лы и средства противника, если они не отслеживали наш корабль, не успели бы воспрепятствовать боевому использованию им ракетного оружия. В противном случае, то есть когда советскую лодку все же отслеживали, ее неизбежно уничтожили бы, в независимости от надводного или подводного положения. В этой связи интересно утверждение известного американского специалиста Т. Стефанека о том, что при определенных условиях (прежде всего, при отсутствии советской глобальной системы Ш10) было бы целесообразно запускать БР из надводного положения, с сохранением технической возможности их боевого использования из-под воды[40*].
Несмотря на эти соображения и, как уже говорилось, на выбор способа старта, прежде всего, повлияли технические особенности первых отечественных БР морского базирования, в том числе и Р-13. Их корпуса не были рассчитаны на восприятие какого- либо наружного давления, а двигатели – на запуск в воде. Да и сама по себе стрельба крупногабаритными ракетами была связана с необходимостью удержания параметров движения носителя в достаточно жестких пределах (по глубине погружения, дифференту, крену, и соответственно, по угловым скоростям). Решение всех этих проблем потребовало времени, и поэтому необходимость срочного создания альтернативы американским стратегическим силам заставила строить лодки (в том числе и АПЛ), вооруженные комплексами с надводным стартом БР.
В начале 60-х годов такое решение было вполне оправданным. Хотя ракета Р-13 и имела максимальную дальность стрельбы не более 600 км, состояние американских противолодочных сил и средств того периода не позволяло им эффективно решать задачи борьбы с отечественными стратегическими АПЛ. Однако уже к середине 60-х годов ситуация начала меняться. Американцы, выбрав наиболее важные цели на своей территории и описав вокруг них окружности радиусом порядка 1000 миль, получили возможные районы действия советских носителей БР. В них они и организовали патрулирование разнородных сил ПЛО. Для участия в этих силах, по состоянию на январь 1966 г., ВМС США могли привлечь 11 эскортных авианосцев типа Essex, 34 фрегата УРО (в том числе два с атомной энергетической установкой), 23 эсминца УРО (типа Charles F. Adams), примерно 40 новейших эсминцев и фрегатов, а также более чем 200 эсминцев военной постройки, которые постепенно проходили модернизацию по программе FRAM. В противолодочной борьбе также могли участвовать 20 АПЛ, около 100 ДЭПЛ и больше 250 самолетов базовой патрульной авиации. Действия всех этих сил обеспечивала стационарная система дальнего гидроакустического наблюдения SOSUS.
Главной бедой наших носителей стратегических комплексов с надводным стартом ракет в тот период являлась даже не многочисленность противолодочных сил и средств вероятного противника, а, прежде всего, хорошая организация их использования. Самолеты базовой патрульной авиации, например, могли через 10-20 минут выйти в любую точку контролируемого ими района и применить по всплывшей лодке свое оружие – управляемые бомбы или самонаводящиеся торпеды. В этих условиях АПЛ пр. 658 практически не могли рассчитывать на успех в использовании своего ракетного оружия.
Очевидно, что возможный сценарий развития событий вполне просчитывался командованием советского флота. Неслучайно, почти одновременно с комплексом Д-2, начались работы над комплексом Д-4 с подводным стартом ракеты, который был принят на вооружение в мае 1963 г. По целому ряду причин специальные носители для него не строились. В этом качестве использовали модернизированные по пр. 658М АПЛ и их дизель-электрические аналоги, модернизированные по пр. 629А. Первым кораблем, на котором провели соответствующие работы, стала К-33, вступившая в строй после модернизации в декабре 1964 г. Помимо подводного старта, очевидным достоинством нового комплекса стала увеличенная до 1400 км дальность полета ракет.
Таким образом, в отношении кораблей пр. 658Мглавной задачей противолодочных сил становился не выход на позицию стрельбы носителя стратегического оружия, а длительное и скрытное слежение за ним в мирное время и уничтожение с началом вооруженного конфликта. Безусловно, при хорошей организации боевого использования лодки пр. 658Мобладали сравнительно неплохими шансами на успех. В частности, при соответствующем обеспечении и под прикрытием таких кораблей как авианосцы, они могли бы скрытно преодолевать противолодочные рубежи или нести боевую службу в заданных районах. Однако в подавляющем большинстве случаев советским АПЛ приходилось действовать самостоятельно, и обеспечение со стороны других сил флота ограничивалось прикрытием переходов к районам погружения. В таких условиях боевая устойчивость кораблей 658 (пр. 658М) была низкой, не смотря на качество подготовки экипажей (а оно было отменным).
