Мальчик приник к рулю и так нажал на педали, что в ушах протяжно и будто подбадривая зашумел ветер.
Гаврюшка уже достиг ручья. Тропинка свернула вправо, Гаврюшка же, не сбавляя скорости, пронёсся по траве прямо на топкий берег. Здесь он соскочил с велосипеда и потащил его за собой. Но Гаврюшкин небольшой рост сыграл с ним плохую шутку. Тина доходила до колен, сверху на плечи давил велосипед, и Гаврюшка, барахтающийся в грязи, напоминал прилипшую к липучке муху.
Петя затормозил, не решаясь следовать за Гаврюшкой. Если и он так же увязнет, то без посторонней помощи ему из этой тины не выбраться. Что делать? Ручей вокруг не объедешь… Однако и топтаться на одном месте толку мало. Мальчик свернул вправо по дорожке и помчался вдоль ручья. Отъехав с полкилометра, Петя вынужден был остановиться — дорогу преградило несколько десятков громадных снопов камыша, заготовленного для покрытия крыши. Мальчик схватил велосипед и начал перетаскивать через снопы. Вдруг счастливая мысль промелькнула у него в голове. Часть снопов лежала почти у самой воды. А что, если их сложить и сделать что-то вроде моста? Проваливаясь по колено в грязь, Петя принялся за работу. Снопы были тяжёлые, но внезапная надежда и желание во что бы то ни стало победить придали ему сил. За пять минут снопы были сложены, и Петя зашагал по ним, неся на плече машину. Вскоре Петя выбрался на другой берег, более крутой и сухой. Ещё одно усилие, и велосипед лежит на траве, а Гаврюшка всё ещё добирается до этого берега.
Петя даже не подозревал, что человек может испытывать такое счастье. Ему казалось, что он не едет, а летит.
А вот и Санька. Всегда сдержанный и молчаливый, он стал неузнаваем. Как он кричит и машет руками, подбадривая Петю! Но его не нужно подбадривать, он и так старается изо всех сил. И, только когда Санька, схватив эстафету, помчался к реке, Петя боязливо оглянулся, ожидая за своей спиной увидеть Гаврюшку. Тот отстал метров на двести…
Чествование победителей происходило по всем правилам. Семён перевязал каждого через плечо кумачовой лентой и крепко пожал им руки, а шумливая ватага ребят не скупилась на аплодисменты.
Братья-разбойники стояли в толпе и с откровенной завистью смотрели на чемпионов. Пете даже жаль стало Гаврюшку, и он, движимый великодушием, подошёл к нему и протянул руку.
— Приветствую тебя! Ты достойный противник! — сказал он не без торжественности.
Гаврюшка сначала растерялся, но потом улыбнулся невесёлой улыбкой и полол протянутую руку:
— Ладно, обхитрил ты меня, Петух. Но я тебе ещё докажу.
Петя ничего не ответил, ведь спор только подорвал бы авторитет победителя.
Урожай
Петя ещё не успел вдоволь насладиться торжеством победителя, как новые события в жизни села оттеснили всё на второй план — началась уборка урожая.
А урожай в этом году выдался особенно богатый. День и ночь косили комбайны, гремели машины, перевозя зерно. Но машин уже давно не хватало, а хлеб лился и лился сплошным золотым потоком. Вот он заполнил все амбары, лёг громадными горами под навесы, а затем и просто под открытое небо. Казалось, этот неудержимый поток затопит всё село.
Для перевозки зерна на элеватор были собраны все подводы, а ребят назначили возчиками.
Колька подвёл Петю к конюху и, изо всех сил стараясь казаться посолидней, заметил таким тоном, словно всё зависело только от его решения:
— Кузьма Васильевич, нужно и этому парню дать упряжку.
Конюх через плечо взглянул на Петю и коротко ответил:
— Чужим коней не даём.
— Да какой же он чужой! — обиделся Колька. — Это ж внук деда Стогова.
— Я это и без тебя знаю. А что он понимает в конях? Напоит горячих да и поставит в стойло, а мне отвечай.
— Вы думаете, Петька не знает, что после водопоя горячему коню на месте стоять нельзя! — возмутился Колька при одной мысли, что Петю могли заподозрить в незнании таких простых вещей.
Но конюх остался непреклонным, и Петя, чувствуя, что его нижняя губа начинает предательски подёргиваться, а глаза туманиться от слёз, уныло поплёлся домой.
— Случилось что? — спросил дед, продолжая прилаживать крышку улья.
— Да так… ничего…
Петя сел на завалинку под хатой, склонил голову. И всегда у него получается не так, как у других ребят! Почему так, почему?
Но обидней всего было то, что его Зорька попала в Гаврюшкину упряжку. А он, Петя, так привык к ней, полюбил, да и лошадь знала его голос и всегда вопросительно посматривала на него. Ну, чем, мол, сегодня угостишь?..
Во двор донёсся грохот подвод — Петя бросился к забору. По улице игривой рысцой мчалось шесть упряжек. Впереди, конечно, Гаврюшка. Он размахивает кнутом и хитро поглядывает на Петю. Вот стегнул Зорьку, нарочно стегнул…
Петя сердито насупился, сжал кулаки, точно готовясь к бою. К нему подошёл дед, понимающе усмехнулся в пышные усы.
— Не дали упряжки? — спросил он с сочувствием.
— Я и не просил… Всё равно не дадут…
— Отчего не дадут? Ты ж коней не боишься.
