— Зинаида Михайловна, совещание-то началось уже! Попадёт вам за опоздание.
— Яйца курицу не учат, Жаров. И потом, ты сам только что припёрся. Я тебя всё утро ждала.
— Хорошо. Давайте, поедем. Вы на меня пропуск заказали?
— На месте решим. Мне сказали с этим всё просто. Паспорт с собой?
— Да.
— А командировочное?
— И командировочное, но командировка у меня в Иваново.
— Ладно, не паникуй. Зарегистрируем тебя, как делегата. Ещё и гостиницу дадут.
— Мне не нужно гостиницу, я же…
— Ну, да, да, у бабушки, я знаю.
До Колонного зала Дома союзов мы домчали на такси. Влетели в фойе и напоролись на длинные столы, накрытые белыми скатертями. На столах стояли таблички с надписью «Регистрация делегатов».
Дам, регистрирующих вновь прибывших, было мало, поскольку практически все участники в этот момент были уже в зале. Зато милиции, охраняющей общественный порядок, было достаточно, и мысль о проскоке внаглую даже не возникала.
— Нет, — покачала головой строгая седовласая большевичка, пробежав списки на букву «Ж». — Это вам шутки что ли? От предприятия один человек. Если Жаров не заявлен, значит и не получит регистрацию. Может быть, вы думаете, что тут каждый прохожий с улицы зайдёт и прямой наводкой в зал проследует, вы заблуждаетесь. У нас тут приветствие членов политбюро ожидается. Здесь секретари ЦК, в конце концов. Вас бы саму не пускать, за такое опоздание, но так уж и быть, проходите. Но регистрировать постороннего я не буду.
— Да он не посторонний, он работник…
— Работник, не работник, а может, просто симпатичный юноша, это неважно. Важно то, что я вам только что сказала. Если у вас остались вопросы или просьбы, а может, даже и требования, обращайтесь в министерство и там вам обязательно помогут. Если, конечно, сочтут нужным.
Зина получила папку с материалами, и мы отошли в сторонку.
— Ну что, Зинаида Михайловна, это залёт.
— Так! Жаров! Это что за выражения такие? Я начальник тебе, а не подружка, пока ещё.
«Пока ещё» меня немного напрягло.
— Давайте пропуск свой, а сами здесь стойте.
— Ага, щас! — упёрла руки в бока Ткачиха. — А как ты будешь разыскивать свою Аллу Сергеевну? На сцену, может быть, заберёшься и закричишь? Жди здесь, а я пойду её разыщу и выведу сюда?
— А вы как? Со сцены?
— Найду уж как-нибудь! Кстати, о сцене, что там с Большим театром?
— Так поступают все женщины.
— Как поступают?
— Узнаете сегодня. Так называется опера Моцарта В. А. Начало в девятнадцать часов. Явиться нужно за полчаса. Видите, я задачу выполняю, а воть вы не выполняете. А ведь кто-то говорил, что план горит.
— Да и… — махнула Зина рукой, — хер с ним. С планом.
— Неправильно, Зинаида Михайловна. Давайте мне вашу регистрацию, а я пойду в зал, искать замдиректора по сбыту.
— Так, Жаров, не морочь голову. Стой здесь и жди. И не вздумай куда-нибудь смыться.
Она развернулась и гордо понесла свой выставленный, как бронебойное орудие бюст, в зал, где гремели аплодисменты. Приветствовали высшее партийное руководство. Чудеса, конечно… Вот, только руку протяни и коснёшься настоящих вождей мирового пролетариата. Можно даже было бы к ним подойти и сказать что-нибудь. Например, Горбач — агент ЦРУ. Я даже улыбнулся этим мыслям. Детским и наивным.
Но надо было что-то решать, как-то подбираться к этой Алле Сергеевне. Даже если Зина мне не будет проедать плешь за не добытую шерсть, то выглядеть пустозвоном перед Кофманом мне бы не хотелось. Да и в Питер надо было наведаться под предлогом поездки в Иваново.
В общем я открыл программу, взятую из папки Зины и начал изучать. Через полчаса запланирован перерыв на обед, а потом будет работа по секциям. Обед будет в буфете, а… Ого! Кумачёва Алла Сергеевна выступит с докладом в Октябрьском зале, после обеда…
Так… Нужно было пробираться вовнутрь. В это время в двери начали затаскивать ящики с оборудованием. Телевидение приехало.
— Скорее, скорее, товарищи! Скоро будет Суслов выступать!
— Раньше надо было…
— Прекратите болтовню!
Сразу поднялась суматоха, забегали энергичные молодые люди в кожанках и деловые барышни с папками.
— Так, молодой человек, не стойте, помогите девушке, в конце концов.
— Я?
— Ну, разумеется, вы!
Я подскочил, схватил ящик с мотками проводов и потащил его вслед за девушкой, которой нужно было помочь.
— Да не шумите же! В конце концов! Сладу с ними нет!
Девушка явно знала, куда идти и бойко чесала вперёд, оглашая анфилады фойе колонного зала звонким эхом.
— Не отставайте, пожалуйста! — подгоняла меня она. — Давайте скорее!
— Любшина, куда? — окликнул её пролетевший мимо здоровяк с круглой коробкой.
— В Октябрьский неси, в тот, что синий, короче.
Я донёс ящик до Октябрьского зала, но за вторым не пошёл, не желая быть изгнанным из благородного собрания после выполнения миссии. Вернее, я сделал вид, что пошёл за вторым, а сам юркнул вбок и пробрался в колонный зал.
