была вопросом времени, причем ближайшего. Надо было решать, как делить Прибалтику и кто в этом будет участвовать.
Начало раздела Ливонии
Россия недооценила масштаб международного кризиса, вызванного ее военной операцией. Видимо, это было связано с недостаточной информированностью русской дипломатии о планах Пруссии и Польской короны в отношении Ливонии. О Позвольском договоре, судя по всему, знали, но не воспринимали его всерьез – во всяком случае, он не остановил наступления русских.
В феврале 1558 года, практически одновременно с первым набегом на Ливонию, Москва начала большую дипломатическую игру с Великим княжеством Литовским. Суть ее можно выразить словами: «Крым в обмен на невмешательство в Ливонии». 19 февраля 1558 года в Литву прибыло посольство Р. Алферьева и подьячего И. Тютева. Россия предлагала военно-политический союз против Крымского ханства. Такой альянс, несомненно, получил бы полное одобрение у европейской антимусульманской лиги и ее лидера – Священной Римской империи. За военную помощь Великое княжество Литовское должно было заплатить лояльностью: отказаться от старых территориальных претензий к России и не противодействовать войне в Ливонии.
Комбинация затевалась не только ради свободы рук в Ливонии – в 1550‐е годы Россия последовательно вытесняла мусульманские государства из Восточной Европы: было уничтожено Казанское ханство (1552), Астраханское ханство (1554–1556), началось наступление на Крымское ханство (с 1556 года) и на службу России перешли ногаи.
Среди русской знати существовал некоторый раскол. Одни считали, что Прибалтика нам не нужна, а следует наступать на юг – на Крым. Татары были привычным противником (в отличие от тех же ливонцев, к которым по большому счету не было крупных взаимных претензий). Продвижение на юг сулило поместные раздачи, причем плодородной, роскошной земли современного Центрального Черноземья. Русский дворянин знал, что ему делать с землей, – но что делать с Балтийским морем, он представлял слабо. К тому же война с татарами была войной христиан с мусульманами. А война с ливонцами – как ни верти – конфликтом христиан с христианами, хоть и «латинянами» и «люторами».
Россия и Крым обладали примерно равным военным потенциалом в ХVI веке, по крайней мере по мобилизационным возможностям (и та и другая страна могла выставить около 100 тысяч воинов). Объединение сил России и Великого княжества Литовского сразу дало бы решающий перевес, позволивший навсегда загнать татар за Перекоп и прекратить набеги на южные окраины России и Литвы. Визит Алферьева в Вильно, кстати, совпал по времени с набегом татар на Подолье, поэтому его предложение паны выслушали очень внимательно. Правда, годы недоверия и вражды заставили панов опасаться, что Иван IV воспользуется начавшейся войной с Крымом и нападет на Литву. «Лихи вы, верить нельзя», – таково было общее настроение на переговорах. 16 июня 1558 года в Москву с ответным визитом прибыл посол Ян Юрьевич Волчок, который подтвердил готовность Королевства Польского и Великого княжества Литовского обсуждать вопрос о военно-политическом союзе против татар.
В январе 1559 года на Ливонию началось новое русское наступление. Датские послы, проехавшие через страну в феврале, обратили внимание, что «орден у народа в презрении» за то, что не уберег страну. Русские хозяйничают по всей Эстонии и Леттляндии. Увиденное так впечатлило дипломатов, что они решили требовать у магистра крепости Феллин и Пернов в обмен за посредничество в переговорах с русскими, потому что, по их мнению, все равно «эта страна не может существовать без покровительства иностранного государя».
Тем временем дипломаты Великого княжества Литовского, разобравшись в ситуации, вывернули ее наизнанку. Вместо предложенного Россией военного союза против Крыма в обмен на невмешательство в ее внешнеполитические дела теперь Литва рекомендовала России вернуть земли, захваченные в «порубежных войнах» первой трети ХVI века, и прекратить войну в Ливонии против родственника Сигизмунда II архиепископа Вильгельма, а в ответ она обещала поддержать Россию в ее антикрымской политике и, главное, продлить истекавшее перемирие. Иначе говоря, перед Москвой открывалась перспектива новой войны – с Великим княжеством Литовским, что совершенно меняло расклад сил в борьбе за Ливонию. Впервые вопрос об этом поставило в марте 1559 года посольство Василия Тишкевича. Русские дипломаты не нашли, чем парировать требования литовских послов. Они лишь заявили, что Россия перемирие «додержит», а там – «как Бог даст».
В марте до Москвы наконец добралось датское посольство Клауса Урне. Оно впервые официально предложило поделить Ливонию и передать Дании Гарриен, Вирланд и Ревель – владения «родителей датского короля». Судьба остальных земель Данию не интересовала. Россия была склонна согласиться на раздел, но с условием, что датская корона выступит гарантом капитуляции Ливонии, обеспечит личное прибытие в Москву магистра и архиепископа, сдающихся на милость победителей. Надежда на союз с Копенгагеном была столь велика, что по просьбе датских послов на шесть месяцев было заключено перемирие и прекращены боевые действия в Ливонии.
