ство прятала поросенка.
Хрюша давным — давно пришел в негодность, но Пайпер не могла от него избавиться и сунула в коробку с толстовками. Потом сделала перерыв на сэндвич и отправилась с ним к эркерному окну. Глядя вниз на сумрачную улицу, она увидела подъехавшую к стоянке металлически — голубую «теслу». Сэндвич застыл на пути ко рту, когда распахнулась дверь, и вышел Купер Грэхем. Аппетит тут же пропал. Она не отвечала на звонки адвоката, и Купер явился по ее душу самолично.
Молодожены с нижнего этажа шли по тротуару. Пайпер видела, что один из них в футболке с логотипом «Звезд», поэтому вряд ли у Грэхема возникнут трудности уговорить их пустить его в здание. Не прошло и минуты, как он забарабанил в дверь. Пайпер могла или не открыть, или встретиться со зверем лицом к лицу.
Вздор. Ей и так уже сполна досталось. И не стала отвечать.
Впрочем, прятаться в квартире было Пайпер не по нутру, и на третьем стуке она не выдержала, пересекла комнату и рывком открыла дверь.
— Что вам надо?
Глава 4
Грэхем внедрился в гостиную, внеся с собой мегавзрыв враждебной энергии.
— Кит скрывал от меня доходы.
— Ваш рыжий бармен? Ага, я в курсе.
Шесть футов три дюйма грозного мужского права утвердилось посреди ее ковра.
— Почему мне не сказали?
Пайпер вздернула подбородок.
— Какого черта? Я же сказала!
— Но не так, чтобы я поверил!
Она уставилась на него, обмениваясь сверлящим взглядом.
Грэхем первый отвел глаза, проведя пятерней по волосам, которые лишь только больше взъерошил.
— Может, я был не в настроении слушать.
Пайпер толкнула, закрывая, дверь, пока все соседи не собрались разнюхать, в чем дело.
— Сомневаюсь, что у вас вообще бывает настроение слушать.
— Что вы хотите этим сказать?
Пайпер одолела досада.
— Вы так привыкли чувствовать свое превосходство, что забываете, есть и другие люди, которые могут знать больше вас.
Грэхем подбоченился своей большой рукой.
— Да что с вами такое? Или чувствуете себя такой неудачницей, что готовы нападать на всякого, кто добился успеха?
— Нет. Может быть. Не знаю. Да пошли вы.
Он рассмеялся. Приступ искреннего веселья, который, казалось, потряс его столь же сильно, как и Пайпер, и быстро угас.
— Как вы обнаружили?
«Не позволяй ни одному парню поверить, что он превосходит тебя, — обычно говаривал Дюк. — Кроме твоего старика».
— Простая наблюдательность. — Пайпер намеренно принялась за сэндвич, хотя у нее совсем пропал аппетит. — То, что мне хорошо дается.
Грэхем склонил к ней голову:
— Просветите меня.
— Заплатите мне, — парировала она.
Он помотал головой, но не так, словно отказывал Пайпер, а будто пытался вытрясти из головы последствия контузии. Оглядел комнату, увидел открытый чемодан с кипой одежды, картонную коробку, нагруженную непортящимися продуктами из кухни: крупа, консервированный суп, коробки макарон и сыр. Пайпер умела готовить, но, кажется, вечно руки не доходили.
— Вы переезжаете, — заключил он. — Жаль. Отличное местечко.
— Нормальное.
Больше чем нормальное. Место останется ее, если Пайпер сдастся и вернется на свою старую работу. Однако она не хотела заниматься онлайновой рекламой моторных масел или иметь дело с разгромными отзывами, потому что неудачно заменили катушку зажигания какому — нибудь клиенту. Эта работа вытягивала из нее душу.
Грэхем подобрал Хрюшу:
— Славный поросенок.
Пайпер подавила желание выхватить у него свою свинюшку.
— Школьный талисман.
Он прихватил поросенка с собой, усаживаясь без приглашения на диван цвета какао. По сравнению с великолепной внешностью накачанного парня из календаря офицера Красавчика Грэхем казался грубее, угловатее — черты лица жестче, боевой шрам на лбу, другой сбоку на раздвоенном подбородке. Во времена войн Грэхем вел бы войска в бой. В мирное время — вел команду к славе. В общем, с таким типом шутки плохи.
— Мы с Китом дружили с колледжа, — сказал он. — Я доверял ему как никому другому.
— Значит, ошибались.
Но было что — то в том, как ссутулились эти широкие плечи воина, как тень промелькнула в волчьих глазах, что зацепило Пайпер.
«Не позволяй себя ни во что втягивать, — поучал Дюк. — У каждого болвана припасена грустная история».
Сэндвич раскрошился в пальцах, и Пайпер бросила его в мусорное ведро.
— Вы не первый работодатель, которого обокрал надежный работник. Это случается сплошь и рядом.
Грэхем обхватил лодыжку, задранную на колено.
— Мне надо было увидеть, что происходит.
— Следовало видеть вашим так называемым охранникам. Вы для того их и наняли. Но они наверняка имели свои комиссионные.
Он вскинул голову и враждебно ощетинился:
— У меня охрана самая первоклассная.
Пайпер с почти жалостливым выражением посмотрела на него.
