Финдейл при их приближении просто растворился в темноте. Вейн же, напротив, не сделал ни шага. Даже когда одна из звезд приблизилась к нему и, ударив в правое плечо, взорвалась, он продолжал хищно скалиться, уставившись в пустоту.
Пещеру потряс еще один взрыв. Вейн на секунду исчез в столбе эбонитово-черного пламени.
Когда оно опало, Линден увидела, что рука юр-вайла от локтя до запястья претерпела удивительные изменения. Кожа, мышцы, кости — все исчезло. Вместо них появился толстый кусок очищенного от коры дерева с металлическим браслетом на конце.
А звезды продолжали кружить в поисках жертвы. И тут сила, что дремала в недрах острова, стала просыпаться. Каждый нерв Линден затрепетал, пронизываемый чудовищной энергией, способной, окончательно проснувшись, разнести мир на куски.
— Мы все погибнем! — невольно вскрикнула Первая.
Ее крик отдался многократным эхом, и Ковенант наконец пришел в себя и повернулся к Линден. Несколько секунд он колебался, не зная, что предпринять: на какой-то краткий миг ему подумалось, что главной угрозой для них является Первое Дерево и ему нужно уничтожить его, чтобы спасти своих друзей. Прочитав по мрачно-решительному лицу Ковенанта его мысли, Линден хотела крикнуть: «Нет! Оно здесь ни при чем!» Но он все равно бы ее не услышал.
Как только он увидел скрюченную, стоящую на коленях фигуру Линден, его магия вновь взвилась, и он превратился в столб серебристого огня.
Солнце уже ушло за край кратера, и Первое Дерево погрузилось в тень. Лучи на короткое время задержались на восточной стене, а затем все утонуло во мраке, словно солнце выключили. Но темноту расколола молния дикой магии. Ковенант полыхал так, будто готов был разнести весь остров на куски.
Линден чуть не ослепла от яростной вспышки. Звезды на мгновение превратились в черные точки на фоне этого серебряного сияния. У нее закружилась голова. Но звезды, яркие, как солнце, должны были бы затмить любой свет, испускаемый смертной плотью. Однако сейчас Ковенант перестал быть простым смертным. Он накопил в себе столько силы и энергии, что их хватило бы на то, чтобы уничтожить всю Землю.
Кайла отшвырнуло в сторону. Первая и Красавчик навалились на Хоннинскрю, закрывая его своими телами от грозящей опасности. А Линден так и осталась в прежней позе на том же месте, словно прикованная к камню, как кандалами Касрейна. А в Ковенанте бурлили яд и яростное отчаяние, постепенно завладевавшие его сознанием. Они накаляли его добела, лишая всякого права выбора. Звезды начали втягиваться в его бушующее пламя и исчезать, словно поглощенные жаром. А из шрамов, оставленных клыками Марида, били два фонтана разъедающей его энергии.
Он попытался добраться до Первого Дерева и сейчас мог думать только о той ветви, что не успел отломать Мечтатель.
Слишком опасен…
Он стоял, самый одинокий и самый неукротимый человек на свете, и в экстазе устремлял прямо в небеса бурлящее извержение своих гордости и безумия.
Но звезды все же не исчезли. На место тех, что растворились в сиянии Ковенанта, явились новые. Если он не остановится, то вскоре окажется в центре катаклизма. Камень вокруг корней дерева начал крошиться, и земля пошла волнами. Еще секунда, и жизнь его друзей будет унесена вихрем разбушевавшейся магии. Ошалевший от гудящего в нем, как в горниле, пламени, он устремил свои ярость и гнев на звезды, словно все его страстное стремление к власти, мастерству и успеху было поглощено темной частью его души. В данную минуту он был не больше чем сосуд, проводник бурлящего в нем яда.
Слишком опасен, чтобы остаться в живых.
А Линден за все это время так и не пошевелилась. Она была не готова к таким переживаниям. За всю жизнь ничто не могло подготовить ее к подобному. Звезды вились вокруг Первого Дерева, вокруг Ковенанта. Камень кипел, словно стремился покрыться коркой, которая защитила бы его от бешеного воздействия магии, терзавшей его обнаженное тело, оскорблявшей его сущность, будто дьявольское прикосновение Лорда Фоула.
Линден все еще не могла двинуться с места. И вдруг чьи-то руки затрясли ее. Они требовали ее внимания, требовали, чтобы она пришла в себя. Линден поискала глазами Ковенанта, но уткнулась взглядом в желтые зрачки Финдейла.
— Ты должна остановить его! — Просьба элохима отчетливо прозвучала в ее мозгу, хотя его губы не пошевелились. — Меня он не послушает!
Она в удивлении воззрилась на Обреченного. Во всем мире не нашлось бы слов, способных выразить ее растерянность.
— Ты вообще понимаешь, что тут происходит, или нет? — спросил он, наклоняясь к ней. — Он пробуждает Червя Конца Мира. Его аура охраняет Первое Дерево! Вот-вот он проснется, и тогда… Ты что, совсем ослепла? — Теперь он уже кричал в полный голос. — Используй свое видение! Ты не можешь не увидеть! Именно этого и хочет от вас Презирающий! Он хочет разбудить Червя, охраняющего Первое Дерево! Неужели ты до сих пор ничему не научилась? Здесь-то Презирающий действует наверняка — ошибки быть не может! Если Червь проснется, то Земле придет конец, и тогда Презирающий наконец будет свободен. А если Обладатель кольца попытается уничтожить Червя, то этим он разрушит Арку Времени. Она не сможет выдержать внутри себя подобной битвы титанов. Ее фундамент из белого золота — и именно белое золото разнесет ее на куски! Для этого и предназначен яд Презирающего! — Каждое слово Финдейла причиняло Линден мучительную боль. — Он введен, чтобы окончательно сбить Ковенанта с толку и заставить его разрушить Арку Времени так или иначе! Он не способен сладить со своей силой! Ты обязана остановить его!
