После расформирования полка в 1990 году был направлен в 39 гвардейскую ракетную Глуховскую ордена Ленина Краснознаменная орденов Суворова, Кутузова и Богдана Хмельницкого дивизию. Проходил службу в должности заместителя командира дивизиона по боевому управлению, начальника штаба дивизиона, заместителя начальника штаба полка, начальника отделения боевой подготовки дивизии.
В ноябре 2002 года назначили на должность старшего офицера 2-го отдела управления боевой подготовки РВСН. В декабре 2009 года уволился по организационно-штатным мероприятиям с должности начальника группы 2 отдела управления боевой подготовки РВСН.
Жена – Зубович Татьяна Владимировка – капитан, службу проходила также в РВСН, все тяготы и лишения делили пополам, сын Андрей – молодой специалист, инженер.
Дёмин Иосиф Терентьевич, прапорщик в отставке
– Довелось мне быть наводчиком 122-мм орудия бригады резерва Верховного Главнокомандования.
Бригада располагалась в небольшом городке. Это было в 1945 году, сразу после нашей Победы. В один из осенних дней, после вечерней поверки старшина зачитал фамилии отдельной команды, которая предназначалась для выполнения секретного государственного задания. Что за задание – нам не сказали.
По «тревоге» подняли нас, распределили по машинам – по два человека в каждую. Машины ЗИС-5 и «студебеккеры» покрыты брезентом. Колонна прибыла на место, огражденное тремя рядами колючей проволоки, две вышки по краям. Мы расположились в бараках, в которых жили рабочие, которые трудились на подземных пороховых заводах.
В один из дней, вечером, появилась большая группа офицеров госбезопасности. Нам зачитали приказ. Мы с товарищем оказались в группе, которой командовали старший лейтенант и переводчик. Офицер сообщил, что мы будем выполнять секретную государственную задачу. В 4 часа утра дежурный по отряду объявил «тревогу». Офицер, переводчик и мы с товарищем сели в машину и поехали в неизвестном нам направлении. Въехали в небольшой городок, остановились около дома, офицер с переводчиком пошли к дому, был слышен женский голос «найн». Переводчик сел в машину и сказал, надо ехать назад: немец жил здесь, а сейчас его уже нет. Подъехали к заводу, офицеру сообщили новый адрес того немецкого инженера, которого мы должны были взять.
Подъехав к зданию, где жил немец, мы забрали его в машину. Он был в возрасте. Высок, худощав, с собой имел только большой портфель с бумагами. Мы снова поехали к заводу, затем направились в Берлин. Семья немца жила там на окраине.
Офицер, переводчик и немец вошли в дом. Немец что-то сообщил жене, она заплакала. Офицер разъяснил немцам: берите с собой всё необходимое, в их распоряжение выделили полвагона. Мы погрузили вещи в машину, затем поехали на станцию, разгрузили вещи в вагон. А семьи немцев поехали в пассажирском вагоне.
Так мы поняли, что отправляли немецких инженеров в Советский Союз. Это были немецкие специалисты, связанных с производством ФАУ.
Корнилов Анатолий Васильевич, полковник в отставке, заместитель начальника политического отдела 50-й ракетной армии
– Родом я из Курской области, из деревни Пожедаевка. После войны пошёл в школу. Окончил 10 классов и по направлению райвоенкомата поступил в Тамбовское артиллерийско-техническое училище. По выпуску распределили в Каменец – Подольский Хмельницкой области. Стал я старшим техником отделения хранения на военной базе.
На снимке: Смоленский Дом офицеров. Встреча с армейскими поэтами. Слева направо – почётный гражданин Смоленска, поэт Юрий Васильевич Пашков, Александр Долинин, Анатолий Васильевич Корнилов, Юрий Грачёв
В год полёта Юрия Гагарина в космос поступил в Ленинградскую военную артиллерийскую академию. Получил специальность военного инженера-электромеханика. По окончанию попал в Неман на должность старшего инженера-заместителя командира батареи. Был командиром батареи, вывел её в отличные.
