Темная комната. Низкий, застеленный мягким темно-синим пледом диван и свернувшаяся на нем клубочком женщина с пультом от огромной, вполстены, плазмы в руках – уютная, почти домашняя картина.
На Елене Владленовне был длинный шелковый халат с нарисованными на тонкой ткани экзотическими цветами. Медные волосы забраны в высокую прическу и небрежно сколоты на затылке двумя замысловатыми заколками с тяжелыми полудрагоценными камнями. На бледном лице нет косметики, лишь ресницы все такие же длинные, черные и изогнутые – сразу видно – не свои. Дань современным технологиям.
Женщина томно потянулась и бросила взгляд через плечо туда, где на небольшой кухоньке, в закутке у коридора, хлопотал высокий стройный мужчина. В джинсах, без рубашки, но в фартуке, надетом на голое тело. Он еще пару дней назад был суровым проверяющим из МЧС. Сейчас на лице Сергея Исаевича играла безмятежная улыбка, на обнаженном плече висело клетчатое кухонное полотенце, и мужчина что-то негромко напевал себе под нос. Елена Владленовна удовлетворенно улыбнулась и тут же насторожилась, услышав шаги в коридоре.
Дверь в комнату открылась без стука, и на пороге словно из ниоткуда возник взволнованный Анатолий Григорьевич.
– Ты была права! – начал он без предисловия, шумно втянул ноздрями воздух и плюхнулся на диван рядом со своей помощницей. – Ты, как всегда, была права!
– В чем именно, сиятельный? – мягко улыбнулась женщина и грациозно соскользнула с кровати, проговорив: – Ты слишком возбужден. Стоит успокоиться. Я сейчас принесу травяной чай. Благотворно влияет на нервную систему.
Елена Владленовна сделала незаметный жест своему протеже на кухне и присела на ковер с толстым ворсом рядом Анатолием Григорьевичем.
– Я слушаю, что стряслось? – мурлыкнула она, накрыв дрожащую мужскую руку своей ладонью с длинными холеными ногтями, покрытыми темным матовым лаком.
– Ты была права по поводу девчонки.
– Так это она была в подземелье? – насторожилась Елена Владленовна, из ее голоса исчезла томность, а из жестов – расслабленность.
– Не знаю. Об этом я ничего не знаю до сих пор. Кто-то из опрошенных врет, но я не уверен, что это она. Все еще не представляю ее шныряющей по подземелью, но кто знает…
– В чем же тогда дело?
– Я видел ее с Владом…
– Насколько все серьезно? – холодно уточнила женщина, закусив от волнения губу.
– Сказать сложно. Молодая кровь, повышенная любвеобильность… возможно, это мимолетное увлечение.
– Так сделай же, чтобы это было именно так, а не иначе, – покачала головой Елена Владленовна. – Я тебе говорю, держи парня подальше от этой девчонки и поближе к Веронике. Поговори с ним, возможно, все не так страшно. Он по-настоящему любил Веронику, ситуация не могла измениться так быстро. Разлюбить в одночасье нельзя. Главное – не упустить момент и не дать ситуации развиться по плохому сценарию.
– А если его чувства были не так глубоки, как нам казалось?
– Вот и узнай это у него самого. Влад хоть и ветреный, но неглупый мальчик, он поймет сложность ситуации и не будет врать. Займись им, а я займусь Вероникой…
– Что ты хочешь сделать? – насторожился Анатолий Григорьевич.
– Дам несколько незаменимых советов. Согласись, и в ее интересах удержать парня. Даже если серьезных чувств нет и не было, можно попытаться их разжечь.
– Действуй на свое усмотрение, – махнул рукой мужчина. – И еще. Не спускай глаз с Алины. Я хочу узнать об этой девчонке все. Она темная лошадка. Теперь я это понимаю. Ее сил недостаточно, чтобы стать лучшей, а значит, она не должна быть рядом с Владом.
– В том и опасность девушек-ванилек. Ее сил не хватит, чтобы выполнить предначертанное, но достаточно для того, чтобы все разрушить. Мы не должны этого допустить.
– Вот и действуй.
– Как скажешь, – томно пожала плечами Елена и отвернулась, а Анатолий Григорьевич, достав телефон из кармана, направился к двери. – Влад! – рявкнул он в трубку, захлопнув за собой дверь. – Я жду тебя завтра с утра на нижнем уровне. У меня есть к тебе очень серьезный разговор. Кажется, ты начал забывать ту великую цель, ради которой затеяна вся эта игра.
Глава 27 Попытка бегства
Туманный рассвет заглядывал в окна, а я еще даже не задремала. Вернулась поздно и всю ночь лежала с открытыми глазами. Думала и разглядывала звездное небо за окном сквозь прозрачные тюлевые занавески. Сейчас в моей жизни все было слишком сложно. Я не любила подобные ситуации и чувствовала себя сумасшедшей. Тайны, мистические происшествия, недомолвки, ложь – все это сплелось в один тугой клубок, в центре которого оказалась я. Непонятно, чему верить. Бабушкиному письму? Словам Влада? Своим чувствам и голосу разума? Единственным верным решением было уйти от сложностей и проблем туда, где они не достанут. Как там говорят? «Береженого Бог бережет»? Вот я и буду действовать по этому принципу. Нечего испытывать судьбу. Можно, конечно, постараться докопаться до истины, но кто знает, чем закончатся эти попытки.