Но Линден все еще не в состоянии была не только ответить ему, она и пальцем двинуть не могла! Однако слова элохима словно отдернули вуаль, окутывающую ее сознание. Она чувствовала, что он говорит правду! Кипение камня вокруг дерева происходило вовсе не от жара, исторгаемого Ковенантом. Оно рождалось из того же источника, что и звезды. Из источника, составлявшего костяк Земли и пока еще отдыхавшего.
Так вот в чем ее крест, ее предназначение! Вот почему Лорд Фоул избрал именно ее! Ее паралич — просто один из способов ее существования. Она парализована раздирающими ее стремлением к власти и паническим страхом Зла; ее держит, спеленывает надежда на светлое будущее вкупе с тайным восхищением Опустошителями. Она поймана в ловушку и бессильна. Гиббон-Опустошитель, коснувшись ее, сказал жестокую правду: «Да ты убила человека! Разве это не Зло?» Да, она жестока, да, она зла, и за всем ее самоотрицанием трусливо прячется отрицание любви как таковой. Жизни как таковой. Если она еще минуту пробудет в ледяном покое непричастности к происходящему, то ее отрицание мира станет совершенно и неразрушимо впредь.
А за все это должен заплатить Ковенант, тот самый Ковенант, который должен был, одураченный Лордом Фоулом, уничтожить всех, кого любил. Неосязаемое присутствие Лорда Фоула, осознание сути всех его махинаций напугали Линден до полусмерти. В свете всего этого Ковенант являлся не искупителем, не спасителем Земли, а ее уничтожителем. Именно он, Томас Ковенант, — мужчина, который разделил ее одиночество. Мужчина, подаривший безумной Джоан улыбку.
Он был опасен. И это поглощало все его иные достоинства. Но во всем этом не было Зла. Линден цеплялась за осознание этого. Нет Опустошителей. Нет Презирающего. Червь всемогущ — но он не Зло. Ковенант обалдел от яда и власти, но и он не Зло. А значит, и в ее стремлении к власти нет ничего болезненного. Но тогда из этого следует, что она может позволить себе выпустить наружу жадный мрак, желающий поглотить весь мир? Может быть, это спасет Ковенанта?
С диким воплем Линден рванулась прочь от Финдейла и попыталась пробиться к Ковенанту сквозь кипящее вокруг него, как лава, серебро.
Она чувствовала, как ее кожа горит и лохмотьями облезает с рук, но остановиться уже не могла. От рева пламени закладывало уши. Но она знала, что пройдет. Сзади донесся слабый зов:
— Избранная!
Но она лишь машинально зафиксировала его, даже не соотнеся себя с этим именем. В пещере бушевал звуковой хаос: многократное эхо смешивало все звуки в гулкий рокот. Но Линден, как ни странно, ухитрялась идентифицировать каждый звук, слыша их как бы отдельно, а не смешанными в какофонию. Она словно видела их внутренним взглядом. Это ее удивило. Ее сознание оказалось способным на большее, чем она от себя ожидала. Не раздумывая долго, она тут же применила, сама не понимая, как именно она это делает, открывшиеся здесь способности для того, чтобы создать вокруг себя защитный экран и обезопаситься от атак звезд и дикой магии Ковенанта.
Сила. Власть.
Невероятным образом пробившись сквозь серебряные языки пламени, угрожавшего разрушением всему острову, Линден проскочила вперед и встала между Ковенантом и Первым Деревом.
Ковенант стоял, окруженный сверкающими вихрями, великолепный, словно воплотившийся отец тьмы. И вдруг он увидел ее. С воплем, потрясшим скалы до самого основания, он шагнул к ней и заключил ее в сияющие дикой магией объятия.
Она обвила его шею руками и заглянула в лицо, прекрасное в своем безумии. Наверно, такие же глаза были у Кевина в тот момент, когда он начал Ритуал Осквернения. Линден вложила всю себя — свою любовь, страсть, желания — в короткий крик:
— Ты должен остановиться!
Ковенант уже весь состоял из огня. Его кости, плоть пылали, отрицая смерть, отрицая бренность тела. Она постаралась настроиться на него, уловить тот уровень звука, который он еще способен воспринимать.
— Ты перешел все границы! Ты же разрушишь Арку Времени!
Но пламя взревело с удвоенной силой. Линден всеми силами пыталась докричаться до Ковенанта, не позволяя ему себя сжечь:
— Этого как раз и хочет Фоул!
И ее старания не прошли даром: наконец он услышал ее.
Она видела — осознав, что это правда, он окаменело застыл — шок был слишком велик. По его взгляду она догадалась, что сейчас перед ним воочию проходят все его самые кошмарные страхи, мучившие его ночами. Он осознал, что происходящее сейчас много страшнее того, что он мог когда-либо себе вообразить. Он балансировал на краю пропасти, в которую Лорд Фоул хотел его столкнуть. И его отчаяние вознеслось к небесам в огненном вопле.