С этой должности выдвинули меня на должность заместителя командира дивизиона по политической части. Так я стал «инженером человеческих душ» в Знаменске. Потом избрали секретарём парткома ракетного полка, далее – политотдел дивизии: старший инструктор по организационно-партийной работе, секретарь партийной комиссии 24 рд. Считаю своими наставниками подполковника В. С. Стрельцова, полковника В. И. Кручинина, В. А. Костина, А. Ф. Кочеткова.
А затем ждал меня Смоленск, где на улице Реввоенсовета располагался штаб 50-й ракетной армии. Был старшим инструктором по пропаганде и агитации политотдела армии, лектором. Закончил службу начальником отдела пропаганды и агитации – заместителем начальника политотдела армии. Такой вот армейский путь: от техника до политотдела самой мощной ракетной армии в то время. Но нам, гвардейцам, похоже, всё по плечу.
Я жил по совести
Махнёв Александр Владимирович, полковник в отставке
Гусевский ракетный полк
В город Гусев я приехал один. Надо было войти в курс дел, обустроится и уж, затем везти семью.
Городок мне понравился. Много зелени. Старые дома, построенные еще при немцах, выгодно контрастировали с хрущевскими пятиэтажками.
Неплохо выглядела центральная улица.
Вот, пожалуй, и все впечатления. Город как город.
Значительно более интересно смотрелись окрестности. Дороги хорошо асфальтированы, конечно, с оговоркой, для того времени. Узкие, одна полоса – в одну и одна – в другую стороны. Близко к дороге – деревья, их кроны порой закрывают дорогу. Поля с ярко зеленой травой. Территория в основном равнинная. Много пастбищ. Много хуторов, заброшенных и заросших.
Полк был двухдивизионного состава, техника и оружие те же что и в Виннице. Структура размещения полка немного отличалась, но и пару дней вполне достаточно, чтобы ее в подробности узнать.
Представился командиру полка. Был представлен офицерам управления полка. Познакомился с партполитаппаратом полка, моими коллегами и подчиненными.
Надо сказать, знакомство с полком состоялось в период подведения итогов армейской проверки. Командование убывало на подведение итогов в штаб дивизии. Поехал на мероприятие и я.
Разбор для нашего полка был благоприятным. Работа боевых расчетов пуска, в целом полка в ходе учений, оценивалась на твердую хорошую оценку. Это было приятно. Значит традиции в полку хорошие. Приятно.
Командир дивизии представил меня и моих коллег. А прибыло в дивизию служить еще двое выпускников академии имени Ленина. В Советский полк Леня Лаптев, в Знаменский полк Коля Перцев. Значит, живем, есть с кем при случае консультироваться, да и просто поговорить по душам.
В должности я менял Батанова Геннадия Николаевича. Он назначался заместителем начальника политотдела дивизии в город Поставы. Уходил из полка Гена с большим сожалением. Более четырех лет в должности замполита, это очень большой срок. Да и удалось ему в полку сделать многое, это я понял уже с первых дней своей работы.
Командир, коллеги по службе
Командовал полком полковник Власов Виктор Константинович. На тот период в полку он был уже около семи лет. В нашей ракетной армии с таким опытом управления полком командиров были единицы. Опытный, грамотный специалист, твердый и даже жесткий с подчиненными, умный, думающий: все эти эпитеты можно спокойно отнести, без тени сомнения, к Виктору Константиновичу. Этот человек был рожден с армейской жилкой и чрезвычайно высоким чувством ответственности за свой труд.
Пульс полка он видел, ощущал ежесекундно. Управлял полком умело, четко.
Я с интересом, а порой и удивлением смотрел на его работу.
