Каждая звезда, которую он поглотил, теперь навсегда погасла для Вселенной. Он добавил в космосе тьмы.
Глаза Ковенанта полыхали такой болью, словно он только что видел гибель всех, кого так любил. Но затем им, по-видимому, овладела некая идея: он сурово нахмурился, и губы его сжались в тонкую полоску. Линден ощутила, как внезапно изменилась его энергетика, словно все безумие выгорело в нем дотла.
Она не стала спрашивать, что он собирается делать: ей было достаточно того, что он сумел взять себя в руки и все-таки услышал ее. Прижавшись к нему, она ощутила, как внутри него идет борьба между волей и ядом.
Однако пламени своего он не убавил, а лишь несколько изменил его качество. И вдруг дикая магия широкой волной хлынула прямо в Линден, все еще прижимавшуюся к его груди. Она была настолько ошеломлена, что, даже понимая, что с ней происходит, едва попыталась защититься. Но она была простой смертной, а Ковенант превратился в воплощение самого пламени. И ее попытка не пустить его в себя потерпела полную неудачу.
И этот буйный поток захлестнул и понес ее. Нет, она все еще стояла, обняв его за шею, и ее телу не было нанесено ни малейшего вреда, но серебристый вихрь, ворвавшийся в нее, все расставил по местам. Он оторвал ее от самой себя. От того, что она привыкла называть собой. Она чувствовала себя песчаной дюной, сметенной бурным приливом. Ее оторвало, понесло и закружило среди звезд.
Ночь кончилась, взорвавшись клочьями тьмы. Небеса кружились вокруг Линден, словно она была их осью. Ее одиночество разлетелось на куски, не устояв оттого, что она все еще держала в объятиях Ковенанта и все еще смотрела в небеса. Но и эти ощущения стали медленно меркнуть. Линден вцепилась в них изо всех сил, но дикая магия смела их, походя превратив в горстку пепла, и Линден поплыла по течению дальше, мягко вторгаясь в царство непостижимой ночи.
Ее догнала отдающаяся звоном и эхом просьба Ковенанта:
— Спаси меня!
В его голосе не было ни капли надежды.
Линден скользнула вниз и устремилась к трепещущим языкам его пламени, которые почему-то стали желтыми. Она поняла, что что-то не так. Но вокруг него на страже стояла тьма.
Затем пламя стало оседать, слабеть, словно топливо, питавшее его, кончилось. И когда оно окончательно угасло, Линден вдруг навзничь упала на камни. Дикая магия все еще впитывалась в нее, навечно связывая ее с Ковенантом и колодцем Первого Дерева. Но в то же время она была повсюду. Голова разламывалась, звенела, словно Линден ударили по уху. Когда она попыталась подняться, вспыхнувшая во всем теле боль окончательно оборвала связывавшую ее с Ковенантом нить.
В полной, неправдоподобно жуткой тишине Линден ощутила, что снова реально видит окружающий ее мир.
Она лежала, раскинувшись на вздыбленных камнях у тлеющего кострища на дне долины. Далеко наверху темнело ночное небо, и ничто не мешало ей спокойно его рассматривать. Звезды были холодны и недостижимы. По краям долины Линден разглядела черные силуэты деревьев и кустов.
Она поняла, где находится. И поняла, что сделал для нее Ковенант. Морщась от боли, она повернулась набок и вдруг застыла, заметив рядом распростертое без движения тело.
Его тело.
Он лежал, раскинув руки, словно был распят на большом валуне. Но раны были не на ногах и руках, как принято. Рана была у него в груди. Между ребрами торчал нож. А камень, на котором он лежал, был покрыт запекшейся кровью.
Линден поняла, что, хотя она оставила колодец Первого Дерева всего лишь три удара сердца назад, здесь, по-видимому, прошло уже немало времени. И все-таки связь между ними еще существовала, и дикая магия Ковенанта тонкой струйкой продолжала вливаться в нее. И благодаря этой связи даже тут, в ее старой жизни, видение могло работать. Она видела - несмотря на то что к его телу подбирается смерть, он все еще жив.
Так: открытая рана в области грудины, большая потеря крови, обезвоживание организма, и это еще далеко не все. Но затем Линден чуть не вскрикнула от радости: лезвие прошло рядом с сердцем, не задев его! Грудь едва заметно, но вздымалась, и сердце, хоть и очень слабо, но билось! Даже мозг остался цел — ни инсульта, ни кислородного голодания. Его можно спасти. Как врач она могла поручиться за это.
Но уже в следующую секунду ее пронзила ужасная мысль, уничтожившая вспыхнувшую было надежду.
Его можно спасти, но для этого необходимо, чтобы он сделал с собой то же, что уже проделал с ней: необходимо, чтобы он вернулся из Страны в свое умирающее тело. Без поддержки духа плоть долго не протянет. И вновь медицинская сумка Линден оказалась слишком далеко от пациента. В недостижимой дали. Его может спасти только собственная воля к жизни. А вся его сила воли изошла серебряным пламенем для того, чтобы спасти ее, Линден, от судьбы. Он отослал ее назад. Он обменял ее жизнь на свою, как уже выменял раньше жизнь Джоан.
Сначала ее отец.
Потом — мать.
Теперь Ковенант.
Томас Ковенант, Неверящий, Обладатель кольца из белого золота, прокаженный любовник, научивший ее ценить превыше всего риск оставаться человеком в любых обстоятельствах.
