— Всё, Саня, прекрати.
— То есть, если я тоже стану алкашом, она и меня бросит?
— Ой-й! Тьфу! Типун тебе на язык, бестолочь!
Так там действительно было что-то такое, не особо приятное… Хм… однокурсник… разок один, всего и делов-то…
— Ну тебя, Санька! Нужно уметь отпускать ситуацию. Отпусти и забудь.
Пока принимал душ, она успела напечь сырников, и я слопал не меньше десяти штук со свежей сметаной и клубничным вареньем. С походом к Кофману решил не тянуть и вышел сразу после завтрака.
Прежде чем спуститься вниз, я поднялся на площадку, с которой начались все эти приключения. Потоптался на краю. Ничего не происходило. Тогда я поднял ногу и поставил на бетон. Нет… Ни гудения, ни звона, ни растворяющейся во временнóм портале плоти.
Осмелев, я сделал шаг. А потом и ещё один. Покрутился, прошёлся и зашагал вниз по лестнице. Видишь, Александр Петрович Жаров, я пытался. Хоть и неохотно. На самом деле сейчас ни о каком возвращении речи быть не могло. Нужно сначала разобраться с бандитами и маньяками, а уж потом можно уступать дорогу молодым.
В молочном отделе была очередь. Брали свежую развесную сметану, сливки в бутылках и глазированные творожные сырки. А в мясном бойко расхватывали молочные сосиски. Гастроном был огромным и еды в нём хватало. По крайней мере, пустых полок точно не было. Колбаса варёная была, консервы разные, тушёнка, крупы, макароны, сыр. Да много чего.
— Куда⁈ — нахмурилась та же продавщица, что не хотела меня пускать в прошлый раз.
— К Кофману. У себя?
— Занят. Не велено пускать.
— Скажите ему, Жаров пришёл.
Она прищурилась, смерила меня с ног до головы.
— Проходи, — добавила она неприветливо.
Я прошёл по коридору, толкнул дверь и оказался в кабинет завмага.
— Жаров!
— Да, — я улыбнулся. — Есть такое дело, Яков Михайлович. Утро доброе.
— Доброе, — с усмешкой кивнул он. — Проходи, присаживайся, располагайся. Ты завтракал сегодня?
Он встал и протянул мне руку. Я подошёл, и мы обменялись крепким рукопожатием.
— Завтракал, да. Бабушка накормила.
— Ну кофе такого не пил, это уж точно. Садись на стул.
— От кофе не откажусь, — улыбнулся я. — Спасибо.
Кофеман Кофман набрал короткий номер на служебном. Игорь, попроси Наталью два кофе сделать. Да, молодец, правильно.
В прошлый раз я осмотреться не успел, поэтому сейчас покрутил головой, разглядывая кабинет. Походил он на склад с письменным столом, а не на чертоги могучего повелителя продовольствия. Сейф, стеллажи, письменный стол. Стол хороший, богатый, но больше ничего и нет.
— Как там обстановка? Вадим мне рассказал кое-что, разузнал некоторые детали.
— Ну, собственно дело такое было. Зубатый, я говорил, мент, приехал в Верхотомск. Он знал, где я работаю, вот и разыскал. Подтянул местных блатных, наплёл им с три короба, что я типа лям у Толоконникова увёл.
Глаза Кофмана сузились.
— Миллион то есть, — пояснил я, но он продолжал смотреть с подозрением.
— А откуда ты фамилию Толоконникова знаешь?
Ну, в моё время это было историческим фактом.
— Зубатый фамилию называл. Говорил, что я деньги у Толоконникова увёл. Тела ведь нашли, идентифицировали. Он считает, что я их подставил, а деньги прикарманил.
— Ну, допустим… Надеюсь, ты понимаешь, что я к их кончине не имею отношения.
— Разумеется. Впрочем, тот кто это организовал большую услугу миру оказал.
— Хорошо. А ты как там всё закруглил?
Я рассказал подробности операции, и он покачал головой.
— Неплохо, Александр, очень неплохо, но и очень рискованно. Я бы подобный план никогда не одобрил. Нужно быть более осторожным, понимаешь? Таких Зубатых ещё много будет на пути, а жизнь одна. И прожить её надо, сам знаешь, чтобы не было мучительно больно.
Я улыбнулся, знаю, мол.
— В этой истории есть интересный момент. Зубатый во время захвата ушёл. Как, не знаю. Будто сквозь землю провалился.
— Знал кого-то из ментов, — нахмурился Кофман. — Или заранее предусмотрел, как отходить будет, в случае чего. Кручёный…
— А тут пару дней назад, майорша эта сообщила мне, что Зубатый был в момент операции в Москве и исполнял служебные обязанности. Она запрос делала.
— С одной стороны, хорошо, что его не взяли. Он не урка, в отказ бы не пошёл и подчистую слил бы всё и тогда к тебе бы менты пошли про денежки узнавать. А вообще, скажу тебе так. Получил деньги, не сори, сиди тихо, внимание не привлекай. Ну, это ты, надеюсь, и сам усвоил. Парень неглупый, вроде.
— Усвоил, — кивнул я.
— Ну и молодец. Кто к деньгам неуважительно относится, к тем они и не приходят больше.
— Ещё момент. Утром я встретил напарника Зубатого, сержанта, с которым он тут патрулирование вёл. Так вот, тот сказал, что старлей перешёл в уголовный розыск.
— Надеюсь, тебе с ним больше встречаться не придётся.
Открылась дверь, и неулыбчивая продавщица в чепце внесла поднос с двумя чашками кофе и хрустальной вазочкой с шоколадными конфетами.
— Угощайся, — кивнул Кофман.