Развод офицеров управления полка, постановка задач на день. Командир уезжает на комплексное занятие в первый дивизион. К семнадцати часам возвращается. Разбор занятий в дивизионе с начальниками служб. Работа с документами. Беседа с начальником штаба. В девятнадцать убывает домой. В ночь вызывает машину, заезжает за тремя офицерами инструкторской группы полка и едет во второй дивизион. По тревоге поднимает восьмую батарею. К трем часам ночи дает команду «Отбой тревоги». Убывает домой. В восемь утра опять в полку.
Это не мой литературный вымысел, это запись первых впечатлений о полковой жизни в 1982 году, сохранившаяся у меня.
Власов В. К. понимал свою главную задачу – обеспечить высокий уровень боевой готовности полка и лично занимался боевой выучкой подразделений полка. Более двух лет мы работали вместе, и не было ни одной проверки комиссиями дивизии или армии, когда боевые расчеты получали бы двойки. Это личная заслуга командира.
Конечно, с таким командиром работалось прекрасно.
Вообще весь командный состав, командиры дивизионов, подразделений подобраны были грамотно, работали слажено и уверенно.
Неплохо выглядели замполиты дивизионов.
В первом был Иван Рудышин. Выходец из солдатской среды Иван Андреевич прекрасно знал и понимал дух казармы, много и кропотливо занимался воспитанием подчиненных. Я весь период службы в полку с Иваном был совершенно спокоен, прежде всего, за состояние дисциплины, ну а командир дивизиона неплохо занимался боевой учебой.
Во втором дивизионе замполитствовал Виктор Казак. Он так же был надежен в труде. Подчиненные его понимали и уважали.
Кстати оба, и Рудышин и Козак, позднее с моей подачи ушли на повышение. Иван Андреевич в политотдел дивизии, а Козак в академию имени В. И. Ленина. Мой принцип, совпадал с принципом командира полка: «Трудишься нормально, расти дальше, тормозить не стану».
В течение года после прибытия в полк, я думаю, мне удалось не упустить все то, позитивное, что было создано моими предшественниками. Сам я уверенно сдал на допуск к несению боевого дежурства. Взаимоотношения с командиром полка, его заместителями были вполне рабочими. Партполитаппарат полка трудился неплохо. В дивизии ко мне отношение комдива, начальника политотдела, начальников служб, офицеров политотдела были уважительные.
Семья обустроена
Наладился быт семьи. Сначала мы поселились в однокомнатной квартире, а после убытия семьи Геннадия Батанова переехали в трехкомнатную квартиру в горкомовском доме. Это была первая большая квартира, полученная мною. Радости не было границ. Своя спальная комната, приличная кухня, гостиная, комната для дочери. Все есть, просто прелесть. Правда, дома бывать удавалось редко.
Познакомился с местной властью, первым секретарем горкома партии и председателем горисполкома. Избрали меня депутатом горсовета. Все это передавалось в те годы по должности. Наверное, и правильно, сила у полка, и людская, и техническая была очень приличной, и если что, власти к нам бежали, больше некуда было.
В нашем доме жила семья первого секретаря горкома комсомола, Вихровы Сергей и Галина. По возрасту они чуть моложе нас с Татьяной, но все же почти ровесники. Мы с ними сдружились, нередко вместе отмечали праздники, дни рождения, а то и просто отдыхали в выходные.
Татьяна трудилась в детском садике воспитателем, в этом же саду устроена была и Женя.
1982 год. В тревожном ожидании перемен
Наступил ноябрь 1982 года.
Десятого числа умер Генеральный секретарь ЦК КПСС, Леонид Ильич Брежнев.
Так началась пятилетка пышных похорон, как потом назовут этот период.
Как тогда мы оценивали все, что было в стране?
Прежде всего, оценивали с позиций задач стоящих перед нами. А задача очень проста: надо обеспечить высокий уровень боевой готовности и крепкую дисциплину, над этим и трудились.
У меня лично не было столько свободного времени, как у младшего научного сотрудника НИИ Березовского, чтобы думать, как на костях мощной державы можно озолотиться в будущем.
