Первая задумчиво кивнула, словно соглашаясь с мужем, но потом сказала капитану, не отрывая глаз от долины:
— Все так, как ты говорил. Поэтому на берег сойдут только шестеро: я, ты, Друг Великанов Ковенант, Избранная, Мечтатель и Красавчик. Еще, пожалуй, возьмем харучаев. И нужно предупредить якорь-мастера, чтобы он вел себя с любым существом, которое здесь появится, крайне осмотрительно.
Капитан согласно кивнул и уже направился к мостику, но Первая остановила его, схватив за руку.
— Тебя я тоже хочу предупредить, — тихо сказала она. — С этим народом нужно все время быть начеку и трижды подумать, прежде чем предлагать им что-нибудь. Или просить у них. Да-да, именно это я и имею в виду: никаких предложений и просьб без моего согласия.
Хоннинскрю окаменел. Его лицо стало жестким, а глаза словно вовсе спрятались под насупившимися густыми бровями. Линден показалось, что он не верит своим ушам.
— Моя жизнь принадлежит только мне. И я могу распоряжаться ею, как захочу, — резко ответил он.
В глазах Ковенанта мелькнула тень догадки:
— Хайл Трой уже пробовал пойти этим путем. И заплатил за это тремя тысячелетиями.
— Нет. — Первая, словно не замечая Ковенанта, подошла к капитану вплотную и сказала, сурово глядя ему в глаза: — Нет. Твоя жизнь тебе не принадлежит. Ты создатель и капитан «Звездной Геммы». Ты дал клятву посвятить себя Поиску. Я не могу себе позволить потерять тебя.
— Я понял тебя, — бросил он и, резко повернувшись, ушел на мостик.
Проводив его взглядом, Первая повернулась к Линден:
— Следи за ним, Избранная. Если что заметишь, сразу скажи мне. Я не должна потерять его.
«Не должна потерять его», — эхом отозвалось в голове Линден. Она машинально кивнула в ответ.
Капитан закончил напутствия остающемуся на корабле за главного якорь-мастеру, и в баркас спустили веревочный трап. Кир и Хигром слезли первыми и придержали концы лесенки, чтобы остальным было удобнее спускаться. Первая кивком велела Мечтателю и Красавчику сесть за весла, а затем, также кивком, предложила Линден и Ковенанту следовать за собой.
Линден ощутила волну замешательства, исходившую от Томаса, и сразу вспомнила о его головокружениях.
— Я не очень-то хорошо себя чувствую, болтаясь между небом и землей, — смущенно пробормотал он, нервно потирая руки, обезображенные болезнью. Но, собравшись с духом, шагнул к борту. — А, черт с ним. Упаду — так Бринн меня поймает.
Командир харучаев стал спускаться, поддерживая юр-Лорда и контролируя каждое его движение с таким бережным вниманием, что для Неверящего спуск оказался не опаснее, как если бы его спускали в гамаке. «А есть ли вообще такая опасность, с которой харучаи не смогли бы справиться?» — подумала Линден.
Наконец подошла ее очередь, и она храбро последовала за Кайлом. Когда она ступила на борт качающейся лодки, Красавчик помог ей удержать равновесие и осторожно усадил напротив Ковенанта.
В следующий момент над бортом корабля раскатился вопль удивления: Вейн тронулся с места и, легко перемахнув через борт, с ловкостью бывалого моряка полез по трапу в баркас.
Первая и капитан поспешили за ним, опасаясь, что он может выкинуть какой-нибудь непредвиденный трюк. Но юр-вайл уже неподвижно застыл в центре судна, неколебимый, как мачта. Великанша бросила на Ковенанта хмурый вопросительный взгляд, но тот лишь пожал плечами, покоряясь неизбежному. Она еще раз взглянула на Вейна — так, словно хотела взглядом смести его с баркаса, но потом, махнув рукой, опустилась на скамейку на корме.
Хоннинскрю и Мечтатель взялись за весла, и усилиями братьев баркас заскользил к устью Коварной.
Линден сосредоточилась на Ковенанте: ей хотелось помочь ему расслабиться и отвлечь его хотя бы на время от тяжелых мыслей, Не придумав никакой другой темы, она спросила:
— Ты говорил о Хайле Трое. Хранителе Анделейна. Но ты никогда не рассказывал о нем подробно.
Ковенант, казалась, был не в силах отвести глаза от пиков Колючей Оправы.
— Меня тогда здесь не было. Эта история началась, когда он и Морэм попытались договориться с Каерройлом-Дикарем, бывшим тогда хранителем Дремучего Удушителя. Случилось так, что армия Троя оказалась между Удушителем, (хранитель убивал любого, кто имел наглость хотя бы сунуть нос в его лес) и войском одного из Великанов-Опустошителей Фоула. Чтобы спасти свою армию, Трой решился на отчаянный маневр — заманить Великана в заповедный лес. И они вступили с Каерройлом в переговоры, прося разрешения пройти через его нежно любимый Удушитель. Тот сказал, что за это нужно заплатить, и Хайл, не торгуясь и даже не спросив, какова цена, заключил сделку. — Ковенант обернулся к Линден, глаза его яростно сверкнули. — И ценой за беспрепятственный проход через лес оказалась его душа. Его превратили во что-то вроде подмастерья при хранителе. И с тех пор он жил той жизнью, которую избрал для него Каерройл-Дикарь.
Полыхающий гневом взгляд Ковенанта напомнил Линден, что Томас тоже относится к тем людям, которые привыкли расплачиваться весьма необычным образом. Но если понадобится, он, не колеблясь, снова пойдет на самую дикую сделку.
