урсе и совсем не против. Наоборот, она категорически за, и только рада тому что у неё будет не только муж, но и сестра. Пишу что против будет Лена и получаю вопрос, если точнее то Татьяна хочет знать что по этому поводу думаю я, а не Лена. И тут же Татьяна пишет что готова быть второй, причём готова с радостью. Пишу что не знаю и прошу перерыв. Перерыв мне давать никто не собирается, Татьяна строчит лекцию о том как здесь устроены семьи. Что многожёнство не преступление, оно не порицается, а даже наоборот поощряется как обществом так и государством. Рассказывает что от запечатления мне всё равно никуда не деться. Обещает стать для меня самой лучшей. Потом отправляет плачущий смайлик и выходит из сети.
— Ох как всё нехорошо. Очень нехорошо. Сегодня спать. Если получится.
А не получится может, из-за кучи впечатлений. Две ведьмы сегодня такое показали… Надо всё же узнать как тут сверхспособности работают. Ведь если есть медики, то должны быть и бойцы. Или ещё кто. Но это… Не сегодня. Теперь я спокоен. Глупо всё это, но… Блин.
Ночь радует появлением в моей комнате Лены, которая заявляет что замёрзла, ныряет ко мне под одеяло, прижимается и довольно урча засыпает. Она да, я нет. Потому что она в одной футболке и прижимается ко мне. И это вызывает всё кроме сна.
Через несколько минут, она закидывает на меня ногу, зевает в ухо и чмокнув губами затихает. Стонет во сне, переворачивается на другой бок. Тут же укладывается на живот. Снова на бок и на спину.
Через минуту все эти телодвижения повторяются, только с большей скоростью. Лена начинает разговаривать во сне, отпинывает одеяло, ложится на спину и бормоча что-то невнятное жуёт упавшие на лицо волосы. Ненадолго затихает, снова начинает ворочаться. Крутится, машет руками, бьёт ногами. Сворачивается калачиком, раскидывается по всей кровати, в итоге окончательно успокаивается, но начинает храпеть.
— Ну, что я могу сказать, — лёжа на краю кровати с умным видом заключаю. — Вот она, семейная жизнь. Даже во сне покоя нет. А если таких будет две? Куда это меня понесло? Сейчас голова болеть будет. Так, надо как-нибудь поспать.
****
Поспать получается откровенно плохо. В итоге меня просто сталкивают на пол, разваливаются на всю кровать и громко сопят. Вздохнув стою, улыбаясь созерцаю прекрасную, спящую на моей кровати девушку. Лежит она на животе. Несчастная футболка, открывая прекрасные виды задралась до груди. И тут… И тут непонятно. Возможно все эти странные телодвижения неуклюжая попытка толкнуть меня к действиям. Возможно, а возможно нет. Может она всегда так спит? Я же за ней не следил.
Лена вздыхает, укладывается на бок и застонав поджимает ноги. Поскольку никакого нижнего белья на ней нет… Чтобы не сорваться, укрываю её одеялом, целую в лоб и ухожу из комнаты. На кухне смотрю на часы, от цифр четыре ноль ноль уныло вздыхаю, закуриваю…
— А скоро будет ещё веселей. Может школу прогулять? Нет, не в моих правилах. Да и прятаться от проблем я не привык.
****
Утро, класс, перемена после первого урока. Стою перед хмурой Татьяной и жду разноса, истерики или нелицеприятных высказываний в мой адрес. Однако этого нет. Несмотря на то, что Таня выглядит неважно, фиолетовые глаза полностью выдают её. И эти меняющие цвет глаза, наталкивают на кое-какие размышления.
— Татьяна Ивановна…
— Я всё понимаю, — качает она головой. — Но и ты пойми. Я тридцать лет одна, а тут запечатление о котором я только в книгах читала.
— Такая красивая женщина и одна? Ох, извините…
— Да красивая, да одна. И это не потому что у меня сложный характер, дурные наклонности и вообще я развратница, хотя последнее это правда, скрывать смысла нет. Но это плюс! Кхем… А одна я потому что…
— Люди вас боятся? — ориентируясь на рассказы Лены спрашиваю.
— Да… — опустив голову и сменив цвет глаз на зелёный вздыхает Кошка. — Мне достаточно прикоснуться к кому-нибудь, как от меня неосознанно отталкиваются. Я, конечно, видя потенциального жениха, и сама понимаю, что не моё. Я за годы одиночества этому научилась. Но я женщина. Мне ласка нужна, забота, внимание, комплименты. Я одна, всегда в центре внимания, но одна.
— А как же вы в школе работаете?
— Вот так и работаю. Понимаешь, те кто испытывает ко мне чисто дружеские чувства, влиянию почти не поддаются. Ученики тоже, потому что ничего лишнего я с ними не позволяю. А ты… Ты другой. Я, как только тебя увидела, сразу поняла что ты другой. А когда обняла… Игорь… Если ты думаешь что я всем шлю свои фотографии, то ты ошибаешься. Нет, никогда, никому. Но ты, у нас же это случилось.
— Я не могу. У меня Лена.
— Хорошо. Тогда давай так. Посмотри мне в глаза и скажи что я тебе не нужна. Давай, сделай это и я сделаю вид что ничего не было. Ну, посмотри на меня, прислушайся к своим ощущениям и скажи… Скажи — Таня, у меня ничего нет к тебе. Скажи.
