- Спасибо, бойцы, свободны, - улыбнулся военврач и сел рядом с носилками, - мы готовы, Ваше Превосходство.
- Прекрасно, - кивнул генерал, одновременно прощаясь с рядовыми, - взлетаем.
***
Светило плыло над океаном ровным золотым диском. Слишком маленькое для бескрайнего неба, но яркое и притягательное. Руки генерала тянулись к штурвалу, чтобы отключить автопилот и полететь прямо к нему. Оно манило пламенем и свободой. Чем выше от земли, тем меньше преград и ненужных мыслей. Так летают птицы, а у него вместо крыльев - катер.
Говорили, за всю жизнь - одна страсть и, может быть, свою он нашел слишком рано. Таким же беспокойным утром в горном интернате, когда впервые поднял катер в небо. Тот первый восторг ничем не перебить, даже издали не взглянуть. Казалось, небо заменит все, что искал мятежный мальчишка и ответит на все вопросы. Нет семьи? И не нужно. Она для тех, кто ходит по земле и смотрит только под ноги. Он другой. Генетически.
Штурвал на себя и носом вверх. Курсом строго на светило.
Он забрался на свою гору, дотянулся до звезд, рассыпав их свет искрами на генеральские погоны. И что теперь?
Небо молчало, все так же катая светило с востока на запад. А Наилий не мог разобраться, что нужно одной единственной женщине. И все чаще казалось, что кто угодно, только не он.
Публий докладывал состояние пациентки, прокравшись в кабину со спины и постучав пальцем по наушникам генерала. Наилий спускал одно «ухо» и кивал в ответ на: «Все хорошо». Куна легко переносила полет и большую часть дороги спала. Немного осталась, дотерпит.
Горы вырастали впереди черными зубами из синей глади океана. Светило уходило, согревая горизонт остатками света. На заброшенном аэродроме не будет посадочных огней, только прожектор с крыши военного внедорожника. Ни один пилот пятого сектора не сядет в таких условиях, а генерал мог. За семь циклов на патрульном катере хорошо узнал и полюбил эти горы. Они ждали его домой.
- Вышка Запад-2, это борт 5-13-18, - сказал Наилий в микрофон по привычке, не надеясь услышать ответ. Полет над девятым сектором согласовали заранее, и последний диспетчер проводил генерала до границы своей зоны полчаса назад. В пустой башне аэродрома разве что призраки сидели за пультом. Но волна радиоэфира неожиданно заскрипела помехами и знакомый голос капитана Рэма проскрежетал:
- Борт 5-13-18, это вышка Запад-2, вижу вас, посадку разрешаю.
Генерал усмехнулся. Ай, да Рэм. Оборудования связи на вышке не осталось, но раздобыть радиостанцию и выйти на нужную частоту капитан смог. Моральная поддержка тоже пригодится. Оставалось попросить несуществующих богов, чтобы помогли сесть.
Или шепотом поругаться на самого себя. Тоже помогало.
***
Океан в иллюминаторе воздушного катера Куна так и не увидела. Наилий решил доставить её на другой материк, как очень ценный груз - тщательно зафиксировав. Совершенно бессмысленно, но генерал никогда её не слушал. Обещал советоваться после ссоры из-за переезда и двух дней не выдержал. Носилки, ремни и нянька в погонах лейтенанта. Будто она - ребенок и не может о себе позаботиться. Куна надеялась на здравый смысл военного врача, но Публий неожиданно уперся сильнее Наилия. Нет, ей не нужна угроза выкидыша и спорить с врачом - себе дороже, поэтому пришлось подчиниться.
И отворачиваться потом, пряча пунцовое лицо от взволнованного Амадея. Простите, рядовой, иногда генералы обращаются со своими женщинами так, будто они - багаж. Куна себя живой в тот момент не чувствовала. О какой свободе и самостоятельности мечтала? Инкубатор для ребенка и только.
Лежа на носилках укачивало и Куна проваливалась в сон постоянно, убаюканная шумом медицинской аппаратуры. Публий себя не сдерживал: датчик сердцебиения матери, отдельный на ремне вокруг живота для Дариона, манжета тонометра на плече, лазерный термометр, выстреливающий сдвоенным лучом прямо в лоб, и целая станция обработки результатов. Все это шипело, попискивало и подмигивало индикаторами.
- Дарисса, - позвал лейтенант, тронув за плечо, - просыпайтесь, мы сели.
В кабине тускло горело дежурное освещение, иллюминатор будто вымазали черной краской, а в дверях кабины, облокотившись на косяк, стоял генерал.
- Как себя чувствуешь?
- Нормально, - пробормотала Куна, кое-как спустив ноги с каталки. Тело словно ватой обложили и хорошенько распарили в летнюю жару. - Теперь мне можно пройтись?
Спросила ровно и без претензии, но Наилий снова нахмурился.
- В горах ночью не стоит. Потерпи, завтра нагуляешься.
Дернули же демоны за язык! Она восемь часов спала, а генерал сидел за штурвалом. Сказать бы спасибо и промолчать, но Наилий уже открыл дверь и выпрыгнул из кабины. Снаружи в пятне желтого света кто-то проскрежетал:
- Ваше Превосходство, с прибытием!
- Со мной лейтенант Назо и медицинское оборудование. Доставишь их в Нарт.
- Есть.