Конечно, не все мне лично нравилось. Но сомнений в том, что КПСС верно идет сама и народ ведет по правильному пути, у меня не было ни капли. Я всё, от погон до нормальных условий жизни семьи, заработал своим трудом. И это было вполне достижимо. Мне было непросто, однако в свои тридцать два года я самостоятельно, без блата и помощи достиг то, к чему многие шли десятилетиями, это, во-первых. А во-вторых, по радио, телевидению, в газетах мы все читали, слышали и видели облик человека труда, достижения страны в различных областях и отраслях. Какие могли быть сомнения в правильности выбранного пути?
И как было не поверить словам Брежнева, сказанным им в семидесятых годах, о том, что на каждый год мирного созидательного труда государства приходится полтора года войн и восстановления разрушенного хозяйства страны. Рост страны был ощутимо виден по космосу, по науке, по искусству, по товарам в магазинах. Тогда еще все было, не так уж много в ассортименте, но было.
А как мы могли увидеть стагнацию промышленности, этот застой в экономическом развитии, смертельную вредность нефтяной иглы, этот идеологический тупик? Как?
Мы что, знали о золоте партии, или о бриллиантах Галины Брежневой? Да откуда! Мы вкалывали, понимая, что надо трудиться, дальше будет лучше. Вот и все.
Вместе с тем, на своем, полковом уровне мы видели некоторые негативные изменения в армейской среде.
Прежде всего, среди офицеров.
В Ракетные войска стратегического назначения начала поступать новая техника, самоходные пусковые установки, боевые железнодорожные комплексы, перевооружалась шахтные ПУ. Дивизии, оснащенные оружием, прошедшим уже через свои гарантийные ресурсы, ставились в очередь на перевооружение. Естественно, лучшие кадры, училищная молодежь направлялась на новые комплексы.
У нас увольнялись офицеры по выслуге, возрасту, а замены из военных ВУЗов не было. Началась компания по оставлению на службе двух-годичников, т. е. офицеров запаса, призванных на два года службы. В отдельных случаях на должности офицеров назначались прапорщики.
Ну что же, будем учить молодежь.
Примерно в 1982–1984 годах мы увидели изменения в среде военнослужащих срочной службы. Помню, впервые к нам в полк прибыли из донецкой области настоящие наркоманы. Никогда не забуду фамилию Прокушев. Этот солдат столько концертов нам преподнес, сколько за все предыдущие годы мы с командиром не видели. За полгода за ним числилось более десятка побегов из части. В конце концов, он, что хотел то получил, сел в тюрьму, но и мы получили серьезный нагоняй от руководства армии. Палочная система оценки состояния дисциплины работала четко.
Мы стали пачками получать призывников из неблагополучных семей, молодых людей, не владеющих русским языком, крайне слабых физически.
Отсюда получила свое начало неуставщина. Как еще воспитать неумеху? Естественно, пинком в зад или по шее надежнее, чем обучать и воспитывать. Первые синяки у молодых солдат старослужащие и сержанты объясняли только благим стремлением заставить подтянуться отстающих. К большому сожалению, некоторые молодые офицеры предпочитали закрывать на это глаза. Так удобнее, причем для всех. Выучка не снижается и послушание молодых на уровне.
Начались проблемы на национальной почве. Всеми правдами и неправдами выходцы с востока и юга прорывались на теплые, насиженные места, в хлеборезки, на кухню поварами, в каптерки, на склады кладовщиками. Открыто стали группироваться кавказцы, все чаще их можно было видеть среди зачинщиков драк и потасовок. И вновь, не все представляли опасность этого явления, да и все это делалось, порой, с молчаливого согласия офицеров.
И опять во всем этом мы не видели, да и не могли видеть гниение политической системы. Нас настраивали на то, что это временные трудности, надо больше и лучше работать, и мы вкалывали.
Старела не только боевая техника, но и здания, строения, инженерная инфраструктура. Ежегодно на их поддержание в нормальном состоянии выделялись деньги, поставлялись какие-то запасные части, но этого было явно мало.
