– Тони, – выдыхает она. Выражение ее лица меняется: губы приоткрываются, глаза распахиваются, и она достигает оргазма.
Я в трансе наблюдаю, как он проносится через нее. Она дрожит. Впивается ногтями в мою грудь, но я этого даже не чувствую.
Я слишком увлечен ей. Нами.
Я не останавливаю движения и с хриплым криком кончаю вслед за ней. Достаточно громко, чтобы все обитатели квартиры услышали, но мне все равно. Кажется, что оргазм никогда не прекратится. Когда я закончил, опускаюсь на матрас. Мое тело такое вялое, будто все кости превратились в жидкость.
Она ложится на меня, поглаживает меня по груди, ее дыхание неровное. Я чувствую, как бешено колотится ее сердце, и мое бьется в унисон.
Я кладу руку ей на спину и медленно поглаживаю. Провожу пальцами по ее коже. Она вздрагивает, тихонько рассмеявшись.
– Что на тебя нашло? – спрашивает она после нескольких безмолвных мгновений. – Это было…
– Потрясающе? – Я целую ее в макушку. – И ты в замешательстве из-за того, что я в тебя кончил.
Она сухо соглашается, подняв голову, и насмешливо смотрит на меня.
– Нет, правда. Это было просто…
– Потрясающе, – мягко повторяю я. Я наклоняю голову, а она приподнимает, и мы встречаемся в легком поцелуе. – Думаю, мне стоит почаще выходить из себя.
– Ты что, правда был так зол?
– Да. Вроде того.
Она снова опускает голову мне на грудь. Я все еще внутри, но чувствую, как член смягчается.
– На меня?
– Нет, – я качаю головой. Сильнее прижимаю ее. – На Хелену и Лори. Почему они вмешиваются в нашу жизнь?
– Потому что могут, – с горечью говорит она. – Им больше нечем заняться.
– Хелена намерена присвоить себе компанию отца. И не хочет, чтобы я имел к этому бизнесу отношение. – К сожалению, мои мысли снова возвращаются к папиной жене.
– Почему? Ее и правда настолько интересует бизнес?
– Скорее, ее интересуют деньги. – Это единственный ответ, кажущийся мне логичным.
– А что насчет тебя? – спрашивает Хайден.
Я не отвечаю. Мы встречаемся взглядами.
– А что насчет меня?
– А чего хочешь ты? Унаследовать папин бизнес? Хочешь когда-нибудь им управлять?
Я делаю гримасу:
– Да я даже не до конца понимаю, чем он занимается. Единственная причина, по которой я учусь на факультете бизнеса, – то, что это самая общая специальность и мы много всего изучаем. А он воспринял это так, будто я стремлюсь в будущем встать с ним у руля.
– Но ты не этого хочешь?
– Я сам не знаю, чего хочу. Мне всего восемнадцать. Сейчас я счастлив там, где я есть. Учусь, играю в футбол, и… у меня есть ты. Разве этого пока не достаточно? Почему я уже сейчас должен принимать решения? – Я говорю как жалкий нытик и с досадой на себя сжимаю губы.
– Ты прав. Ты не должен этого делать. Но должен сказать мачехе, чтобы она отвалила. – Хайден приподнимается выше, ее лицо оказывается рядом с моим. Она целует меня. Член выскальзывает из нее, сперма вытекает, образовав на простыне мокрое пятно. Еще одно преимущество презервативов – никаких пятен.
Как же глупо то, что делает Хелена.
– Она угрожала мне, помнишь?
– А ты и правда так расстроишься, если твой отец поверит ей и перестанет с тобой общаться? В твоей жизни от этого что-то изменится? – спрашивает Хайден.
– Нет, – медленно говорю я. Она права. – Наши с ним отношения и так держатся на соплях.
– Ты беспокоишься из-за денег?
– Когда мне исполнится двадцать один, я вступлю в траст, который никто не может отозвать или тронуть. Он мой. И по большей части там деньги моей мамы, – объясняю я.
– Значит, деньги тоже не мотивация. – Она снова целует меня, я прижимаю рукой ее затылок и целую еще раз. – У нее нет против тебя ничего.
– Ты права, – бормочу я и облизываю ее губы языком. Тут меня осеняет. Я отстраняюсь и смотрю ей в глаза.
– А как же ты?
– А что я?
– Если Лори расскажет все твоему отцу? Он будет в бешенстве?
Ее взгляд мрачнеет, и я заранее знаю ответ.
– Скорее всего, да. Но у нас все получится, несмотря ни на что.
– Правда? Мы этого хотим?
Я напрягаюсь. Я боюсь услышать ответ. И замираю на каждом ее вдохе, когда слова готовы вырваться из ее уст.
– Да. Я этого хочу, – говорит она осторожно. – А ты?
Я улыбаюсь.
– Ты, кажется, говорила, что отношения – для слабаков.
Она улыбается в ответ:
– Ага. Ну, может, мы они и есть. Парочка слабаков.
– Ты так думаешь?
– Моя киска точно дает слабину, когда ты рядом, – говорит она, расхохотавшись.
Я крепко сжимаю ее и переворачиваю. Теперь она лежит на спине.
– Она мне тоже очень нравится.
Не могу поверить, что сейчас мы говорим об этом. Но я смеюсь. Одна мысль об этой девушке вызывает во мне радость.
Черт, я в нее втрескался.
– Значит, ты теперь официально мой парень? – спрашивает она певучим голосом.
