— Хм… Есть у тебя на примете подобные места?
— Одно есть. Но «деушку» твою туда не пустят.
— Спасибо, — кивнул я, — но сама посуди, не по-товарищески будет. Она мне — алиби, а я ей даже безопасного местечка обеспечить не могу.
— Благородно, но глупо. Ладно, поехали.
— В околоток? — кивнул я.
— В околоток, куда же ещё?
Можно было бы и не рисковать так, наверное. Эту женщину со мной мало что связывало. Взаимная наша симпатия, если её можно было так назвать, строилась не на такой уж долгой истории знакомства и некоторых успехах. Теоретически, Ирина вполне могла принести меня на алтарь чего-то важного. Сдать за ещё одну звёздочку, за продвижение в карьере, за… да мало ли что можно получить за душонку подозреваемого…
Но внутренний голос говорил, что она могла бы стать моим союзником. Впрочем, любой союзник — это здорово, конечно, но союзник мне нужен помощнее, чего уж там. С учётом географии преступлений мне был нужен выход на федеральный, то есть на всесоюзный уровень.
Но, как бы то ни было, и невзирая на сомнения, я решил воспользоваться этим, прямо скажем, неплохим предложением и поехал в горотдел. Допрос прошёл согласно договорённости. Я сообщил, что в интересующий следствие промежуток времени находился по такому-то адресу, исполняя просьбу прописанного в ней студента, временно находящегося на обучении в другом городе.
Просьба заключалась в поливе цветов. Для того, чтобы справиться поскорее с этим делом, я пригласил на помощь работницу фабрики. Ну, вот, собственно, и всё. А домыслы, касающиеся наших, так сказать, внебрачных отношений, никого не должны волновать. Вот вообще никого.
Закончив с вопросами и ответами и получив паспорта и отметки в пропусках, мы с Настей двинули на выход. Пройдя по сумрачным коридорам казённого дома, мы пришли к выходу и предстали пред дежурным. Он говорил по телефону. Увидев нас, поднял палец вверх, мол подождите и чётко отрапортовал телефонной трубке:
— Так точно. Понял, товарищ подполковник. Сделаю, да…
Повесив трубку на рычаг, он молча взял пропуск у Насти, вписал что-то, и положил его в стопочку бумажек, лежащую на краю стола.
— Проходим, не задерживаем, — кивнул он и взялся за мой.
Настя вышла за дверь. Я двинул за ней, но дежурный меня одёрнул:
— Так, куда? Не видите, что ещё не закончено? Ожидайте!
Он укоризненно помотал головой и резко махнул рукой.
— Крутов! — крикнул дежурный и тут же перед ним вырос здоровенный сержант. — Этого в филармонию.
— Какую филармонию! — воскликнул я. — Что за хрень! Кто приказал⁈ Вы тут с ума сошли?
Крутов был довольно крут — плечист и поджар. Наверное, плаванием занимается…
— За мной проходим! — бросил он равнодушным и лишённым сочувствия голосом. — Сюда, давай!
— Куда «сюда»? Что за хрень! Мне пропуск подписали? Подписали. Всё значит! Вы тут напрасно самоуправством занимаетесь!
— Так-на! — рявкнул Крутов. — Или идёшь, или я парней вызываю. А это минимально пятнадцать суток!
Ирина это устроила или нет? С одной стороны, зачем бы ей такая хрень? Дежурный с каким-то полканом по телефону тёр. Может, конечно, не про меня, но, с если посмотреть с другой стороны… а про кого ещё-то?
Пройдя по гулким, полным обречённого эха, коридорам и спустившись на минус первый уровень, мы подошли к тяжёлой металлической двери.
— Слушай, Крутов, что за херня? Куда ты меня ведёшь?
Дверь открылась и из неё выглянул усатый и немолодой мент.
— В каталажку? — спросил он.
— Принимай, Потапыч, гостя, — усмехнулся Крутов и, не переступая через порог, замер.
— Да вы что творите-то! — возмутился я. — Оборотни в погонах!
— Помалкивай, — тихо и с достоинством парировал Потапыч. — Давай, заходи.
Зашибись… Кажется, не всегда нужно доверять интуиции… Стены в камере были серые, шершавые. Окна не было, а из-под высокого потолка светила тусклая лампочка. Горшок отсутствовал. Нары с переплетёнными металлическими полосами вместо матраса, выглядели, как машина для пыток.
Интересно, это Ирина или нет? Я сел на край «постели». В груди клокотало. Нужно было постараться успокоиться. Да, только было это совершенно непросто. Я поднялся и начал вышагивать по камере, перебирая вариант за вариантом. Впрочем, вариантов этих было не так уж и много — раз, два, буквально и обчёлся.
Примерно через час, а может, чуть позже, железная дверь недовольно застонала, и на пороге появилась Ирина.
— Свободен! — бросила она охраннику и зашла внутрь.
Под ухающий звук закрываемой двери она прошла вглубь камеры и остановилась напротив меня. Я молча и с вполне различимым вопросом, развёл руками.
— Да, не психуй! — взмахнула она рукой. — Вытащу я тебя, вытащу, но действовать нужно будет быстро и эффективно. Понимаешь?
— Теперь уже, кажется, не до конца.
Сердце вдруг успокоилось и перестало бушевать. Надо же, кто бы мог подумать.
— Я тебя вытащу, — повторила она и подошла ко мне вплотную.
Ирина положила мне руку на затылок, поднялась на цыпочки и, притянув меня поцеловала. Долго и по-хозяйски.
