Предлагаю решить и придумать ласковые прозвища. Что не получается. На Мухоморовну, товарищ главврач обижается. Иванова не хочет быть: мелкой, козявкой, куколкой. Обсуждение заходит в тупик. Начинаются споры в итоге которых Маша Иванова остаётся Машей, а Маша Грибочкина — Махой. Но на этом дело не заканчивается, спорят они на все темы.
Сижу, наблюдаю, радуюсь. Весело они ругаются. Совсем не обидно и беззлобно. А чтобы всё это не переросло во что-то большее.
— Идёмте гулять, — улыбаюсь им.
— Подожди, — мотает головой Грибочкина. — Мы ещё не решили. Значит так… Что значит гулять? Все вместе? А ты. А ты стесняться не будешь?
— А ты?
— Немного, — всхлипнув шепчет Грибочкина. — А… А обнимать тебя можно? А за руку держать? А если я тебя невзначай поцелую?
— Значит я поцелую тебя целенаправленно, — допивая кофе киваю. — Собираемся.
Девушки и женщины, убегают из кухни и несутся в нашу комнату. Я же, сижу за столом и думаю. О всяком, и о жизни тоже. Хрен с ним с правилами, обычаями и прочим. Выхода нет, я согласен, живу как все, наслаждаюсь. Но вот… Почему я соглашаюсь? Как будто кто-то взял, проник ко мне в голову и банально выключил: боль, все моральные установки, дурацкие мысли. Нет, собой я быть не перестал, я это я и тут сомнений нет. Но, если подумать… Тут двояко. С одной стороны жить без загонов, боли и цепляний за кем-то придуманные правила, легче. Легче, спокойнее, свободнее.
С другой, такое бесцеремонное вторжение в мою черепушку, кроме как хамством назвать нельзя. И я бы с лёгкостью списал всё на шок, травмы, нервное потрясение, но нет, не прокатывает. Со мной что-то не так. В голове моей не только опилки, но и что-то явно не моё. И я об этом знаю. Не потому что такой весь из себя умный и уникальный, а потому что мне об этом сказали. То есть мне на это указали. Я знаю что вспоминаю, но вспомнить не могу, дверь закрыта. А ответ мне может дать женщина в белых вуалях. Снежная мать её королева. Не похожа, даже близко, но я знаю что называть её нужно именно так. А ещё я знаю, что вредить она мне не хочет, а даже наоборот хочет помочь. Потому что избавление меня несчастного от иногда невыносимой головной боли, судорог и откровенно идиотских закидонов именно помощь. За что спасибо.
На основании всего этого, делаю вывод что пока я спал, кто-то из КГБ или ГРУ, покопался у меня в памяти и не только избавил меня от преследующего проклятия, но и что-то там оставил на будущее. С одной стороны неприятно, противно, даёт почувствовать себя никем и ничем. Частью системы, низшим звеном, рабом… Но с другой. Избавление от такой хренотени и возможность свободно выдохнуть… Поспешных выводов делать не буду. Если это началось, а это началось, я уверен, то дёргаться мне точно не стоит. Дело, кажется, серьёзное и безусловно тёмное. Жду, без умозаключений, самонакрутки и самокопаний. Потому что… Как бы глупо не выглядела данная ситуация, она похожа на приглашение принять участие в игре. Да, более точной формулировки не найти. А раз так, я приму, и посмотрю что за дела тут мутятся. Конечно, мне бы стоило поистерить, для порядка, но у меня других проблем навалом, то есть теперь уже не проблем. Пусть этими делами специально обученные люди занимаются. А если что, в деле
****
Уже через час, мы на площади Ленина. Ходим, смотрим на плакаты. Удивительно, но ажиотажа вокруг меня такого всего популярного и героического нет. Просто, люди узнают, некоторые даже здороваются, знакомы, среди которых отмечающие выходной Казаркин и Булатов подходят и называя меня магнитом неприятностей спрашивают как я. Но только спрашивают, надолго не задерживаются, потому как не дураки и видят что я как бы занят.
Грибочкина ведёт себя как дикошарая. Вспотевшими пальцами сжимает мою ладонь. Пыхтит… Видя прохожих, как понимаю её знакомых, отворачивается или опускает голову. Судорожно дышит, дёргается. От чего на неё шипит Лена и просит не чудить. Что не особо помогает. Потому что Мария Андреевна банально боится. Нет, не осуждения со стороны, слухов или чего-то. Она боится что сказка закончится. Того, что завтра утром, она проснётся и услышит что не нужна, что никакого запечатления не было. Это видно невооружённым взглядом. И мне от этого немного неприятно. Надо что-то делать, Маша портит настроение не только себе, но и окружающим, то есть нам.
Сворачиваю в сторону уже знакомого кафе, завожу своих и ловлю спешащего к нам официанта. Прошу сдвинуть два стола вместе и перетащить стулья. Официанту в карман жилетки сую трёшку, от чего он буквально испаряется. Появляется с тремя девушками. Столы мгновенно сдвигаются, стулья приносятся. Две официантки подают меняю, достают блокноты и улыбаясь ждут.
— Значит так, — убирая меню улыбаюсь им. — Мне, пожалуйста, пепельницу. Двести грамм рома, Кубинского и сигару.
— А вашим спутницам? — спрашивает официантка.
— Моим жёнам. Мороженое, это воздушное… «Арктика!» по две порции, вкус на ваше усмотрение. Четыре бутылки «Кубанской весны» и корзину фруктов. Всё.
— Через две минуты всё будет.
— Ты сказал жёнам, — глядя на меня глазами кота из Шрека мямлит Грибочкина
— Ну да. А что? Тороплю события?