Вскоре баркас заскреб дном по прибрежной гальке. Кир и Хигром первыми выпрыгнули на берег и придержали лодку, пока высаживались остальные. Пока Хоннинскрю с Мечтателем Привязывали баркас, Линден поспешила вскарабкаться на поросший густой травой пригорок, а оттуда до деревьев было рукой подать. Острые запахи осеннего леса казались здесь сильнее, и морозный чистый воздух кружил голову.
Она оглянулась через плечо на корабль Великанов: на фоне обрывистых утесов Колючей Оправы он казался совсем маленьким и хрупким, почти игрушечным, с трогательными тоненькими мачтами.
Ковенант уже стоял рядом, и его глаза вновь светились беспрестанно терзавшей его тревогой. Слишком многое камнем лежало на его сердце: яд, дикая магия, люди, умирающие в Стране без его помощи, сомнения. Это была слишком взрывоопасная смесь, в любую секунду готовая воспламениться от малейшего толчка. «А что если он действительно собрался предложить свою жизнь в обмен на указание, где растет Первое Дерево?» — подумала Линден. Да, он на это вполне способен. А вдруг элохимам нельзя доверять?..
Ее мысли были прерваны появлением на пригорке Великанов. Капитан махнул рукой в сторону деревьев:
— Вон оттуда начинается Лесное Кольцо. Нам нужно идти берегом. Запрещаю вам к чему-либо прикасаться. Будьте осторожны, не сломайте ни веточки. Эти места только с виду так благостны. Может, найдем деревню. Элохимы живут не только в Элемеснедене.
Ковенант сощурился, глядя на скрывавшуюся за поворотом реку:
— Так чего мы ждем? Отправимся мы когда-нибудь на поиски этих элохимов?
Ответ капитана прозвучал резко и угрюмо:
— Нам их не сыскать. Это они, если захотят, найдут нас сами. Если мы не нанесем им никакого оскорбления.
Неверящий выдержал мрачный взгляд капитана и, чуть помедлив, кивнул какой-то своей мысли.
Пора было двигаться, но никто не решался сделать первый шаг. Чарующий аромат долины словно уговаривал остаться и никуда не спешить. Наконец Хигром и Кир разом мотнули головами, отгоняя сладкую одурь, и, не оглядываясь, зашагали вдоль берега. И это словно разбудило остальных. За харучаями двинулись Первая и Хоннинскрю, за ними — Линден и Ковенант, Кайл и Бринн, Мечтатель и Красавчик. Замыкал шествие размеренно шагающий Вейн, по обыкновению глядящий вдаль невидящими глазами. В таком порядке они достигли берега Коварной и вступили под сень деревьев Лесного Кольца.
Харучаи обнаружили, что вдоль реки идет нахоженная тропа. Лес был довольно густым,и росли в нем в основном лиственные деревья: дубы и сикоморы, ясени и клены. Иногда встречались ивы и молодые мимозы. Те из них, что находились в тени утесов Колючей Оправы, словно перенимали строгость расцветки у камня: над зелеными и коричневыми цветами листвы и стволов преобладали различные оттенки серого. Но стоило упасть на них солнечному лучу, как они мгновенно расцветали во всем великолепии осенней палитры.
Переступив границу тени, маленький отряд из царства уныния попал в царство роскоши: весь лес полыхал красным, оранжевым, искрами желтого, терракотовым и бежевым. При каждом шаге в воздух взлетали опавшие листья, и Линден чудилось, что она идет по весело потрескивающему костру, но не обжигающему, а придающему силы, и с каждым шагом все удаляется от мыслей о смерти.
Скалы все больше расступались в обе стороны, долина расширялась, и идти становилось все легче. Коварная журчала, словно смеялась вместе с озорно шуршащими листьями. Она была не очень широка, но жизнь так и бурлила в ней, и на волнах дрожали миллионы солнечных бликов.
Линден вдруг послышался отдаленный звон колокольчиков. Может, это лес пронизан своей, особой музыкой? Тем более что никто из ее спутников не подал виду, что слышит что-то кроме лесных шорохов, а она не решилась спросить. Это было похоже на тайный язык деревьев, причем ей иногда казалось, что она почти различает смысл отдельных звенящих, шелестящих слов, но тут же забывает его: он растворяется без остатка в щебете и музыке лесных разговоров. Колокольчики чаровали ее, как и разноцветные листья, и все же Линден не могла отделаться от растущего в ней смутного беспокойства; ей все казалось, что есть какая-то очень важная причина, почему так необходимо понять этот удивительный лесной язык.
Лес постепенно редел, и впереди уже просматривалась опушка. Деревья разбегались в обе стороны по склонам Оправы, а во всю ширь долины раскинулся огромный, залитый солнцем луг. Далеко за ним стояли горы, кажущиеся в ослепительном полуденном сиянии багровыми, и на их фоне луг казался чашей с золотыми травами, которую пересекала ярко-синяя ленточка Коварной, изгибающаяся плавной дугой к северу.
Хоннинскрю остановился на опушке и, глядя вперед, заметил:
— Это кольцо из лугов элохимы называют «мэйданом» Элемеснедена. А в центре его и находится их «клачан» (стан, город — как хотите). Он заложен на истоках Коварной. И вот этот-то клачан без соизволения на то хозяев мы просто не сможем увидеть. Если они по какой-то причине не захотят с нами встречаться, мы можем бродить по мэйдану, как в чистом поле, до конца жизни, и наши рассыпавшиеся в прах кости удобрят эти дивные травы.