Каждый гарнизон ракетного полка – это отдельный город со своими проблемами. Вспоминаю наши котельные. Спустя почти четверть века эксплуатации они оказались капитально изношены, теплотрассы проржавели. Приводить их в порядок мы могли только своими силами. В период подготовки к зиме, порой, командир полка начинал рабочий день с котельной, да и комдив, командующий армией не брезговали в этот период побывать на котельной. Разборы полетов после таких экскурсий были очень жесткие и нелицеприятные.
Причем, это была повсеместная тенденция, а не только у нас.
Сейчас, вспоминая, просто все это анализировать, прошли десятилетия. Задним умом рецепт можно выписать прекрасный, но толку от этого?
Мы тогда все эти негативные тенденции и изменения только начинали ощущать на собственной шкуре, конечно, пытались их осмыслить, как-то повлиять. Однако этот снежный ком лишь потихоньку нарастал и нарастал. Обвал должен был произойти. Не через год, но через десяток лет уж точно.
Ну а пока служим.
Партийно-политическая работа в полку
В 1982-83 годах произошло обновление политсостава полка. На повышение ушли замполиты дивизионов и узла связи. По возрасту уволился в запас секретарь парткома, ушел комсомолец, пришел новый пропагандист полка. Приходилось много времени тратить на обучение подчиненных, но это было приятное занятие, особенно когда видишь, что человек старается тебя понять.
В чем был смысл работы политработников полка? Прежде всего, надо представить себе, что весь наш труд носил системный характер, задачи каждого были прописаны в руководящих документах. Каждый отвечал за свое и занимался своим звеном в этой достаточно стройной цепочке, и, надо сказать, при ответственном отношении к делу, результаты всегда были хорошие.
Возьмем систему политической учебы. Есть программы, учебники, назначены руководители групп. Раз в полгода с ними проводятся подробные занятия по методике обучения подчиненных, на группы выделяются наглядные пособия. Группы разбиты по категориям: офицеры, прапорщики, сержанты и солдаты. Если в группе все отлажено, все в норме, слушатели грамотны, разговорчивы и с удовольствием занимаются.
Парторганизация полка также имела свою структуру и отлаженный механизм работы. Секретари вникали во все процессы жизни и боевой учебы, на заседания комитета и бюро выносились весомые и серьезные вопросы. Боевитый партком был очень солидной помощью командиру. Секретарями подбирали наиболее авторитетных и серьезных офицеров. Такими в полку были сначала Феликс Рубченко, позднее Юра Захаров.
Полковой комсомол был объединен комитетом комсомола. Здесь также было все практически отлажено и отработано. Трудился на этой должности у нас Толя Порицкий. Сам выходец из солдатской среды, он хорошо представлял себе армейскую жизнь, умел разговорить солдат, расшевелить любое болото. Я был доволен его работой.
Пропагандист полка, начальник клуба также были достаточно подготовленные и грамотные офицеры.
Так вот, всей этой отлаженной и вполне гармоничной системой необходимо было управлять. Причем, учитывать, при этом, качественные изменения в людской среде, технике, ситуацию в стране, мировые события.
Для этой цели и поставлен замполит полка. Как он управляет всеми нитями партийно-политической работы, таковы и ее результаты.
Работать было интересно, тем более что всегда видны результаты.
Взять, к примеру, полковые учения. Это квинтэссенция всего процесса боевой учебы. Представьте себе выход полка в полевой район для подготовки и проведения учебно-боевого пуска ракет. Если я буду перечислять количество задействованной техники и людей в учениях, это вряд ли покажет всю мощь ракетного полка. А приведу вот такое сравнение.
Полевые позиции полка находились на границе с Польшей, в двух-трех километрах от КСП, это, примерно, в двадцать километрах от позиционного района полка. Так вот, когда первая батарея втягивалась в полевой район, из полка выходила последняя колонна техники.
Представляете себе эту махину на узких дорогах Прибалтики?