— Ты уже всё решил?
— Да. Я всё решил.
— Это так неожиданно, — прижав руки к груди шепчет она. — Неужели, старая дура, наконец-то…
— О-о-о-о-о, куда тебя понесло, — качает головой Иванова. — Так, давай решим. Чтобы вот такого, мы от тебя больше не слышали. Ты не дура и не старая. У нас дураков главврачами не назначают. Да и о старости. Маш, ну не надо. Себя накручиваешь, и нам настроение портишь. Игорь, скажи ей что-нибудь.
Говорить ничего не хочу. Просто встаю, обхожу стол, поднимаю Грибочкину, сажусь и усаживаю её себе на колени. Целую и…
И помогает, страх отступает, взгляд проясняется. Маша обнимает меня и с восхищением смотрит на семью.
Нда… А что? Есть чем гордиться. Такой цветник вокруг меня собрался. Надеюсь… Даже не так. Всеми фибрами своей души, всей своей сутью, я желаю чтобы на Грибочкиной сбор цветника и закончился. Да, теперь я смотрю по-другому. Но такое понятие как перебор ещё никто не отменял. Заездят, к чертям собачьим.
Час спустя. Отдел КГБ по городу Лазаревску. Горчаков.
Сижу за столом, смотрю как Морозова инструктирует прибывших командиров отрядов спецназа. И тут… Командиры, что не удивительно женщины. Их замы… Один мужик есть. Имена и звания они не называют, все по гражданке. Используют только позывные.
Ну что я могу сказать, в мире Игоря, такое прикрытие раскусили бы сразу. Там такие культуристы, сразу бы бросились в глаза. Здесь нет. Здесь таких больших женщин навалом.
Итак командиры. Ликвидаторами командует Дюймовочка, её замы Лисичка и Медведь, он же слишком здоровый и единственный мужик. Отрядом Рысь, руководит Фея. Её замы Дракошка и Одуванчик. Хотя Одуванчик выбивается, маленькая по сравнению с другими. Да по сравнению с ними даже Морозова смотрится более чем скромно.
— Итак, начнём, — встав кивает Екатерина. — По оперативной информации, мы столкнулись с Белым Братством. Наша цель, защитить объект Л-1 и захватить лидеров ячеек братства. Ловить будем на живца, то есть на объект Л-1. Для этого мы намеренно разогнали и продолжаем разгонять шумиху вокруг якобы ДТП. Дюймовочка, твои займутся непосредственной охраной объекта. Ожидается теракт, поэтому тенями следуйте за ним и его семьёй. Чтобы ни шага без надзора не сделали. Так же на вас их дом. Его надо превратить в неприступную крепость и установить как внутреннее, так и наружное наблюдение.
— Слушаюсь, — кивает Дюймовочка.
— Фея, — продолжает Морозова. — На твоих Рысях наблюдение за всеми подозрительными лицами хоть как-то приближающимся к Скворцовым. Пока только наблюдение, смотрите, запоминайте. Отслеживайте контакты. Всё окружение Скворцова аккуратно проверьте на предмет связи с Братством.
— Будет сделано, — кивает Фея.
— Надеюсь на вас, — улыбается Морозова. — Также прошу не забывать что слишком многое поставлено на карту. И если Скворцовы попадут в руки наших заокеанских «друзей» нам всем тесно покажется.
— Товарищ генерал-лейтенант, — встав кивает Дюймовочка. — Мы не впервые работаем вместе. Вы знаете что мы профессионалы. Мы всё сделаем.
— Да, Дюймовочка, я вас знаю. Всех. И работали мы часто. Но не против Белого Братства. Эти психи способны на всё. Поэтому не расслабляйтесь. Дела я вам скинула. С утра прошу приступить к работе. Все свободны.
Командиры и их замы, кивают и уходят. Морозова садится за стол, обхватывает руками голову. Глубоко вздыхает и смотрит на меня.
— Хех, Дюймовочка, — открывая шкаф и извлекая бутылку и стаканы усмехаюсь. — Рост два пятнадцать, вес на вскидку сто сорок. По другому не назовёшь. Только Дюймовочкой.
— Денис Матвеевич, я ценю ваши попытки разрядить атмосферу, но вот сейчас вообще не смешно.
— Почему?
— Потому что мы в дерьме, — злобно улыбается Екатерина. — О нет, мы не в яме, а в безбрежном и бездонном океане дерьма. И, выберемся мы или нет, зависит не от нас, не от КГБ, а от пацана который залетел к нам.
— Можно изолировать их. Увезти в безопасное место.
— И потерять возможность взять лидеров ячеек? Нет, такой шанс упускать нельзя. Хотя бы одного, но взять живым надо. И поможет нам в этом только Скворцов. Только он. Мы сейчас стоим на острие меча. И то что с нами будет, зависит от шестнадцатилетнего парня.
— Обезопасить? — наливая коньяк спрашиваю.
— Как? — хмурится Морозова. — Двести спецназовцев уже здесь. Завтра прибудут шестьдесят чтецов, разойдутся по городу и начнут поиски. И они найдут, но как поведёт себя Скворцов? Я убрала блоки, вложила инструкции. Но сомнения остаются.
— Есть поводы?
— В том-то и дело что есть, — взяв стакан качает головой Морозова. — Он, на подсознательном уровне, продолжает считать всё это постановкой, игрой. Слишком всё быстро. А у Белого Братства, свои специалисты есть. Боюсь что моих инструкций будет недостаточно. Но… Хм… Мне нужно более детальное сканирование. Вызову его, проверю, кое-что подправлю.