоизляцией. Не хуже немецких стеклопакетов. И Ткачев смог снова нырнуть под теплое одеяло уютного сна. Из-под него так не хотелось выбираться, но пришлось…
— Да хватит дрыхнуть, елки-палки! — услышал он рык над своим ухом. А затем почувствовал прикосновение к своему плечу. Да не ласковое — Сему трясли.
Он открыл глаза и увидел Виталю.
— Вставай, труба зовет, как говорили наши отцы, отдыхающие в детстве в пионерских лагерях.
— Встаю… — И снова закрыл глаза.
— Я тебя сейчас водой оболью!
— Отстань от меня, Виталя. Я только уснул.
— И чего ж ты делал до утра? Скоро полдень.
Ткачев резко сел.
— Сколько времени, говоришь?
— Одиннадцать двадцать.
— Не может быть.
Пименов сунул ему под нос часы. Они показывали семнадцать минут двенадцатого. Ничего себе поспал!
— А ты чего тут? — спросил Семен, выбираясь из кровати. — Говорил, скоро не ждите.
— Срам прикрой, — посоветовал Виталя. Вспомнив, что лег голым, потому что чистого белья не было, Ткачев ойкнул и завернулся в простыню. — Тут остаться решил до похорон. То есть на сутки еще.
— Разве не тебе их нужно организовывать?
— У бати новая семья, как ты знаешь. Леди Хелен всем рулит. Хотя какая она…? Бледи обычная. Отец с ней на Ибице познакомился. Она тусила там, он телок клеил. Снял, как думаю, на ночку, а оказалось, на всю оставшуюся жизнь. Хелен умная и, что удивительно, страшная. Знаешь этих англичанок с бледной кожей и выдающейся челюстью? Вот она такая.
— Кира Найтли и Сигурни Увивер как раз такие. Но мне кажется, они очень даже…
— А мне нет. Но дело не в этом. Хелен — настоящая акула. Она не просто собирается захапать все движимое и недвижимое моего отца, но и те деньги, что он мне перевел намедни, отобрать. Мне об этом отцовский помощник сказал, Камиль.
— Тот самый, что был пятнадцать лет назад?
— Да. При нем остался. Камиль, пожалуй, единственный, кого мой отец не просрал со временем. Вас, нас с матерью… Прислугу, тренеров, охранников — всех растерял. Только Камиля оставил. Я, грешным делом, думал, что у него с папашей какие-то шашни. Не зря он мне «Горбатую гору» показывал. И «Вход и выход». Короче, фильмы на гейскую тему. Но потом решил, что у хитрого татарина есть что-то на моего батю. Узнать все равно не выйдет, поэтому больше не гадаю. Итог: Камиль — доверенное лицо Сергея Сергеевича Пименова по сей день. И он сейчас в Калуге. Там-то мы и пересеклись.
— А что с Горынычем будет? На него убийства повесят?
— Что значит «повесят»?
— Ты сам понимаешь, на что я намекаю.
— Нет.
— Ему же явно подбросили и кошелек, и амулет дурачка деревенского.
— Этого я не знаю.
— То есть это не ты сделал?
Виталя тяжело посмотрел на Семена. У него снова были красные глаза. Но в кои веки не с перепоя. Он просто мало спал или… Много плакал?
— Я тебе сейчас плюну в морду, Ткачев, — процедил он. — Думаешь, я грохнул отца, а потом стал перекладывать вину на другого?
— Посещала меня эта мысль, — не стал юлить тот.
— Отмети ее. Я хоть и ненавидел папашку временами, но убивать бы его не стал. Иначе сделал бы это, когда он маму бросил ради какой-то малолетней английской давалки.
— Сколько ты получил от него в последний раз?
— Прилично.
— Конкретнее.
— Сумма семизначная.
— В долларовом эквиваленте?
— Да.
— Тогда трать ее, пока малолетняя английская давалка не отобрала.
— Камиль помог перевести деньги в офшор. За что получит десять процентов комиссионных. На счету мы оставили копейки. И пусть леди-бледи Хелен ими подавится.
— Тратить миллионы на усадьбу Филаретова ты больше не планируешь?
— Нет. Я только сейчас понял, каким глупцом был, когда задумывал проект. Он же нерентабельный! При самом хорошем раскладе я всего лишь отбил бы деньги. И то не факт. Но о каких прибылях речь? Да, буржуины валом повалили бы сразу после открытия, но через год перестали бы ездить. В моде эксклюзив. А когда пара сотен человек смоталась в дом с привидениями, то он уже не в тренде.
— Но ты же еще на старости лет собирался перебраться в эти края, — припомнил Семен.
Он натянул на себя несвежие, но проветрившиеся за ночь трусы, затем джинсы.
— Какое-то помутнение было у меня… — Виталя плюхнулся на кровать, которую Семен освободил. — Жить в глуши? Это же не мое совсем! Что мне делать тут? Спиваться? Так я могу этим заняться в Москве или на той же Ибице, где мой покойный папаша умудрился найти себе жену. Там по-любому это делать веселее.
— А с Еленой что думаешь делать? Лолошей то есть?