Здесь, в поле, когда идет процесс развертывания оборудования, обустройства старта, подготовки и учебного пуска ракет, четко видны результаты всей предшествующей работы, в том числе и политической. Как люди настроены, как они трудятся, есть ли блеск в глазах, как переносят те самые тяготы, и лишения военной службы о которых им говорили в классах?
Работая в полку, я убедился, насколько тонкое это дело, воспитание людей.
Вот два подразделения, одинаковые по составу и укомплектованности, условия жизни, учебы одинаковые, все вроде бы стандартно. А результаты разнятся. Начинаешь вникать и разбираться в ситуации там, где похуже дела, и сразу видно, где комбат не дорабатывает, почему офицеры разобщены, сержанты слабо трудятся и так далее. Но увидеть – это одно, надо разобраться, почему так происходит, и своевременно помочь. Вот в этом и есть вся тонкость воспитательного процесса.
И мне кажется, нам с командиром полка эта работа вполне успешно удавалась.
Конечно, все было. Были и двойки на наших собственных полковых проверках боевой готовности, были и происшествия, и преступления в полку. Люди есть люди, от этого никуда не уйдешь. Но в своей основе результаты в полку были неплохие, обстановка вполне зрелая и рабочая.
Дважды в авариях. Как это было
1982 и 1983 годы были не только годами испытаний моего духа, но и тела, в прямом смысле этого слова. Летом 1982 года я на служебной машине попадаю в серьезную автомобильную аварию.
Дело было так.
На до было выезжать на сессию Гусевского горисполкома. Моя машина была неисправна, командир дал свою. Где-то на полпути в город в наш УАЗик врезается легковая машина соседней части. Все остались живы, однако, я получил серьезные травмы, срочно необходима была госпитализация. В медсанчасть местной общевойсковой дивизии меня подвез председатель колхоза, мой знакомый и также депутат горсовета Аркадий Шаров. Естественно на сессию я не попал, а Шаров опоздал.
Войдя в зал заседаний, Аркадий подошел к столу президиума. Работой сессии руководил мой сосед по дому, Первый секретарь горкома партии Карпов. Далее, все шло как в той песне: «Все хорошо прекрасная маркиза, все хорошо, все хорошо…»
Услышав, что Махнев разбился на машине, Владимир Иванович немедленно отправился звонить жене. Жена решила успокоить мою супругу, и, сказав ей, что я разбился, принялась утешать Татьяну. Та, естественно, в истерике. Хорошо, командир, сам толком еще не поняв, что случилось, успокоил жену. Таня приехала в санчасть. Я уже лежу в санитарке, готовый к транспортировке в госпиталь, в Черняховск. Жена рыдает, боится заглянуть в окошко машины, а я вижу ее светлые волосы и не пойму, почему она не смотрит. Пришлось матюгнуться. Все. Мгновенно вижу зареванное лицо. Да жив я, жив. Поехали скорее в госпиталь.
Недели через три я вернулся и приступил к работе.
Однако судьбой было предсказано, еще раз угодить в аварию.
Ровно через полгода, на той же дороге, с разницей в километр по месту, на машине мой газончик врезается в дерево. Все опять живы, но у меня переломано бедро в верхней части.
Попутная колхозная машина отвозит меня в город в медсанчасть. Но я, наученный горьким опытом предыдущей аварии, сумел передать жене, что я жив, хотя немного поцарапался.
«Царапины» эти, я лечил в госпиталях в Черняховске и Калининграде в общей сложности около полугода.
Обязанности замполита с меня никто не снимал, и мне приходилось, и по телефону, а после госпиталя с палочкой хромая, лично, разбираться с различными проблемами, число которых не убывало к этому времени.
Родилась дочь Лена
5 июля 1983 года в нашей семье произошло радостное и долгожданное событие. Таня родила дочь. Назвали мы ее Еленой. Прекрасное, звучное имя.
