— Ну, не знаю. Совершенно ведь другой человек. С пониманием и гуманизмом. Как говорится, всё для человека, всё во имя человека.
— Ага, — вспомнил я анекдот. — Я даже знаю этого человека. И это не ты.
Честно отсидев день на работе, к семи часам я отправился в ресторан. Надо заметить, что в обеденный перерыв вместо того, чтобы наслаждаться щами и биточками, я смотался в «Солнечный» и дал трояк администратору за бронирование столика.
И теперь я ждал у входа свою даму. Ждать пришлось недолго. Пунктуальность — это качество, достойное всяческих похвал, и ровно в семь появилась Ирина.
— О, мой кабальеро уже здесь, — усмехнулась она. — Ну, здравствуй, друг сердечный.
Она протянула руку, сложив её не для пожатия, а для поцелуя. Но я это дело проигнорировал, подумав, что поцелуи руки будут тогда, когда я сам решу, а не по её произволению.
— Привет, — улыбнулся я и легонько стиснул, протянутую руку. — Ирина Артуровна.
— А, давай без Артуровны, — прищурилась она.
— А, давай, — усмехнулся я и повёл её в зал.
Администратор проводил нас к тому же столику, где мы сидели в прошлый раз. Сегодня мы заказали шампанское и судака. Особо вкусно не было, но терпимо — да. Вполне терпимо.
— Послушай, я сегодня прилетел из Москвы, — начал я то, ради чего, собственно, мы и встретились.
— Какой ты скучный, Жаров, — поморщилась она и расстегнула верхнюю пуговицу блузки. — Честное слово. Сидишь с девушкой и не можешь придумать ничего лучше, чем говорить о делах. Что с рукой?
Она кивнула на утолщение, которое было отчётливо видно под свитером. Медсестра расстаралась, получив коробку конфет и бинта не пожалела.
— Бандитская пуля.
— О, как.
— Да. Слушай, я предлагаю сейчас закончить ужин и пойти ко мне домой. У меня есть эксклюзивная коллекция редких и чрезвычайно ценных пейзажей.
— Пошляк. А слова-то какие.
— Расцениваю это, как «да». Ну, а пока мы не разделались с судаком, хочу сообщить, что сегодня в аэропорту видел Зубатого.
Она пожала плечами.
— Эка невидаль. Теперь ты его очень часто сможешь видеть. Он ведь в Верхотомске работает.
— Серьёзно? И где же?
— В областной прокуратуре.
— Кем?
— Следователем.
— Интересное кино…
Я расскзал об инциденте, произошедшем утром.
— Дурак, — рассмеялась Ирина. — Юнусов — это зам прокурора области.Человек с крутым нравом. А этот твой дурачок, судя по всему, бравировал московскими связями.
— Но связи-то действительно имеются, наверное. Кто-то же его запихнул в прокуратуру. И отмазал от той заварушки…
— Имеются, вероятно, — согласилась она. — Только вряд ли они ему помогут, если он попадёт в немилость к Юнусову. У того своих связей столько, что он, по большому счёту, может делать всё, что угодно. Даже если он лично, своими руками задушит генсека ничего ему з это не сделают.
— Пойдём ко мне? — предложил я
— Нет, — коротко мотнула она головой.
— Почему?
— Сегодня я некондишн… В другой раз сходим. Я ведь живописью горячо интересуюсь, на самом деле, так что приду как-нибудь.
Она улыбнулась так, что я очень живо представил эту предстоящую экскурсию. И её, Ирину Артуровну представил в своих объятиях. И лицо её представил в тот момент, когда всё жеманное да и просто человеческое исчезает, оставляя место лишь первородному, животному.
Ну, да ладно, нет, так нет. Конец ужина я постарался закруглить, как можно скорее. Представлять можно сколько угодно и что угодно, но пока не дошло до дела все эти фантазии, и пожирание жадным взглядом её воображаемых прелестей выглядели бы нелепо и стрёмно, чего уж там. Тем более, нужно было хорошенько выспаться, поскольку план на ближайшие дни у меня уже был.
В следующую ночь я пошёл на дежурство в детский сад. Ближайшее дело, вписанное в мою летопись, должно было состояться незадолго до ленинского субботника. Поэтому нужно было послать очередной сигнал в органы. Но там была проблема, решение которой было совершенно туманным.
От органов требовалась филигранность и виртуозность. В Краснокузнецке, расположенном у нас в области и почти таком же крупном, как и Верхотомск начинал действоваь бытовой маньяк. Он будет убивать своих знакомых. Придёт в гости с бутылкой. Рзаопьют они с будущей жертвой беленькую и хмель ударит в голову. Захочет будущий злодей большой и чистой любви, вернее, её физического воплощения.
Но в силу враждённого уродства, его попытки к совокуплениям вызовут лишь смех и никакого другого отклика со стороны девушки не будет. То есть они начнут, всё честь по чести. Он девчонку разденет, колготки снимет, но когда она увидит, с каким орудием он вышел на этот бой, разочарованно и совершенно неделикатно рассмеётся. Он рассвирепеет и схватит эти её колготки и ими же задушит бедную простодушную хохотушку.