— Я…
— Не можешь, — криво улыбается Таня. — И не сможешь В отличии от всех, даже от моего бывшего мужа, у нас с тобой всё по-настоящему. У нас запечатление. Мы созданы друг для друга! Да и ты, разве ты сам не видишь как тянешься ко мне. Ты не замечаешь, как на уроках только и делаешь что взглядом ловишь каждое моё движение. Это есть… И знаешь что, я не сдамся. Я не отступлюсь Ты моя судьба и я сделаю всё, чтобы мы были вместе. И мы будем.
— Лена?
— Мы будем второём!
— Татьяна Ивановна…
— Ничего не знаю! Всё, Скворцов, иди отдыхай. Вторым уроком химия. Скоро увидимся.
С этими словами, Кошка смотрит на меня алыми глазами и улыбаясь уходит. Качая головой, сажусь за свою парту и с размаху бьюсь лбом.
— Не поможет, — хихикает Женька. — Хотя… Попробуй сильнее.
— Ты откуда здесь? — понимая что не видел как она вошла спрашиваю. — Подслушивала?
— Подслушивают у двери, — улыбаются Женька. — А я здесь сидела.
— И всё слышала?
— Ага.
— Давай только никому.
— Да я кроме тебя ни с кем и не общаюсь, — меняя цвет глаз на красный улыбается она. — Да, попал ты. И что делать будешь? Запечатление, если оно произошло, то не пройдёт. Никак.
— Что делать… Утоплюсь, наверное. Или… Твои глаза, ты такая же.
— А ты наблюдательный, Игорь. Но и я не слепая. Так что слушай. Нас троих, то есть четверых, что-то объединяет и это не только запечатление.
— Мутация глаз вас объединяет.
— На сколько я знаю, это не с рожденья. Это если судить по мне. Вот например я. Я родилась не такой как все. Ниже пояса была парализованной. До шести лет ходить не могла. Врачи и целители, ничем помочь не могли. Потом, отец сделал мне операцию. Вживил в спинной мозг импланты. И вот я здесь. Конечно, у меня куча ограничений, да и родители думая что я ничего не помню особо не распространяются. Но у отца есть грамота за открытие, медаль, и документы за Сталинскую премию, последнее дают за очень серьёзные открытия. Но если смотреть на даты, то премию ему дали через полгода после операции. Давай так, ты не будешь заморачиваться. А я… Я разузнаю у отца всё что можно и сообщу тебе. Меня очень интересует вся эта история и я теперь хочу в ней разобраться.
— Спасибо. А…
Поворачиваюсь, вижу что Женьки нет, мотаю головой и залепляю себе пощёчину.
— Не надо так, удар у тебя поставлен, убьёшься ещё, — появляясь у доски хихикает Женька. — Я похожа на строгую учительницу?
— Скорее на милую… Кхем… Вопрос тебе. А почему ты только со мной общаешься?
— Ну как тебе сказать, — подходя и присаживаясь рядом со мной улыбается Женька и сжимает мою руку. — Неприятно? Тошнит? Хочется убежать или отсесть? А кожа моя холодная, скользкая и щиплется как батарейка?
— Да нет… Нормальная кожа. Нежная, бархатистая. Приятная.
— Ну вот, ты сам на всё и ответил. Теперь к твоей якобы проблеме. В отличии от тебя, человек из другого мира, я знаю больше о таком непонятном для тебя явлении как запечатление. И знаешь что? Мои способности, даже запечатление не победило бы. Потому что в отличии от твоих Лены с Таней, которые вызывая страх отгоняют всех от себя, я пошла ещё дальше. Я противна всем.
— Всё настолько плохо? Я как бы не вижу чтобы от тебя люди шарахались.
— Они за десять лет немного привыкли, — улыбается Жена. — Люди они такие, привыкают. Даже ко мне. Плюс, пока меня не видно, пока я незаметна, на мне особо не сосредотачиваются. А меня очень трудно заметить. А если захочу, то и вообще никто не увидит. Показать?
— Это как?
— Сейчас продемонстрирую, — улыбается Женька и просит помолчать. Встаёт, уходит на своё место и как прилежная ученица складывает руки на парте.
Сидим, ждём чего-то, молчим. После короткого звонка, в класс заходят ученики. После длинного Татьяна начинается урок, Женька машет мне рукой, встаёт и проходится по классу. Ходит, машет руками. Корчит рожицы Вараксиной. Никакого эффекта, её и правда не видят.
Пожав плечами она возвращается, садится и вопросительно смотрит на меня. Разводит руками, привстаёт и пальцем касается спины сидящего впереди Горностаева. На что он вздрагивает, втянув голову в плечи выдыхает, оборачивается и мрачно смотрит на неё. Отворачивается, бормочет что-то невнятное…
— Вот видишь, — улыбается Женька. — Это не работает только на родителях, они привыкли. Татьяне Ивановне, потому что мы с ней похожи. И на тебе. Поэтому я хочу с этим разобраться.
— Я тоже…
— Скворцов, — тут же обращает на меня внимание Татьяна. — Давай к доске. Расскажи мне про кислоты. Про все, какие ты знаешь. Вперёд.
****
После школы, сидя в автобусе смотрю на так и не прекращающийся дождь. Рыбалка, кажется, отменяется. Скоро выходные. Дома… Я не особо ожидаю чего-то необычного. У нас и так всё слишком стремительно. Подождать и не торопить события будет правильным. Правильным… Этот мир и правильно, вещи несовместимые. Может это я дурак? Может мне просто надо перестать лезть со своим уставом в чужой монастырь? Или… Так или иначе, я здесь навсегда. Обратного пути у меня нет, поэтому… Поэтому приспосабливайтесь, товарищ Скворцов. Иначе долбанётесь. И с таких, конечно, спроса нет. Но если кукуха поплывёт, я и с