Петя молчал. Если он сейчас упомянет о своей Зорьке, то слёзы сами польются из глаз. Дед ободряюще взъерошил на голове внука выгоревший чуб и посоветовал:
— А ты не отступай, добивайся своего.
— Тебе хорошо сказать — добивайся. А если конюх со мной и разговаривать не хочет!
— Пойди к старшему конюху, к бригадиру, доберись до самого председателя колхоза.
Петя смахнул непрошеные слёзы и с надеждой посмотрел на деда:
— Ты бы сходил, тебе и конюх не откажет.
— А у тебя языка нет за себя похлопотать?
— Думаешь, председатель разрешит?
— Смотря как ты сумеешь попросить.
Вечером Петя с Колькой отправились в правление колхоза поджидать председателя. Петя сидел на крыльце бледный и молчаливый. Он то и дело глотал слюну, тяжело вздыхал и в сотый раз обдумывал свою речь. Но речь произносить так и не пришлось — председатель очень торопился, и Петя, шагая рядом с ним, спешил рассказать обо всём, пока тот не вошёл в свой кабинет.
— А с лошадьми ты обращаться умеешь? — спросил председатель, уже взявшись за ручку двери.
— Это я-то не умею?! — искренне возмутился Петя и, позабыв о своём страхе, воинственно заявил: — Да я на состязаниях в чемпионы вышел, а там и верховая езда была.
— И ты скакал верхом? — с интересом спросил председатель.
Пете очень хотелось сказать, что он скакал верхом, но лгать он не умел, поэтому, покраснев, мальчик признался честно:
— Нет, скакал Мишка Щука.
— Верно. Хорошо, что сказал правду. Мне Мишка о тебе рассказывал. Тебя Петей зовут?
— Ах да, Мишка ваш сын! — только сейчас вспомнил Петя, и, чтобы сказать что-нибудь приятное Мишкиному отцу, который, вероятно, знает, что из-за Мишки чуть не проиграли состязание, он прибавил утешающе: — Ничего, верхом он скачет неважно, зато плавает лучше всех. Его даже Щукой за это прозвали. — И тут же жалобно прибавил: — Дяденька, так распорядитесь, чтоб мне дали упряжку.
— Чемпиону отказать трудно, — развёл руками председатель. — Ладно, позвоню сейчас, авось конюх подобреет.
— Спасибо! Большое вам спасибо! — восторженно выпалил Петя и вихрем вылетел из правления.
Домой он мчался так, что даже Колька с трудом поспевал за ним.
Утром дед и внук отправились на колхозный двор. Дед о чём-то переговорил с конюхом, затем вынес из конюшни упряжь и вывел пару лошадей.
— А как же Зорька? — невольно вырвалось у Пети.
— Будет и Зорька. Сначала запрягать выучись. Ну-ка, давай разберёмся в этой премудрости.
Петя с готовностью присел возле упряжи, с удовольствием вдыхая незнакомые ему запахи дёгтя, кожи и конского пота.
Дед несколько раз запрягал и распрягал лошадей, всё подробно объясняя и давая возможность мальчику самому испробовать, как затянуть ту или другую пряжку или надеть уздечку, заправить удила. Для этой работы Петины руки были ещё слабоваты, но он так старался, что даже вспотел от усердия. Дед легко, только одной рукой помогал внуку и гудел удовлетворённо:
— Так, казак, подпругу затягивай потуже, потуже тяни её. Да ткни кобылу кулаком в живот, а то она, видишь, нарочно надувается, чтобы подпругу не затянули крепко… Вот теперь ладно будет…
А когда Петя, вспотевший и измазанный, насквозь пропахший дёгтем и лошадиным потом, наконец-то самостоятельно запряг коней, дед весёлыми прищуренными глазами посмотрел на внука и пригладил усы.
— Теперь ты настоящий казак, раз с конём справиться можешь. Приходи завтра сюда и получай свою упряжку. А насчёт Зорьки я с конюхом договорился.
— А ты придёшь?.. — в нерешительности спросил Петя.
— Я тебе уж не нужен, без няньки справишься. А теперь айда на речку купаться. Представляю, если б твоя маменька тебя сейчас увидела. Вот ахнула бы!
— Ей бы не пришлось ахать, — ответил Петя, смущаясь за свою мать, — она меня и близко к лошадям не подпустила бы.
На другой день рано утром Петя въехал на бестарке к себе во двор. В упряжке была его любимая Зорька и ещё одна лошадь, со смешной кличкой «Тихоня».
Дед внимательно осмотрел сбрую, бричку, проверил, правильно ли заправлены лошадям удила, немного подтянул подпругу и только после этого обратился к внуку:
— Ну, Пётр Лексеич, доверили тебе серьёзное дело. Смотри не осрамись. С Колькой в паре держись, он парнишка шустрый, в трудную минуту поможет.
Петя был горд сознанием, что ему доверили настоящее дело и что он уже не просто Петюша, над которым всегда вздыхала мама, а помощник, можно сказать — работник. Ему, как и всем взрослым, даже трудодни будут записывать. Теперь-то он уже не станет носиться по двору и, как маленький, с криком сбивать палкой головки репейника, не испугается грозы и не станет хныкать за столом по пустякам. Как вспомнишь, каким он сюда приехал, просто стыдно становится. Ну, да ничего, что прошло, то никогда не вернётся.
Вот с узелком в руке к подводе спешит бабушка:
— Петюшка, я тебе пирожков с вишнями да малосольных огурчиков завернула, ты их любишь.