Всего он успеет совершить четыре подобных убийства и будет изобличён и пойман. Да только жертв это не вернёт. Поэтому, основная трудность заключалась в том, чтобы накрыть этого урода в момент первого злодеяния, превратив его из убийства в покушение на убийство. Глядишь, отсидит и больше уже к этому вопросу не вернётся.
В общем, я очень подробно расписал то, что касалось ближайшего убийства, напечатал на машинке и увёз в Новосиб. Была, как раз, суббота, так что я купил билет на автобус и уехал в Новосибирск. Лучше бы было сгонять в Москву, чтобы отправить письмо из максимально удалённого от себя места, но сопоставить день моего полёта с датой отправки письма было слишком просто. Билеты на самолёт продавались по паспорту. А вот билеты на автобус не требовали идентификации личности.
В Новосиб я смотался, но мне не давало покоя опасение, что первую девушку не удастся спасти, потому что менты нагрянут слишком поздно, не особо веря в мою наводку. Поэтому, единственным решением было поехать туда самому и вмешаться в это дело, если милиция в очередной раз проигнорирует мои предупреждения.
Сказать было легко, а вот сделать не очень. Убийство должно было произойти в частном доме. Проникнуть туда было непросто, но можно было наблюдать за событиями через окно и в подходящий момент разбить стекло ворваться внутрь или выманить короткоствольщика наружу и там уж дать генеральное сражение. Или просто проломить ему голову. Да, план был откровенно слабый и назывался просто — действия по обстоятельствам.
В начале недели нужно было как раз ехать в командировку в Краснокузнецк, и я вызвался сам. Опять-таки на автобусе. Я решил рабочие вопросы и вернулся домой. Правда, не сразу. Перед этим я съездил на место преступления и всё хорошенько осмотрел.
В день икс я ушёл пораньше с работы, сославшись на необходимость посещения врача, вернее, процедурного кабинета. И даже посетил этот самый процедурный кабинет. Но сразу после отправился на автовокзал и, стараясь не привлекать внимания доехал до Краснокузнецка.
В спортивной сумке через плечо у меня лежал тяжёлый кусок трубы, замотанноый в тряпку, и бутылка водки. На всякий случай. Каменюку или кирпич я планировал найти на месте. Маршрут мне был известен, и я отправился к месту событий. На общественном, естественно, транспорте, чтобы оставлять минимум следов.
Подобравшись к дому, я обошёл его с задней стороны и посмотрел через забор. Забор здесь был дощатый и невысокий. Свет в доме горел, так что свидание, судя по всему уже началось. Хронометраж вечера был известен со слов убийцы, поэтому мог не соответствовать действительному. Так что надо было иметь запас времени.
Я аккуратно перелез черз забор. Собаки во дворе не было, это я знал. Стараясь не выходить на свет, я подобрался к дому и осторожно заглянул в небольшое окно. В комнате всё было точно так, как описано. Бутылка, улыбки, грубые ласки и предвкушение чего-то большего. Эх… окно только распологалось далековато. Нужно было обойти дом и подойти к окну с противоположной стороны. Я кивнул, развернулся и…
От неожиданности сердце ухнуло и замолотило, как сумасшедшее. Прямо позади меня стоял человек в капюшоне, надвинутом на лицо.
27. Не по плану
Не раздумывая, не пытаясь понять, что происходит и кто этот человек, я немедленно размахнулся, но не успел среагировать. Или не заметил в темноте. Или… Бац! В голове раздался щелчок и изображение выключилось, как бабушкин телевизор, вспыхнув неярким белым пятном.
Когда я открыл глаза, было ощущение, что они всё ещё закрыты. Меня окружала полная темнота. Голова раскалывалась, во рту стоял неприятный металлический вкус. Я попытался двинуться. У меня получилось, но движение отозвалось болью в запястьях.
Я лежал на боку в тесном тёмном пространстве. Руки были скованными наручниками. Затянуты они были максимально туго. Поверхность подо мной была жёсткой и неровной. Было холодно. В общем, я не сомневался, что нахожусь в багажнике автомобиля.
Я подтянул кисти рук к себе и, отставив локоть, поднял его вверх. Он упёрся в крышку. Никаких сомнений, это был багажник. Да точно, я нашёл рёбра жёсткости. Так… нужно было сохранять спокойствие. По крайней мере, не в гробу, и то хорошо. Я пошевелил ногами. Они были свободны. Подвигал ногой вперёд и назад, определяя границы этой свободы. Лежал я, судя по всему, лицом к салону.
Чуть приподнявшись, я упёрся больным плечом в крышку багажника, поднажал. Хрен там, разумеется. Ладно. Надо было попробовать освободить руки. В правом кармане куртки я носил ключи от квартиры. Один ключ от английского замка, один ключ с бороздками крестиком, как у отвёртки, один маленький почтовый ключик. Вот он-то мне и был нужен.
Ключик был г-образный, с небольшим, чуть загнутым отростком, похожим на очень маленький флажок. Надо было постараться извлечь ключи из кармана и попытаться использовать ключик от почтового ящика.
Поворочавшись и попыхтев, я сумел лечь на спину. Потом попытался засунуть обе руки в карман. Безуспешно. Куртка перекрутилась и карман был недосягаемым, оставаясь где-то подо мной. Тогда я упёрся ногами в пол и приподняв задницу, потянул за куртку, перетаскивая ткань так, чтобы вытащить карман из-под себя.