– Ты этого хочешь? – Я мягко прижимаюсь к ней. Эрекция вернулась, и я готов продолжить. Ничего удивительного. Такое часто происходит, когда Хайден рядом.
Она кивает. Улыбается.
– Я пообещала себе, что не сделаю этого.
– И я. – Я киваю, вспоминая наши прошлые разговоры.
– Я считала всех, кто в отношениях, – полными придурками. – Она гладит меня по руке. По груди.
– Кто мы и есть, – я целую ее, мой рот задерживается на ее. – Влюбленные придурки.
Никогда не говорил ничего больше похожего на правду.
Глава 24
Хайден
ПРОШЛОЙ НОЧЬЮ МЫ С ТОНИ официально решили, что мы встречаемся. Я иду по территории университета, наслаждаясь теплым солнцем и прохладным ветерком и радуясь, что надела теплый худи. Чувствую себя как в «Ла-ла-ленде»[39]. Не знаю, как описать свои чувства. Наверное, похожа на принцессу из диснеевских мультиков – я иду, вокруг меня чирикают птички, собираются белочки, смотрят на меня и поют со мной. Улыбаюсь всем прохожим, как Белоснежка или Золушка – красавица, которая вот-вот встретится с прекрасным принцем.
В детстве я скорее ассоциировала себя с Золушкой. Хотя у меня не было злой мачехи и сводных сестер, которые бы плохо со мной обращались. Она была блондинкой, как и я, и мне нравилось великолепное голубое платье, в котором она появилась на балу.
По-моему, она невероятная. И в конце концов она получила все благодаря не кому-то, а только себе.
Я здороваюсь с профессором, которая вела у нас в прошлом году, и мои губы растягиваются в улыбке. Профессор кивает, ускоряя шаг, а я подавляю смех. Наверное, думает, что я чокнулась. Но я и чувствую себя немного сумасшедшей.
Вот, значит, что такое – влюбиться? Никогда не испытывала этого раньше. Ничего подобного. Есть настоящая влюбленность, а есть влюбленность в милого мальчика, который пригласил тебя в школе на выпускной. А еще есть первый парень в школе, который лишает тебя девственности и клянется в любви, а ты веришь, что это навсегда. Через месяц вы расстаетесь, а через два ты уже встречаешься с кем-то другим.
Ну разве это любовь? Я не обесцениваю эти чувства, они были и на тот момент казались сильными, но настоящая ли это любовь? Такая, что не можешь без человека жить?
Ничего, что я испытывала раньше, так охарактеризовать нельзя.
Я смогу жить без Тони. Но такая перспектива не кажется заманчивой. Жизнь без него представляется одинокой и пустой, и, если бы он порвал со мной прямо сейчас, я бы точно захандрила. Не уверена, что между нами любовь, но, очевидно, что-то близкое к этому. Мы сближаемся.
Если все продолжится в таком же духе, то к следующему году мы будем клясться друг другу в любви. А следующий год не так уж и далеко.
Я направляюсь к зданию, где будет проходить следующая пара, и чувствую, что в заднем кармане вибрирует телефон. Я достаю его, даже не взглянув, кто звонит. Это либо Тони, либо Грейси. Только они звонят мне регулярно.
– Ты встречаешься с сынком Сорренто, хотя я велел тебе держаться от этого засранца подальше?
Я резко останавливаюсь, осознавая только что услышанное.
– И тебе привет, папа.
– Не прибедняйся, Хайден. Лори мне все рассказала. Что ты с этим парнем, хотя я специально сказал тебе избегать его, – рычит он. – Ты о чем, черт тебя подери, думаешь?
– А ты о чем, черт подери, думаешь? Звонишь мне ни с того ни с сего и орешь, – отвечаю я, не сбавляя шаг. Эти слова даются мне легко: гнев делает меня храброй.
– Не говори со мной таким тоном, барышня! – восклицает он.
Я не сдерживаюсь и смеюсь:
– Не притворяйся, что тебе есть дело до того, чем я занимаюсь, если это не влияет на твой банковский счет, – возражаю я, и он замолкает.
Это молчание меня пугает.
– Ты думаешь, меня не волнует, что ты делаешь?
– Ты звонишь мне, только если случается нечто из ряда вон, – я смягчаю тон. Нельзя забывать, что в таком состоянии он как бомба замедленного действия. Я не хочу, чтобы он взорвался. Вывести его из себя не так просто, и хотя я перешла черту, сказав это, промолчать я не могла.
Я взрослая женщина, которая может делать что хочет и встречаться с кем хочет. Забавно, что папа позвонил на следующий день после разговора Тони с Хеленой. Похоже, подружки делятся данными и плетут интриги.
– Мы с Сорренто – соперники, – объясняет отец. – Представляешь, что будет, когда компании, с которыми мы пытаемся вести дела, узнают, что наши дети встречаются?
– Попробуй рассмотреть это как новые возможности. Может, вам лучше объединиться вместо того, чтобы враждовать? Станете одной непобедимой компанией, – предлагаю я.
Он смеется:
– Это самая нелепая вещь, которую я когда-либо слышал.
– А я думаю, неплохая идея, – говорю я, остановившись. – Полагаю, у вас больше общего, чем вы думаете.
– Сорренто – коварная сволочь, он пойдет на любой обман и грабеж ради сделки, – заявляет папа.
Я смеюсь:
– Да ты поэт.
Он вздыхает. Я понимаю, что его гнев немного рассеялся.