К сожалению, Таня вынашивала ребеночка в период, когда я лежал в госпитале. Досталось ей немало, на руках старшая дочь, беременность, работа, да и ко мне в Калининград в госпиталь практически еженедельно приходилось ездить. Но она с честью всё выдержала, я с большой любовью и благодарностью отношусь к ней за это.
Вообще в карьере мужа, практически каждого мужчины, всегда ведущая роль принадлежит женщине. Да, моя служба в те годы определяла будущее моей семьи, Таня это прекрасно понимала и терпела все сложности нашей жизни. Мы жили в военных городках, теснились в необустроенном жилье, знали, что я должен быть на службе практически постоянно, но ни разу ответом на очередное перемещение по службе, не было: «нет». Как правило, она говорила: «Делай, как знаешь». В этом была высшая степень доверия мне, мужу. Думаю, я это доверие оправдал в полной мере. Ну а то, что в 1991 году мы, политработники, перестали быть нужными государству, и нас как щенков выбросили за армейский забор, я уж не виноват, это точно.
Смена командира полка
В 1984 году, прослужив в полку девять лет, убыл на повышение в Москву Власов Виктор Константинович. Я тепло распрощался с командиром, сердечно поблагодарил его за учебу, за доброе отношение к политработникам.
В командование полком вступил подполковник Голуб Виктор Иванович. Да, тот самый Голуб, с которым мне довелось учиться в одном отделении в Рижском училище.
В первой же беседе с глазу на глаз мы с Виктором Ивановичем договорились, что трудиться будем вместе и дружно, общаться уважительно, сохранив все те добрые отношения, которые были в училище. Надо отдать должное Виктору, слово свое он держал твердо, и мы вместе смогли внести новое, серьезное оживление в полковую жизнь.
Молодой, энергичный, очень грамотный, Голуб В. И. мгновенно влез в гущу полковой учебы, наладил добрые отношения с начальниками служб дивизии, повыгонял офицеров управления из кабинетов, заставил их трудиться там, где куется главный полковой результат, в батарее и роте. Мне это было по душе, я с удовольствием поддержал командира.
Подполковник. Новое назначение
В июле 1984 года я стал подполковником. Впервые за десять лет офицерской службы я званием догнал должность, на которой находился, это несколько печалило.
Дела в полку по-прежнему шли неплохо. Традиционно сплоченный и нацеленный на высокие результаты офицерский состав на проверках боевой готовности трудился отменно. Нам удавалось на должной высоте поддерживать дисциплину. Военные городки были чистенькими, аккуратными.
Мы смогли, вместе с парткомом и женсоветом полка не допустить дрязг и неразберих в семейных делах офицеров и прапорщиков. Хотя это было ой как трудно. Жилья не хватало, городские садики и ясли забиты, с работой для жен ощущались серьезные проблемы. Однако нравственный, моральный климат в семьях в целом был нормальным.
В политотделе дивизии сложилось устойчивое мнение о моих новаторских качествах. Приезжающие комиссии не только видели реальные результаты боевой подготовки, но и положительно оценивали обновленную наглядную агитацию городков, ленинских комнат, оживление клубной работы. Участвуя в партийных и комсомольских собраниях, офицеры политотделов и армии, и дивизии могли видеть и оценить возросшую роль общественных организаций в жизни полка.
Учитывая все это, осенью 1984 года мне была предложена новая должность, заместителя начальника политического отдела дивизии в Шяуляй (тогда Литовская ССР).
Безусловно, я не стал возражать, хотя знал, что Шяуляйская дивизии перевооружается и готовится к передислокации в Сибирь.
И вот 20 декабря приказом Главнокомандующего РВСН я назначен заместителем начальника политотдела 29 ракетной дивизии.
Как всегда сборы были недолги. Всем семейством вместе с немногочисленным скарбом сели в автобус и отправились к моему новому месту службы.
В память о ставшей мне родной 24 гвардейской ракетной дивизии у меня стоят часы. Они отсчитывали последние секунды несения боевого дежурства, жизни и деятельности дивизии. Более 30 лет личный состав дивизии нёс боевое дежурство.