Мы принялись за кофе.
— Ну, и какое у тебя дело?
— В Москве я в командировке, — ответил я, разворачивая «Белочку».
— Ну, да, в снабжении одни поездки, — с пониманием кивнул он.
— А к вам меня привели, не поверите, производственные проблемы. Я понимаю, что не вполне по адресу обращаюсь, но, может быть, вы мне подскажете, кто мог бы помочь.
— Подскажу, возможно…
Я покрутил головой.
— У вас тут чисто, кстати? Жучков нет?
— Ты с ума сошёл? — выкатил глаза завмаг. — Какие жучки⁈
— Надо проверить. Это всегда проверять надо. Дело ведь нехитрое.
— Ты знаешь что-то? — с подозрением спросил он.
— Нет, но осторожность никогда не бывает лишней.
Кофман смотрел на меня в упор.
— Мне нужно поставить на комбинат в Иваново продуктов дефицитных. Для работников. Просто еду для дома быта. Масло, сыр, майонез, колбасные изделия, мясные и качественные рыбные консервы, горошек, лечо. Можно чехословацкое пиво. Грузовичок-другой. Как думаете, можно такую штуку провернуть?
Кофман смотрел оценивающе, будто решал, стоит ли продолжать со мной разговор.
— А тебе зачем? — наконец, спросил он.
Я пояснил.
— В принципе, такое возможно, — помолчав, сказал он. — Но есть нюансы.
Теперь молчал я, ожидая, что именно он скажет.
— Знаешь, а ты ведь прав, насчёт проверки помещения. Пойдём-ка, выйдем в торговый зал. Там шум, никто наш разговор не подслушает.
Он встал из-за стола и в этот момент из коридора послышался гомон и дверь резко распахнулась.
— Мужчина, я вам русским языком говорю! Вова! Иди сюда, Вова!
В кабинет вошёл джентльмен лет сорока, скромно, даже невзрачно одетый, с незапоминающейся внешностью, с жидкими волосами.
— Всё в порядке, — с раздражением кивнул Кофман. — Пусть останется.
Посетитель скромно улыбнулся и развёл руками:
— Я же говорил, Яков Михайлович не пропустит возможности со мной поболтать.
— Иди, Нина, — снова кивнул хозяин кабинета. — Саша, ты тоже подожди пока. Побудь снаружи.
— А что это у нас за Саша? — поднял брови вновь прибывший товарищ.
Брови и волосы у него были пшеничными. Близко посаженные водянистые глаза, скошенный подбородок и длинный немного загнутый нос делали его лицо неприятным, похожим на зловредного героя мультфильма.
— Да-да, Яков Михайлович, я подожду, — кивнул я и встал.
— А что это у нас за Саша? — снова повторил неприятный гражданин. — Меня не стоит игнорировать, молодой человек. Я, конечно, не злопамятный, но случай представится — отомщу. А Яков Михайлович кого попало кофеями с конфетами угощать не будет. Это явно какой-то заговор.
Он подмигнул и затрясся мелким смехом.
— Так кто вы такой, Саша, и что здесь делаете? Взятку принесли? Или, наоборот, сбываете что-то? Неучтённые колбасные изделия, например? Вы не на подпольном производстве работаете?
— Это… — раздосадовано и резко воскликнул Кофман, — жених моей дочери.
— Серьёзно? — расплылся в умильной улыбке незнакомец и уставился на меня.
Взгляд его стал пытливым и мне стоило довольно больших усилий сохранить лицо и не проявить удивления.
В этот момент дверь снова распахнулась.
— Папа! Ну, ты же обещал…
В кабинет влетела Элла, тоже раздосадованная и возбуждённая. Но увидев всю мизансцену, оборвала фразу на полуслове и замерла.
— А вот и невеста, — расцвёл бесцеремонный посетитель.
— Что⁈ — изумлённо, но одновременно и высокомерно произнесла моя невеста и подняла одну бровь.
— Твой папа согласился, — улыбнулся я. — Всё хорошо. Пойдём, подождём снаружи, у него важный посетитель.
— Согласился⁈ — вытаращила она глаза. — А меня спросить вы не забыли⁈
— Элла, пожалуйста, мы же обо всём договорились, пойдём. Здесь посторонние.
— Я не… — начала возмущённо она, но я схватил её под локоть и, не дав опомниться, быстро вывел за дверь.
— Да отпусти ты меня! — шипела она, вырываясь. — Это что всё значит⁈
— Тише, прошу. Это мент какой-то к папе твоему пришёл или гэбэшник. Видала, какая рожа. Вот отец и ляпнул, что я его будущий зять, чтобы лишних вопросов избежать.
Она вырвалась и встала напротив меня.
— Ляпнул? — прищурившись спросила Элла.
На ней была яркая болоньевая куртка, вокруг шеи намотан шарф, на голове тщательно продуманный беспорядок. Джинсы, сапожки… Конфетка просто. Но с перцем, правда. Её чёрные глаза метали молнии, щёки пылали и была она до ужаса хорошенькой.
— Ляпнул, значит. Что-то вы слишком часто стали ляпать с родителем моим. Одному на меня плевать с высокой колокольни.
— Я так не говорил, — засмеялся я.
— Второй замуж отдаёт за этого бурбона! Даже не спросив дочь родную!
— Поверь, он не взаправду.
— Ляпнул он! — продолжала бурлить капризная дочь высокопоставленного отца. — Я вот тоже сейчас как ляпну-ляпну!
Снова открылась дверь, я отвлёкся и в ту же секунду пропустил увесистую плюху. Щёку обожгло, а выглянувший из папиного кабинета русоволосый мент противно рассмеялся.