Публий помог спуститься, и Куна охнула, чуть не утонув в пушистом снегу. В Равэнне ночью никогда не было темно. Свет от уличных фонарей и окон домов накрывал город теплой прозрачной шапкой, а здесь за границами прожектора будто бездна начиналась. Черная, холодная, непроглядная. И звезды на небе в ней мерцали как заблудшие души.
Генерал переговаривался с лысым начальником охраны, Публий попрощался и ушел упаковывать оборудование, а знакомый по особняку рядовой открыл дверь внедорожника.
- Садитесь, дарисса.
Ехать далеко не пришлось. Дом генерала стоял на пригорке сразу за жилыми корпусами для персонала аэродрома. «Для личного состава», поправила себя Куна и выдохнула теплое облачко на окно автомобиля. Еще один новый дом. Четвертый по счету. Такой же холодный и безжизненный как остальные. Кто-то оставил на крыльце свет, но его едва хватало, чтобы разглядеть контуры жилища генерала. Двухэтажное, маленькое, деревянное.
Пока охрана заносила чемоданы через вторую дверь, Наилий повел Куну к крыльцу. Перчатки она, выходя из машины, забыла надеть, а генерал и не носил никогда. Тепло его ладони таяло на ветру, мороз норовил забраться под куртку, а снег оглушительно хрустел под сапогами.
- Дом отремонтировали, - рассказывал Наилий, поднимаясь по ступеням, - вода, тепло и электричество больше не пропадут в самый неподходящий момент. Тебе придется только следить за котлом. Выгребать золу и подкладывать в огонь поленья. Если станет тяжело - позвони Рэму, он пришлет кого-нибудь в помощь. Генетики будут отправлять за тобой машину из лаборатории, а с поездками в соседний Нарт завтра решим. Ну, заходи, располагайся.
Хозяин дома широко распахнул дверь и щелкнул выключателем. Над просторной гостиной загорелась люстра - пять ламп внутри клубка из тонких полосок коры, склеенных, будто дети баловались. Теплый свет окутал деревянные стены, выложенный из камня огромный камин, простой диван, застеленный шерстяным покрывалом и половик с узором из красных полос и белых треугольников.
К стенам прижимались стеллажи и полки с книгами, карабкались под самую крышу. В доме пахло пылью и свежим деревом. Казалось, делая мебель, его никто не обрабатывал, но стоило подойти ближе, и Куна заметила тончайший слой лака, заботливо обновленный совсем недавно. И грубую кладку камина отполировали, будто уговаривая дом смягчиться. А получилось ведь. Ожил деревянный исполин, принял в свои объятия.
Дышалось здесь легко и радостно. Хотелось трогать каждую мелочь, гладить ладонями камень, рисовать пальцами прожилки на дереве. Ни одной купленной в гигантском торговом центре вещи. Даже шторы и подушки на диване из домотканной материи. Когда нити чуть-чуть провисают и бугрятся пушистыми прожилками.
- Моя соседка так умела, - Куна с улыбкой обняла вышитую подушку, - хотела меня научить, но я сбегала с уроков, глупая. Казалось скучным сидеть полдня с иголкой в руках, а сейчас бы с удовольствием распутывала цветные нити и выкладывала стежками цветы. Красиво очень, настоящая мастерица шила.
- Это Аттия, - ответил генерал, - завтра я вас познакомлю.
Куна обернулась на голос и улыбнулась еще шире. Наилий порозовел в жарко натопленном доме. Снежинки на длинной челке растаяли, и вода капала на веснушчатый нос. Льдистые глаза светились, а вместо хмурой складки на переносице появились ямочки на щеках. Улыбка полководца снова сотворила с ним маленькое чудо. Но на этот раз стоило сказать спасибо всему дому. Горный мальчик вернулся таким же молодым, как шесть циклов назад, когда на плечи еще не давили генеральские погоны, а он не прятался за обращением «Ваше Превосходство».
- Тебе здесь нравится, Куна?
- Конечно. Дом чудесный! Тут все дышит и живет. Столько книг и ни одной телевизионной панели. А люстра! Скажи, кто делал люстру?
- Мы с Марком, - смущенно признался генерал, - вернулись с учений, уставшие и грязные как дарлибы. Пока по дому крутились, Сципион раздражался на лампочки: «Глаза выжигают! Ты плафоны разбил или потерял?» До того меня задолбил, что я вырвал проводку и смотал лампочки гирляндой. Кору надергали с поленьев в дровянике, клеили силиконовым герметиком. Утром проснулись, а там такой ужас, что хоть не смотри. Хотел выбросить, но оставил хохмы ради. До сих пор висит.
- И пусть висит, - расцвела Куна, падая на диван и задирая голову, чтобы получше рассмотреть творение двух генералов. - А можно я сегодня прямо здесь спать буду?
- Как хочешь, - согласился Наилий, - отдыхай, мне нужно отпустить охрану.
Куна ждала, что сядет рядом или хотя бы подойдет, но генерал вдруг потускнел, развернулся и ушел, впустив в гостиную холод с улицы. Сквозняк дрожью добрался от ступней до колен и выше к заколотившемуся сердцу. Что-то не так, но разве Наилий объяснит, что?
Глава 35 - Аттия
Обратно в гостиную генерал так и не вернулся. Куна слышала, как хлопает дверь, поскрипывают ступени лестницы, переливается трелями гарнитура. Наилий ходил по дому, будто забыв, что приехал не один. Коротко и сухо отдавал приказы в гарнитуру, гремел посудой на кухне, а потом поднялся под крышу и дом затих.