Практически, во многом я «повторил» наиболее благополучные этапы жизненного пути своего дяди: был призван в армию по спецнабору и направлен на учебу в Академию Дзержинского после окончания четвертого курса Харьковского политехнического института им. В. И. Ленина, тоже готовился как специалист по паровым и газовым турбинам.
«Танковая» профессия для нашего энергомашиностроительного факультета являлась «родной» – по окончании курса учебы по линии военной кафедры института приказом Военного Министра СССР А. М. Василевского в феврале 1953 года мне присвоили воинское звание «техник – лейтенант запаса», по специальности «заместитель командира по технической части танковой роты».
Кроме турбинной и танковой специализации у нас с А. Р. Луценко и после окончания академии возникали «странные» совпадения в военно-служебной деятельности – служили в войсках, работали в КБ, трудились главными инженерами и начальниками заводов: он – танкового, я – экспериментального в НИИ-4 РВСН. Трагические события 1937 года меня не коснулись… Последний раз напомнили о них, когда заполнял анкету при поступлении в академию.
После окончания Дзержинки в 1954 году (а с этим событием нас поздравил Маршал Советского Союза Георгий Константинович Жуков), получив назначение в Ленинградский военный округ в 72-ю инженерную ракетную бригаду РВГК на должность начальника электроогневого отделения, убыл с семьей в село Медведь Новгородской области.
Итак, Медведь – легендарное военное поселение. В формировании его необычной истории принимали участие в разные века и годы многие выдающиеся личности государства Российского и Советского Союза – от Александра Невского до Сергея Павловича Королева. Гарнизон неоднократно посещали государственные и военные деятели России, в том числе представители Дома Романовых – императоры Николай Павлович (1834 г.), Александр Николаевич (1860 г.) и Николай II.
Первое упоминание о Медведе можно найти в писцовых книгах Старой Руссы, и относится оно к 1498 году. По тем событиям, что происходили в жизни села, можно изучать историю всей России с ее трагедиями и победами. Она вмещает в себя очень разные стороны жизни: аракчеевский период и создание военных поселений (в волости Медведской были расквартированы первый и второй им. Барклая-де Толли карабинерные полки гренадерской дивизии), подавление бунта и приезд в село царя Николая первого, русско-японская война и три тысячи японских военнопленных, содержавшихся в Медведе (события столетней давности до сих пор вызывают живой интерес в Японии), причастность к революционным событиям 1917 года.
В годы Великой Отечественной войны в селе героически действовала и погибла молодежная подпольная группа Саши Куликова.
К концу зимы сорок второго года подпольная организация в Медведе насчитывала около двух десятков человек. Командиром группы стал Александр Куликов, начальником штаба – Роман Шарков, секретарем – Таисия Куликова. Подпольная группа выпускала листовки и передавала их в лагерь военнопленных, содержащихся на территории военного городка, собирала оружие и оказала существенную помощь в организации побега из плена группе бойцов и командиров. На их счету – поджег склада горючего для немецких танков на Васильевском острове в излучине Мшаги, участие в дерзких и смелых операциях по наведению наших самолетов на объекты противника в районе Медведя.
Но не только военная слава, но и муза не обошла стороной село Медведь. Здесь в 1855 году проходил службу в чине майора выдающийся русский писатель и поэт граф Алексей Константинович Толстой, создавший с братьями А. М. и В. М. Жемчужниковыми образ Козьмы Пруткова и написавший целый ряд прекрасных романсов и песен: “ Средь шумного бала “, “ Кабы знала я, кабы ведала “, “ То было раннею весной “, “ Колодники “. Лирические стихи Толстого отличают тонкое мастерство, а поэтому вполне объясним интерес к его творчеству со стороны Петра Ильича Чайковского, который не понаслышке знал о Медведе, бывал там не раз и даже однажды сыграл в двух любительских пьесах в местном народном театре.
Прежде чем завершить краткое изложение истории Медведя в период Российской Империи, хотелось бы напомнить, что в июне 1906 года сюда сослали батальон лейб-гвардии Преображенского полка, лишившийся своего гвардейского штандарта за «ослушание» приказу царя – батюшки Николая II, своего бывшего командира батальона.
Можно было бы предположить, что история военного поселения померкнет навсегда, но в октябре 1952 года в село Медведь передислоцировали из Капустиного Яра 22-ую особого назначения Гомельскую ордена Ленина, Краснознаменную, орденов Суворова, Кутузова и Богдана Хмельницкого бригаду особого назначения резерва Верховного Главнокомандования. Командир бригады – Герой Советского Союза гвардии генерал-майор артиллерии Василий Николаевич Иванов (до 21 июля 1958 г.)
С 15 июня 1953 года бригада получила новое наименование – «72-я инженерная ракетная бригада РВГК».