Ситуация усугублялась тем, что АПЛ пр. 658М имели высокий уровень первичных физических полей. Кроме того, к концу 60-х годов они со своим откровенно слабым ракетным вооружением практически утратили свое боевое значение. Сохранение этих кораблей в составе флота было продиктовано, скорее всего, политическими соображениями, нежели военной целесообразностью. Поэтому, когда был заключен договор «ОСВ-1»[41*], эти корабли формально сразу попали под его ограничения и должны были лишиться комплексов БР. Тем не менее, они продолжали нести боевую службу вплоть до начала 80-х годов, и были разоружены лишь тогда, когда в 1979 г. Сенат США отказался ратифицировать договор «ОСВ-2». Демонтаж; ракетных комплексов на АПЛ пр. 658 (658М) стал своеобразным жестом доброй воли со стороны Правительства Советского Союза. В принципе, он ничего «не стоил». Если К-145 после завершения испытаний комплекса Д-9 дооборудовали в боевой корабль, и вплоть до исключения из списков флота (в марте 1989 г.) она сохраняла ракетное вооружение, то ракетное вооружение АПЛ пр. 658М утратило свое боевое значение, и от него просто избавились. Лодки пр. 658М после демонтажа ракетного комплекса использовались для решения вспомогательных задач, таких как испытания новых технических средств или обеспечение прорыва (отвлекающими маневрами) более совершенными АПЛ противолодочных рубежей вероятного противника.
Что же касается КОИ, то корабли пр. 658 (пр. 658М) по этому показателю вообще не выдерживают никакой критики. Если рассматривать их службу в период с момента введения в строй и до демонтажа ракетного комплекса, его средняя величина составляла 0,05, а если с момента модернизации по пр. 658М – 0,07. Для сравнения, у американских ПЛАРБ типа George Washington (SSBN-598) КОИ приближался к 0,5 – то есть был в семь раз выше, чем у наших лодок. Несколько скрашивают эту удручающую картину боевые дежурства в базе. Бесспорно, АПЛ пр. 658, стоя в них, не могли «достать» своими ракетами территории США, но зато в зоне досягаемости ракет комплекса Д-21 находились некоторые из стран-участниц блока NATO (для СФ) или Япония (для ТОФ), для нанесения ударов по которым не надо было отвлекать лодки, вооруженные межконтинентальными БР.
Низкий КОИ, прежде всего, объясняется техническим несовершенством отечественных АПЛ первого поколения. Причем это касалось не только малой надежности главной энергетической установки, а также конструктивных недостатков общесудовых систем и отдельных механизмов, но и особенностей используемых в них рабочих сред и расходных материалов. Достаточно вспомнить о веретенном масле в системе гидравлики или о пластинах регенерации воздуха. Техническое несовершенство приводило к многочисленным аварийным ситуациям, устранение последствий которых, как правило, требовало длительного восстановительного ремонта, не говоря уж о безвозвратных потерях среди подготовленных специалистов. Некоторые из аварий приводили к настолько тяжелым повреждениям, что восстановление кораблей просто теряло смысл. Тем не менее, их боеготовность восстанавливали, затрачивая на это колоссальные средства и загружая и без того незначительные судоремонтные мощности.
Не меньшее влияние на снижение КОИ оказывало отсутствие в пунктах базирования инфраструктуры, необходимой для качественного обслуживания столь сложных машин, какими являлись АПЛ. Опять же, не хватало ремонтной базы. Зачастую межремонтный период службы кораблей затягивался до 11-15 лет, вместо семи, предусмотренных нормативными документами (Договорными спецификациями, Правилами эксплуатации и т.д.). Ситуация усугублялась недостатками в организации службы первых отечественных АПЛ. Среди этих недостатков хочется выделить отсутствие у лодок вторых экипажей. Насколько известно, в советском флоте на три-четыре корабля приходилось всего лишь пять-шесть экипажей, в то время как в ВМС США каждый из них имел по два экипажа («золотой» и «голубой»). Благодаря такой организации время пребывания американских ПЛАРБ в базе определялось лишь сменой этих экипажей, проведением необходимых профилактических работ и пополнением запасов. Оно могло варьироваться от 20 до 30 суток. На наших же кораблях такой ротации не было.
После возвращения в базу экипажи либо отдыхали, либо занимались восстановительными ремонтами или просто несли службу в многочисленных нарядах, утрачивая свои профессиональные навыки. Для их восстановления, задолго до начала очередной боевой службы, АПЛ совершали многочисленные выходы в море для отработки задач боевой подготовки. Каждый из этих выходов, пусть даже и небольшой продолжительности, сопровождался нервотрепкой, героическим преодолением всевозможных трудностей и неожиданностей, вызванных малой надежностью техники. Зачастую людей перебрасывали из одного экипажа в другой, закрывая просчеты в кадровой политике. Да и на саму эту политику накладывали отпечаток различные политические решения. Чего стоит время правления одного только Н.С. Хрущева, который своими непродуманными действиями привел к тому, что лучшие специалисты советского флота были вынуждены оставить военную службу из-за малых окладов денежного содержания или отсутствия перспектив в ее продолжении. Для подготовки их замены требовалось время, немалые материальные и финансовые затраты.