Несмотря на то что поцелуи Влада сводили с ума и мне было невыносимо больно расставаться с парнем, я понимала – он врет мне. Он знает намного больше, чем говорит. Я была почти на сто процентов уверена, что он один из них и скрывает это. Он не тот, кем пытается казаться, и, если я хочу уцелеть, нужно бежать как можно быстрее не только из лицея, но и от него. Я видела ночью в глазах Влада желание и нежность, но не могла позволить себе на них купиться, поэтому с утра, когда Ксюха ушла на завтрак, запихала в небольшой заплечный рюкзак, выуженный из недр сумки, все необходимое и выскользнула из комнаты, молясь, чтобы мне никто не встретился на пути.
Лицеисты спешили на завтрак, и на меня никто не обратил ровным счетом никакого внимания. Я сбежала по лестнице мимо выползших на сентябрьское солнышко ребят и устремилась по аллее в сторону ворот.
– Алин, ты куда? – услышала я в спину крик кого-то из однокурсников и, не оборачиваясь, ответила:
– Прогуляюсь, люблю утренние пробежки.
– Только на пары не опоздай! – жизнерадостно донеслось мне вслед.
– Хорошо! – соврала я и ускорила шаг, надеясь, что меня не остановят на проходной охранники. Здесь же не тюрьма, в конце концов? – убеждала я себя по дороге, пиная носком розового кроссовка шуршащие ярко-желтые листья, которые усыпали узкую, ведущую к массивным воротам аллею.
В свежем утреннем воздухе уже отчетливо ощущалась осень. Было прохладно, пахло пожухлой травой и опавшими листьями. По краям дорожки вспыхивали золотом березы, алели каштаны и клены. Под ногами изредка хрустели шляпки от желудей. Я бы, наверное, влюбилась в это место, если бы здесь не было столько мрачных секретов и тайн, притаившихся за стенами старинного особняка. И почему мы так мало гуляли с Ксюшей, пока была возможность? Тут даже воздух не такой, как в городе. Густой, насыщенный, пьянящий. Я уже не бежала, а лениво брела в сторону проходной. Как бы ни хотелось мне отсюда сбежать как можно скорее, все же частичка моего сердца осталась здесь, в усадьбе, на тенистых аллеях, в мрачных подземельях, за толстыми старинными стенами и в черных, словно деготь, глазах Влада.
– Не положено выпускать никого без разрешения директора лицея, – остановил меня охранник на проходной и примирительно улыбнулся, словно извиняясь за дурацкое распоряжение начальства.
– Но как? – не поверила я. – Мне нужно уехать. Очень нужно.
– К сожалению, придется сначала взять письменное разрешение у руководства. Не мы придумывали это правило, и не нам его отменять. И рады бы помочь, но с этим очень строго.
– Но в прошлый раз меня выпустили без проблем! – заканючила я, чувствуя, как разбиваются в дребезги мечты. Неужели не получится слинять из этого проклятого места?
– Одну и без письменного разрешения? – не поверил охранник. – Не может такого быть! Мы за вас отвечаем головой. Никто бы не стал брать на себя такую ответственность.
– Не совсем одну, – нехотя призналась я и покраснела. – Со мной был Влад Катурин…
– А-а-а! – усмехнулся охранник. – Так нам на пост перед этим звонил сам Анатолий Григорьевич, поэтому вас и выпустили. А в чем проблема-то? Сходи и возьми разрешение, здесь же не тюрьма.
Я и сама так думала всего несколько минут назад, а сейчас очень в этом сомневалась.
– А у кого брать это разрешение? – пришлось смириться с неизбежным и понурить голову.
– Либо у Анатолия Григорьевича, либо у Елены Владленовны, – доброжелательно улыбнулся охранник и скрылся в будке, оставив меня стоять на тропинке и с тоской смотреть на уходящую за кованые металлические ворота дорогу.
Выбирая между Еленой Владленовной и Анатолием Григорьевичем, я остановилась на помощнице директора. В ее присутствии на меня, по крайней мере, не нападала слабость.
О том, чтобы идти с рюкзаком и в джинсах к помощнице директора, не могло быть и речи. Я уже достаточно хорошо знала ее нрав и понимала, что Елена Владленовна даже разговаривать со мной не будет, сразу же отправит переодеваться. Поэтому я решила не испытывать судьбу и лишний раз нашу мегеру не злить. Мне не верилось, что она меня отпустит отсюда просто так, но, с другой стороны, попытка – не пытка. Стоило сочинить слезливую историю и попробовать вырваться. В конечном счете, кто сказал, что я им просто необходима? Может быть, мне дадут пинка и пожелают попутного ветра? Такая мысль вдохновила. Я даже улыбнулась.
Однако перед дверью в нашу с Ксюхой комнату меня ждал неприятный сюрприз, который разом испортил настроение. Руки задрожали, на глаза навернулись слезы, а дыхание перехватило от обиды и возмущения. Поперек дверного полотна чем-то липким и красным, похожим издалека на кровь, было написано: «Алина, ты доиграешься, белобрысая дрянь!» Меня словно облили помоями, я стояла и смотрела на неприятную надпись, не в силах сойти с места. Понятно, что она дело рук Вероники, и это не месть, а предупреждение. Дальше будет только хуже. Я не знала, как стерва догадалась о мой прогулке с Владом, но была уверена, что именно вчерашний вечер послужил причиной открытого объявления войны.