— Слушай, — кивнул я, когда мы с ней разлепились. — А что с Анастасией? Её тоже в темницу бросили?
— Нет, Жаров, ну что ты за человек такой! Нашёл момент о своей швее-мотористке справки наводить! Кому она, нахрен, нужна! Ладно, сиди здесь до специальной команды.
Она повернулась и, постучала по двери.
— Ты бы хоть объяснила, что к чему, — качнул я головой.
— Да, что объяснять, дело нехитрое… Следователь прокуратуры потребовал, чтобы тебя задержали. Нашёл что-то на месте преступления.
Дверь открылась, и Ирина, больше ничего не объяснив, вырвалась на свободу. Потянулись минуты второго часа. Приятного было мало. Если этот козёл Зубатый действительно решил засадить меня поглубже и накидал повсюду моих отпечатков, выбраться будет нелегко.
Нелегко, но возможно. Придётся, стало быть, торговаться. Ведь Зуб для чего эту хреновину замутил? Вряд ли для того, чтобы позлорадствовать, видя меня законопаченным в каземат. Ему от меня нужны деньги из портфеля. А может, и не только из портфеля. Деньги, по его представлению, не такие уж и маленькие.
Поэтому дело он будет использовать, чтобы запугать меня так, как я ещё никогда в жизни не боялся. Ну, что же, значит поторгуемся. Словно в подтверждение моих слов дверь снова застонала, не желая раскрываться, но всё-таки раскрылась. Пришлось.
Это была опять Ирина. Она вошла, сделав несколько энергичных и быстрых шагов.
— Пошли, — вполголоса сказала она.
— Точно? — удивился я.
— Точно, точно, — кивнула Ирина. — Выходи давай. Завтра же, чтобы был в командировке или ещё где. Ясно?
— Ну-у-у… — протянул я, имея в виду, что командировку надо ещё организовать. — А больничный не пойдёт? Командировку-то можно и отменить… И снять пассажира прямо с рейса.
— Ладно, потом решим, — пожала она плечами, но тут же нахмурилась. — Так, хватит уже болтать. Пошли скорее отсюда, пока Зуб не подкинул ещё дровишек в это негаснущее пламя.
Выйдя из ментовки, я пошёл по адресу, полученному от Ирины. Зашёл в подъезд, поднялся на второй этаж и поглядывал в окно, наблюдая за двором. Дом, в который я пришёл, находился в центре, на улице Калинина, за стадионом. Улочка была небольшой, с кирпичными хрущовками.
Я быстро нашёл нужный дом и сделал то, что сказала Ирина. Осмотрелся и, поднявшись на третий этаж, открыл дверь и зашёл в квартиру. Тут же услышал быстрые звериные шаги и мяуканье. Серый лохматый котяра подбежал ко мне, опасливо понюхал мои ноги и начал о них тереться. Я бы сказал, агрессивно тереться.
— Васька, дай пройти.
Я пошёл в сторону комнаты, а Васька пройти не давал. Тёрся, шипел и путался под ногами. Подруга Ирины уехала в санаторий, и ей приходилось каждый день приходить, чтобы покормить котейку и немного с ним поболтать, чтобы тот не одичал.
Кот что-то мне выговаривал, выгибал спину, превращал хвост в толстенный ёршик.
— Да погоди ты, скоро придёт Ира и покормит. Отстань, не буду я тебя грабить, не переживай!
Ирина действительно вскоре пришла. В целях конспирации забежала домой, переоделась и уже потом пошла ко мне, прихватив немного еды, причём, не только для кота. Только тогда он оставил меня в покое. К тому времени мои брюки до колена превратились в унты, нацепляв килограмма два кошачьей шерсти.
Когда кот отвлёкся на еду, Ира взяла меня за руку и увела в спальню. Закрыла дверь и стянула водолазку, юбку, чулки, трусики и кружевной бюстгальтер. От такого зрелища у меня дух захватило. В зобу, типа, дыханье спёрло. И, хотя секунду назад все мои мысли были совсем в другом месте, я тут же переключился, наблюдая за этим захватывающим дух зрелищем.
Фигурка у Закировой была миниатюрная, точёная, ладная, красивая. Грудь небольшая, но с большими, задорными тёмно-коричневыми сосками.
— Я не поняла, тебе особое предложение надо?
Я подошёл к ней, но она сделала шаг назад и вытянула руку.
— Нет! Будешь делать, что я скажу!
Я усмехнулся и прошёлся взглядом по её пересохшим губам, тонкой шее, плечам, торчащей груди и сморщившимся соскам, по животу, изящным бёдрам, чёрному кустику жёстких волос, острым коленям, тонким лодыжкам и узким стопам.
— Раздевайся! Хватит пялиться! Быстро в постель!
— Кажется, кто-то нарывается, — усмехнулся я.
— Что⁈ — округлила она глаза.
— Кажется, кому-то придётся задать основательную трёпку!
Назвать утро романтичным едва ли было можно, но определённое тепло было вполне ощутимо.
— Не вздумай болтать о вчерашней ночи! — практически приказала Ирина. — И строить дурацкие планы. Это была просто психологическая помощь, ясно тебе?
— Очень действенная помощь, надо сказать. Мне действительно помогло. Но, как часто бывает в терапии, лечение нужно принимать длительным курсом, три раза в день перед едой.
— Серьезно? Ну, смотри, не пожалей!
Вместо фабрики я направился в поликлинику.