— Такой богатый, а такой глупый. — Приятно было видеть, что не все он мог. — Действительность такова, что вы так привыкли видеть, как всякий кланяется и лебезит, и не понимаете: большинство людей показывает себя с лучшей стороны. Вы забыли, сколько вокруг подонков. Вся ваша слава сделала из вас дитя в джунглях, когда дело доходит до выживания в реальном мире.
Она ожидала горячий диспут. А Грэхем вместо того отложил поросенка и вперил в нее острый взгляд.
— Кто вас нанял следить за мной?
Пайпер приняла неприступный вид.
— Это конфиденциальная информация. Хватит уже спрашивать.
Грэхем распрямился на диване.
— Давайте проясним. Хотя у меня лучшие в городе адвокаты по вашу задницу, хотя ваше захудалое агентство едва выживает — да, кстати, я тоже провел некоторое расследование, — вы все еще отказываетесь назвать имя своего клиента, верно?
Она должна стоять на своем, неважно, как сильно хотелось сдаться.
— Какую часть слова «неэтично» вы не понимаете?
— О, я все прекрасно понимаю. Давайте подойдем с другого конца. Назовите имя, и я вас сам найму.
Пайпер изумленно на него воззрилась.
— За что?
— За вашу подозрительную натуру. Быстро усваиваю уроки. Очевидно, мне нужна другая пара глаз в клубе. Просто на пару недель. Кого — то, кто сможет вычислить, что я пропустил. Секьюрити, чтобы проверить мое секьюрити, если согласитесь.
Работа ее мечты. Именно то, что ей сейчас нужно — богатенький клиент предлагает работу, которая и интересная, и перспективная. Голова закружилась. Была только одна загвоздка. Очень значительная…
— И все, что мне нужно сделать…
— Раскрыть имя вашего клиента.
В этот момент Пайпер ненавидела Дейдру Джосс. Упрямое требование Дейдры хранить анонимность разоряло Пайпер. Стоило просто сказать Грэхему правду.
Однако она не могла. Потому скрепя сердце решительно подошла к двери:
— Приятно было поговорить с вами, мистер Грэхем. Жаль, что вам уже пора уходить.
— Вы ведь все равно не скажете?
Желание назвать имя, которое он хотел узнать, было так сильно, что Пайпер пришлось стиснуть зубы.
— У меня нет ваших денег, или вашей власти, или вашей известности, но у меня есть принципы.
Принципы. Сейчас она как никогда ненавидела это слово.
«Преступив черту, нельзя идти на попятный. Запомни».
Дюк, наверно, говорил о сексе, но факт в том, что если Пайпер уступит на сей раз, то потеряет самоуважение, а этого она не сделает никогда и ни за что.
Грэхем подошел ближе, тряся золотой морковкой.
— Подумайте обо всех деньгах, что вы можете получить на этой работе…
— Уж поверьте, думаю! — Пайпер резко распахнула дверь. — Я сделала вам одолжение. Теперь сделайте его мне — уходите отсюда, не мешайте мне упаковаться, переехать в чертов подвал моей кузины и поискать иной способ остаться в бизнесе, не продавая свою душу.
Садистский ублюдок осклабился. Широкая ухмылка расплылась на его грубом лице.
— Вы наняты.
— Вы глухой? Я же сказала, что не продаю своих клиентов.
— Вот поэтому я вас и нанимаю. Встретимся в моей квартире завтра утром в десять. Уверен, что вы знаете, где это.
На том дело и кончилось.
На следующее утро Пайпер проснулась чуть свет: голова все еще шла кругом от того, что случилось накануне. Проглотив две чашки кофе, Пайпер выбрала юбку цвета хаки, зеленую футболку с короткими рукавами армейского образца с красным скорпионом на груди и потертые высокие ботинки коричневого цвета. Полупрофессиональный вид без того, будто она старается произвести на него впечатление.
Как предсказывала Джен, для позднего сентября было не по сезону тепло, и Пайпер по дороге в Лейквью опустила окна. Точно за две минуты до десяти она припарковалась на одном из трех мест, предназначенных для гостей в переулке позади жилища Грэхема.
Когда — то часть католической семинарии, кирпичное здание простояло пустым долгие годы, пока его не превратили в роскошный трехквартирный кондоминиум. Грэхем владел двухуровневым пентхаузом, а две другие квартиры занимали местный титан по продаже недвижимости и голливудский актер, уроженец Чикаго.
Пайпер прошла по мощеному тротуару, обрамленному зарослями папоротника, к переднему входу и вошла в небольшой вестибюль с видеосистемой наблюдения по последнему слову техники, о которой ей хотелось бы разнюхать побольше. Синтезированный на компьютере голос направил ее к частному лифту, автоматически поднимавшемуся в пентхауз. Открылась дверь, и Пайпер ступила в просторную гостиную с кирпичными стенами и большими окнами. Потолок высотой в два этажа венчали трубы, покрашенные в угольный цвет. Полы из бамбука в огромном шевронном растре, придающая пространство блестящая грань, длинные книжные полки у стены с коллекцией книг, которую, как поклялась бы Пайпер, Грэхем никогда не отрывал.
На диване цвета устрицы и размером в три нормальных дивана спинами к ней сидели два человека. Один из них — тот, с которым она пришла повидаться, — был одет в белый махровый халат, другой — в голубой рубашке и черных брюках. Он — то и встал, обошел диван и пожал Пайпер руку.