Иван IV уже строил планы на послевоенное устройство Прибалтики. Там должно было быть установлено смешанное правление: магистр и архиепископ сохранили бы свои богатства и владения пожизненно, но в крупных городах разместились бы русские наместники с гарнизонами. Нам известно два перечня таких городов. В них перечислены Ревель, Пернов, Динабург, Розитен, Каркус, Тарваст, Лаюс, Оберпален, Феллин, Пернов, Вайсенштейн, Вольмар, Венден, Мариенбург, Трикат, Тарваст, Каркус, Динабург и Кокенгаузен.
Между тем Ливония воспользовалась неожиданной передышкой. В мае 1559 года рижский архиепископ Вильгельм обратился к Сигизмунду с письмом, в котором выражал готовность перейти в подданство Короны по прусской модели, с условием сохранения номинального подчинения Священной Римской империи. Новый магистр ордена, сместивший Фюрстенберга, обвиненного в бездарном руководстве войсками, Готтард Кеттлер, также присоединился к этому обращению.
Таким образом реализовывались планы Альбрехта и Сигизмунда II. Правда, возникло два скользких момента. Первый – угроза новой войны Великого княжества Литовского с Россией. Конечно, это была бы не первая русско-литовская война, и ее перспектива не должна была особо пугать польского короля, который надеялся ее избежать. Второй – Сигизмунда II смущало сохранение номинальной принадлежности Ливонии к Священной Римской империи.
До сих пор император не оказал ей никакой существенной помощи, потому единственным способом остановить продвижение России была война, а империя не хотела воевать за свою самую восточную провинцию. Зато Польскому королевству Священная Римская империя могла доставить массу неприятностей и в церковной, и в политической сфере, что и заставляло Сигизмунда II действовать осторожно и с оглядкой. Он ждал, когда ливонцам станет настолько плохо, что им не поможет Священная Римская империя и они с плачем ринутся в ноги польскому королю.
Собственно, это и произошло в 1559 году. 31 августа в Вильно было заключено Первое Виленское соглашение между Сигизмундом II Августом и Г. Кеттлером, вскоре (21 сентября) ставшим новым магистром Ливонского ордена. Польский король принял в свою «клиентеллу и протекцию» земли Ливонии. 15 сентября к соглашению присоединился рижский архиепископ Вильгельм. Сигизмунд обязывался оказать ливонцам военную помощь, если это потребуется, и до 11 ноября отправить к Ивану IV посольство с требованием прекратить войну. Взамен король получал орденские земли в среднем течении Западной Двины. Ему были заложены замки Динабург, Зельбург, Людзен, Розиттен и Бауск, которые постепенно заняли гарнизоны, состоявшие из воинов Великого княжества Литовского. Им было велено удерживать замки, но ни в коем случае не вступать в вооруженный конфликт с русскими отрядами. Орден мог выкупить заложенные земли за 600 тысяч гульденов, считая в гульдене 24 литовских гроша. В уплату за помощь архиепископ жертвовал землями вокруг замка Кокенгаузен, заложил королю замки Леневарден и Мариенгаузен и дворы Бирзен и Любан с правом выкупа за 100 тысяч гульденов.
Таким образом начался раздел Ливонии.
Немецкий орден исчезает с карты Европы
Пока Россия отделяла свой кусок «ливонского пирога» силой оружия, а Польша с Литвой – искусством дипломатии, другие страны тоже времени не теряли. В 1559 году в Дании король Фредерик II и его младший брат Магнус спорили из‐за права на обладание Голштинией. Фредерик нашел гениальное решение: он предложил Магнусу территории гораздо обширнее, но в Прибалтике. В сентябре 1559 года по Нюборгскому соглашению Дания купила у Ливонии остров Эзель за 30 тысяч талеров. Дополнительно к Датской короне отходили земли Курляндского епископства. Эти владения и передали Магнусу вместо Голштинии. Став Эзельским и Курляндским епископом, ландсгерром Ливонии, он вскоре, в апреле следующего года, высадился на Эзеле вместе с войсками. Датчане подавили сопротивление рыцарей во главе с орденским фогтом замка Зонебург Генрихом фон Людингаузеном. Так третья страна получила свою часть Ливонии.
Кампания 1559 года шла по уже знакомому сценарию. Русские войска лучше действовали зимой и летом. Они захватывали каменные замки, которые наемные солдаты – кнехты нередко бросали на произвол судьбы. Ворота настежь, редкие жители и кружащее воронье – вот что встречало русские войска. Зато к осени орден накапливал силы и наносил серьезные ответные удары. Десять дней рыцари осаждали Юрьев (бывший Дерпт), но столица русской Ливонии выстояла. Осада другой крепости с гарнизоном из московских стрельцов – Лаюса – тоже закончилась безрезультатно.
В январе – феврале 1560 года новое крупное русское войско вторглось в Летляндию и Иервен и прошло широким фронтом от Феллина до Вендена, «преж сего те места были не воеваны». Во время похода были взяты сильные крепости Мариенбург (Алыст) и Тарваст. 2 августа 1560 года под Эрмесом был разбит ливонский отряд, в составе которого был цвет аристократии и военное командование ордена во главе с ландмаршалом (главнокомандующим) Филиппом фон Беллем. В плену оказались сам фон Белль и десять комтуров – военных командиров. Битва при Эрмесе считается последней крупной битвой немецких рыцарей, в которой были разбиты «северные крестоносцы». 21 августа русские взяли Феллин – вторую по значению (после Вендена) орденскую крепость. В плен попал бывший магистр ордена, Вильгельм Фюрстенберг. Оправиться от таких поражений было уже невозможно.