Здесь грохотали аплодисменты, переходящие в бурные овации. Драйв был не шуточный. Огромная, как цунами, волна оптимизма и уверенности в завтрашнем дне прокатывалась по рядам. Зал рукоплескал, надеясь на скорые победы и невероятные достижения в лёгкой промышленности, а ивановский камвольный комбинат, между тем, даже не собирался отгружать нам сукно.
В буфет я не пошёл и ждал завершения перерыва в Октябрьском зале. Постепенно начал заполняться президиум и сам зал. Настроение у делегатов было приподнятое. Ну, а как могло быть иначе после неплохого обеда.
Я рассматривал президиум. Мужчин, естественно я сразу исключил и сосредоточился на нескольких дамах. Выделив одну, самую из них молодую и привлекательную, понадеялся, что это и есть моя цель. Чтобы не гадать, я поднялся и громко произнёс:
— Алла Сергеевна!
В гуле голосов никто не обратил на меня внимания.
— Алла Сергеевна! — повторил я громче. — Кумачёва!
И, бинго, именно та из членов президиума, которую я выбрал, резко обернулась. Тогда, не теряя времени, я подскочил к ней и представился.
— Здравствуйте, Алла Сергеевна. Я Александр Жаров из Верхотомска.
— Мы знакомы? — удивилась она.
— Пока нет, но я надеюсь это немедленно исправить.
— Дерзкий, но обаятельный, — с усмешкой сказала она. — И чего ты от меня хочешь?
— Шерсти, — не стал скрывать я. — То есть шерстяного сукна. Я сегодня только приехал из Иваново, с вашего комбината.
— Погоди-погоди, — нахмурилась она — Как это? И сразу на всесоюзное совещание работников лёгкой промышленности?
— Именно, Алла Сергеевна. Вы если бы даже в космос улетели, мне бы и там пришлось вас разыскать.
Она засмеялась.
— Какой славный наглец. Только не говори, что тебе нужна…
— Да-да, именно вы. Мне нужна только вы.
— Что?
— А ещё шерстяное сукно. То самое, отгрузку которого вы перенаправили в среднюю Азию.
Я назвал необходимый артикул и Кумачёва только головой покрутила.
— Рассаживаемся, товарищи! — возник вдруг голос ведущего. — Рассаживаемся!
Он вклинился в наш разговор и отвлёк от обсуждения. Огромные телекамеры уже стояли в зале и готовились заснять, что творится на этом рубеже передовой советской экономики.
— Кажется, все жертвы были напрасны, — улыбнулась Алла Сергеевна. — Не удалось, да? Да и как бы могло удаться? Ты меня соблазнить хотел? В чём был план?
— Проходите, проходите, товарищи!
— План не был, он и сейчас ещё существует и всё ещё актуален. Шерсть в обмен на продовольствие.
— Алла Сергеевна, приготовьтесь, пожалуйста, через три минуты выступление!
— Ну, всё, дорогой товарищ, — усмехнулась она.
— Пара грузовиков, набитых едой. Если сейчас согласитесь, к вашему приезду дом быта будет полной чашей. С максимально возможным ассортиментом.
— Это серьёзно?
— Абсолютно. Серьёзней не бывает.
— Так… сядь рядом со мной! Я сейчас выступлю, и мы договорим.
После выступления мы ушли в буфет и заканчивали разговор, запивая его компотом.
— Наличные не проблема, это мы осилим. Но мне нужно знать, какие именно продукты будут привезены.
— Давайте согласуем. С этим точно всё будет на высоком уровне.
В общем, мы ударили по рукам и договорились в понедельник встретиться на комбинате.
— Жаров! — услышал я знакомый не особо приятный голос.
— Познакомьтесь, пожалуйста. Это и есть начальник нашего отдела снабжения Зинаида Михайловна Ткачук. А это Алла Сергеевна Кумачёва…
В половине седьмого мы с Зиной стояли у одного из подъездов Большого. Публика стекалась к главному входу, а мы переминались с ноги на ногу, поджидая дядю Эдика. Ровно в назначенное время дверь открылась и он, заулыбавшись, поманил нас внутрь.
Немолодой, но элегантный, с благородно-седыми висками, в тёмно-синем костюме и бабочке, с платочком в кармане, он производил очень приятное впечатление.
— Он что, артист? — шепнула Зина.
— Не совсем, — усмехнулся я. — Он ваш коллега. Руководитель службы снабжения.
— Да-да, — услышав мои слова, подтвердил дядя Эдик. — Разрешите представиться, Школьников Эдуард Германович. Можно просто Эдуард. Даже не можно, а нужно.
— А это Зинаида Михайловна Ткачук, можно просто Зинаида, или Зина, — отрекомендовал я свою начальницу, заметив, что глаза дяди Эдика оживились.
Они шарили по арсеналам Ткачихи, ощущая запертую в них ядерную мощь. Было видно, что в случае чего, никакого сдерживания здесь не было бы и в помине.
— Эдуард, — понизила Зина голос, — мне очень и очень приятно познакомиться с вами.
Она несколько раз перевела взгляд с Эдика на меня. Непроизвольно и не контролируемо.
— К сожалению, — погрустнел дядя Эдик, — место на спектакль только одно.
Это он по предварительному согласованию со мной заявил.
— Да, это ничего, — махнул я рукой. — Мне всё равно нужно ехать в Иваново с устным распоряжением тамошней Хозяйки медной горы.