— Оставаться друзьями. Она хорошая баба. Поэтому не хочется ей пудрить мозги. Не выйдет у нас ничего.
— Кстати, где она?
— Не видел, не знаю.
— А остальные?
— Никого нет. Ты один в доме. Вот я тебя и разбудил.
— Странно, — пробормотал Сема и вместе с Пименовым вышел в кухню.
Там тишина. На столе пустота. Даже сахарница исчезла.
Но мух это не остановило. Летали тучами по помещению, невзирая на то, что в нем нечем полакомиться.
«Дихлофос купить надо», — подумал Ткачев.
Затем открыл холодильник, чтобы найти в нем приятную для питья жидкость. Но увы. Ни сока, ни кваса, ни обычной минералки. Последней он был бы особенно рад.
— Ты что, не привез продуктов? — недовольно поинтересовался Сема.
— Нет. Было как-то не до этого. Но деньги с банкомата снял. Тут всем затаримся.
В принципе в деревне можно было купить любую еду. Овощи, консервированные закуски, зелень, хлеб (многие хозяйки сами пекли), молоко, творог, десерты. Свинину, курятину, крольчатину, говядину. Напитки на любой вкус: соки, компоты, квас, вино, самогон. И все же Ткачев больше доверял магазинным продуктам.
— У тебя хотя бы есть что попить? — спросил Ткачев.
Вода, что стояла в графине, не вызвала желания опрокинуть ее в себя.
— Неа. Всю по дороге выдул. Иди к крану. — Тот находился в огороде.
Вода, что лилась из него, предназначалась и для поливки, и для бытового потребления. В кипяченом виде Сема ее пил, но вот так… из-под крана… Нет уж, увольте.
Тут за окном раздался звук, который раздражал по мере приближения. Сначала это был просто треск, на который можно было не обращать особого внимания, но вскоре он усилился, оттенился повизгиванием, покашливанием и попукиванием, пока не превратился в какофонию.
Ткачев, вылив из чайника остатки воды, подошел с кружкой к окну, чтобы увидеть, как к дому подкатывает старый мотоцикл «Урал».
Сема думал, это тот, что привез Жеку в Васильки. Но нет. Этот был другого цвета- небесно-голубого, а не красного — и ехал так, будто развалится сейчас. Видимо, долго в гараже стоял, и его только завели.
— Это что у вас за летучий голландец? — спросил у сидящего за рулем Лехи Ткачев.
— Купили, — просто ответил тот.
— За сколько?
— Считай даром.
— А конкретнее?
— Жека выменял его на свою жилетку со значками. Там, оказывается, ценные были.
— И зачем вам этот драндулет?
— Я его переоборудую, будет круче «Теслы». Мы давно о своем транспорте думали. С тех пор как фургон разбили. А было это лет восемь назад. Надоело на попутках да общественном транспорте добираться до нужных мест. Я бы лучше опять фургон взял, но Жека влюбился в «Урал».
— Но на нем же только летом ездить можно.
— Я уже продумал стеклянную кабину для него. Говорю же, будет не хуже самого передового штатовского авто. А на базе советской техники еще и лучше получится. Тем более мы его задарма получили.
— Кто лоханулся?
— Почему сразу так…? — надул щеки Ляпин, выбравшийся из коляски без посторонней помощи. — Мотоцикл принадлежит Ивашкину Дмитрию Игнатьевичу. На нем его мама гоняла. А сам он не водит. Как и я.
— Где вы Ивашкина нашли? — поразился Ткачев.
— Мы к нему ездили с Лехой.
— На чем и зачем?
— Подвезли. Адрес узнали у прохожих — в селе все знают Ивашкина. А зачем — сам знаешь. Он знаток этих мест и потомок архитектора Крючкова. Мы все еще имеем интерес к усадьбе. Ее тайны не раскрыты, и они завораживают.
— И как? Помог Дмитрий Игнатьевич раскрыть их?
— Увы, нет. Зато мотоцикл свой, считай, подарил.
— Вот придурки, — услышал Сема за спиной голос Витали. — Угораздило же меня связаться с ними…
— А по мне, хорошие ребята, — не согласился с ним Ткачев. — Пусть и с чудинкой. — Затем крикнул «охотникам»: — Эй, пожрать, попить купили?
Те переглянулись и синхронно мотнули головами. Справа налево.
— Беру свои слова назад, — пробормотал Семен и вернулся в спальню, чтобы одеться. Похоже, ему придется в село ехать, чтобы затариться.
Когда он вышел из дома, «охотники за привидениями» все еще крутились возле «Урала». Жека скакал на одной ноге, как кузнечик, а Леха ходил и осматривал корпус.
— Вот умели же делать когда-то, — цокал языком он. — Если я на этом мотике въеду в современную «Хонду», ей кабзда придет, а «Урал» только поцарапается слегка.
— Ты ее не догонишь, — усмехнулся Виталя, стоявший поодаль. Старый мотоцикл его интересовал мало, больше своя тачка. Она вся была в пыли, и это ему не нравилось. — В поселке автомойка есть? — спросил он у Ткачева.