И теперь он умирает у нее на глазах.
Сердце Линден бешено заколотилось, и она ощутила, как связывающая их ниточка истончается. Она открыла рот, чтобы крикнуть в яростном протесте: «Нет!», но, прежде чем слово слетело с ее уст, она уже приняла решение. Она вскочила на ноги и изо всех сил уцепилась за связывающую ее с Ковенантом струйку дикой магии. Больше ей не на что было надеяться. Это было все, чем она могла оперировать. Она могла, она должна была заставить ее подчиниться. Лучше это, чем его смерть! И, вложив все силы в крик, она отчаянно воззвала:
— Ковенант!
Зов канул втемноту ночи. Линден не знала, как еще ей попытаться вызвать его сюда. Что нужно сделать, чтобы он услышал ее? Она снова попыталась овладеть дикой магией, но та не подчинялась. Ковенант слишком крепко держал свою силу и ни с кем не желал ею делиться. И попытка овладеть своим даром сделала его еще сильнее. И отчаяние тоже закалило его. А Линден никогда до сих пор не имела дела ни с какой особенной силой. И не знала, как с ней управляться.
Но ведь ее видение все еще работало! И она понимала сознание Ковенанта гораздо лучше, чем свое собственное. Она ощущала его великую печаль и боль разлуки, сочащуюся по ниточке силы в брешь меж двумя мирами. Она понимала…
Она понимала теперь, как дозваться.
И цена ее не остановит. У нее не было времени. Отринув все сомнения, она шагнула прямо в догорающий костер, словно это была ее личная каамора.
Желтые языки пламени больно лизнули кожу.
И Ковенант увидел, что Линден в опасности. И инстинктивно попытался дотянуться до нее и вытащить ее к себе.
А она изо всех сил вцепилась в путеводную струйку энергии и поползла по ней к ее источнику.
Окружающие деревья стали прозрачными и превратились в туман, а задувший из космоса ветер разметал его. Камень под ногами Линден растаял в первозданном мраке. Тело Ковенанта, распростертое на валуне, то исчезало, то появлялось вновь. Потом оно исчезло в последний раз, и Линден, сияя словно комета, устремилась в бесконечность космического одиночества.
В голове ее роились слова, которые она пыталась сложить в столь необходимую ей одну-единственную фразу. Мы должныбыть вместе - только так я смогу спасти тебя! И вдруг поток несущей ее энергии прервался, словно Ковенанта задули как свечу. И мистический полет среди звезд превратился в падение с такой высоты, что ни одно человеческое тело не способно выдержать. Линден хотелось кричать, но воздуха не было. Она падала в безвоздушном пространстве, чувствуя, как спазматически сжимаются легкие. Она поняла, что ее судьба близка к своему завершению. И никаким криком не изменить того, что ей предначертано.
Не успев даже подставить рук, чтобы смягчить удар, она с размаху врезалась лицом в каменный пол кратера. Легкие вновь заработали, а в висках горячо забился пульс. Кожа горела, напоминая о костре. Но через несколько секунд Линден убедилась, что цела и ничего по-настоящему не болит. Она жива!
Чьи-то теплые руки помогли ей приподняться. Да, ей действительно нужна была помощь. Голова еще кружилась от удивительного перемещения между мирами. Даже каменный пол под ногами казался болотом. Добрые руки помогли ей встать на ноги. И тогда она узнала знакомую уверенную хватку харучая. Руки Кайла. Как она была ему рада!
Но почему-то она ничего не видела. Пол уходил из-под ног. Или это остров содрогается в предсмертной агонии? Да, здесь действительно темно. Звезды, возникшие из ауры Червя, исчезли. И пламяКовенанта тоже погасло. Страшная мысль поразила Линден: если она не видит своих друзей, значит, все они погибли.
Она тщетно крутила головой, пытаясь найти взглядом хоть кого-нибудь. Лишь за спиной харучая лежал труп Мечтателя. Хоннинскрю обнимал его, но тоже не шевелился.
Боль утраты пронзила Линден. Трос-Морской Мечтатель! Жертва Глаза Земли и немоты. Он ничего не успел сделать особенного в своей жизни, кроме того, что принес ее в жертву друзьям, которых любил.
Тут Линден заметила, что капитан жив. Он дышит. Но все его огромное тело было парализовано болью огромной утраты. И теперь она окончательно осознала, что вернулась назад. К своим друзьям. Теперь ока уже ясно различала в темноте их силуэты, и печаль улетела неведомо куда.
— Ах, Избранная. Избранная, — тихо вздохнул Красавчик. Его голос дрожал.
Недалеко от братьев-Великанов она увидела сидящего по-турецки Ковенанта. Похоже, он так до сих пор и не понял, кто охраняет остров. Он с тоской взирал на недостижимое Дерево, и спина его жалко согнулась, словно была сломана.
Первая и Красавчик застыли в объятии, словно помогали друг другу справиться с болью. Одной рукой Великанша все еще сжимала рукоять палаша, но помочь ей он ничем не мог. Лицо ее мужа сморщилось в беззвучном плаче.
Вейн продвинулся на несколько шагов вперед. На его черном лице по-прежнему сверкала улыбка, и весь его вид свидетельствовал о том, что странное превращение руки в дерево мало его беспокоит. Лишь Финдейла нигде не было. Он исчез тогда, когда пламя Ковенанта стало слишком опасно даже для него. Линден не удивилась бы, если бы элохим никогда больше не вернулся к ним.