…Часто вспоминаю совместную работу в КБ НИИ-4 с В. Н. Галковским, одним из пионеров ракетной техники, который еще в 1934 году работал с С. П. Королевым и В. П. Глушко. В 1942 году его удостоили Сталинской премии за участие в разработке конструкции и испытаниях «механизированной установки МУ-2» – легендарной «катюши».
В конце 1954 года мне впервые в ходе инспекторской поверки пришлось применить знания ракетной техники, полученные в академии и непосредственно на специальных курсах в части. Не могу утверждать, что наземное оборудование и “ схему 5” я знал, как наш командир батареи капитан Василий Трофимович Шаповалов (это самая важная схема для ракетчика, которую он должен знать, как «Отче Наш» при любых ситуациях!), но готовили нас основательно. И поэтому во время проверки стартовой батареи комиссией Штаба реактивных частей чувствовал себя уверенно. Однако, такого большого количества начальства в одном месте мне видеть ранее не приходилось (проверка происходила в высотном испытательном корпусе, который недавно сдали в эксплуатацию). Главный инженер бригады полковник Ханин Борис Григорьевич и инспектор Штаба реактивных частей полковник Зубченко Леонид Герасимович внимательно наблюдали за моими действиями и подаваемыми командами (так мне казалось), контролировали работу у пульта автономных испытаний и у приборного отсека. И вдруг…. в зал вошли несколько генералов. Среди вошедших был и Неделин Митрофан Иванович.
Ситуация на стартовой площадке резко изменилась, чувствовалось, что волновались за личный состав батареи не только наше непосредственное командование, но и те, кто нас инспектировал. Я помню, как полковник Зубченко Л. Г. говорил мне: “Товарищ Луценко! Не волнуйтесь, команды подавайте четко и громко! “, что я и делал. А потом поступила вводная – в порядке взаимозаменяемости начальнику отделения поменяться местами с оператором. Ну, что же – пришлось выполнять команду, и я занял место оператора. В машине управления находился поверяющий – майор, Герой Советского Союза, который внимательно наблюдал, как я работаю за пультом. У меня, конечно, было мало опыта работы непосредственно оператором, а настройка интегратора на 8Ж38 требует определенных профессиональных навыков. И поверяющий резонно заметил, что я выполняю все действия без ошибок, но достаточного опыта у меня еще нет. В дальнейшем, уже в НИИ-4, мы многократно встречались с «товарищем поверяющим» – это был всеми уважаемый Виктор Васильевич Бутылкин, генерал-майор, доктор военных наук; он всегда по дружески относился ко мне, интересовался работами, которые выполнялись в КБ и на экспериментальном заводе для войск.
Личный состав стартовой и технической батарей 1-го дивизиона на Липовой горе
После завершения проверки М. И. Неделин объявил благодарность личному составу стартовой батареи и, таким образом, я получил первое боевое крещение.
А если учесть, что наша стартовая и техническая батареи первого дивизиона в феврале – марте 1955 года выезжали в Капустин ЯР на пуски двух ракет 8Ж38 (Р-2), я довольно быстро приобрел право чувствовать себя “стреляным воробьем”.
Пуски прошли благополучно, в этом заслуга и отделения горизонтальных проверок, которым командовал Виктор Мосягин, мой товарищ и будущий соратник по многим интересным работам в НИИ-4.
Пуски ракет всегда волнительное зрелище, они производят сильнейшее впечатление на участника этого события и запоминаются на всю жизнь. Несмотря на то, что это происходило более пятидесяти лет назад и в последующие годы приходилось видеть пуски и межконтинентальных ракет, но видеть – это уже другое восприятие, иное чувство, нежели непосредственное участие в событии.
26 марта 1955 года принято постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР, в соответствии с которым Министерство обороны обязывали передислоцировать в 1955–1956 гг. 72 ибр на территорию ГДР. Бесспорно, это постановление в своё время сыграло определяющую роль в боевой подготовке бригады и наложило отпечаток на все виды ее деятельности.
В начале мая 1955 года бригада в полном составе передислоцирована в летний лагерь под Лугой. В 1953 году этот лагерь передан бригаде 2-м Ленинградским артиллерийским училищем. В дальнейшем переместился на несколько километров вглубь лесного массива, в район горы Липовая (поэтому лагерю и присвоили наименование «Липовая гора»). Условия пребывания личного состава на этом ракетном «острове» были довольно специфичны: практически, с мая по октябрь мы не видел «гражданских» лиц, за исключением небольшого числа женщин – «декабристок», которые мужественно переносили все сложности быта, находясь в полном отрыве от цивилизации и элементарных удобств.
«Город», в котором жили семейные офицеры, гордо назывался Шанхаем. Представлял он землянки, вырытые на склоне горы в сосновом лесу, на берегу озера с чистейшей водой. Ну чем не Тарховский санаторий МО под Ленинградом? Вот только комаров тучи и ближайший военторг в Луге, в 20 километрах от лагеря. Но ведь не зря гласит мудрая русская пословица: “С милым и рай в шалаше “.