— Может просто рассказать? Парень он умный. Поймёт.
— Опасно. Думать надо.
Выпив, Морозова закрывает глаза и покрываясь инеем погружается в размышления. Я же встаю, надеваю плащ, и тоже пытаюсь что-нибудь придумать. Однако, глядя на Екатерину…
Мы однозначно раньше виделись. Более того, мы были знакомы. Что же случилось?
Глава 41
Следующий день. Игорь.
С самого утра, едем с Грибочкиной к ней домой за вещами. Подозреваю что не только за вещами, а скорее для того чтобы наедине остаться, но не выделываюсь. Сам жду… Конечно есть опасения, что боль вернётся, однако сидящая рядом со мной Маша, в кофточке и свободной юбке, ничего кроме гордости и похоти не вызывает. Прям не знаю чего больше она вызывает.
Едем, в центр. Доезжаем до пятнадцатиэтажки расплачиваюсь с таксистом, отпускаю его. Ну и волочусь за Грибочкиной, которая пылая энтузиазмом тащит меня к лифту. Поднимаемся на десятый этаж, подходим к двери. Маша достаёт из-под коврика ключ, сжимает его…
— Тебя что-то пугает? — замечая её нерешительность спрашиваю.
— Ну… — мнётся Маша. — Как бы тебе сказать… Эта квартира. Последние годы она превратилась для меня в тюрьму. Пошли, хочу побыстрее с этим закончить.
Квартира Маши, целая трёшка. Впечатляла своими размерами и минимализмом в убранстве. Там было почти пусто. В прихожей кроме вешалок и обувницы ничего. На кухне: стол, шкафы, стулья, холодильник. Плита, микроволновка и чайник.
В зале где Маша и принимается собирать вещи, всё более интересно. Стол завален листами бумаги. На стенах висят рисунки. С виду мазня, но если присмотреться. На одних, можно увидеть рыцаря в шипастой броне. На других, которых больше всего, призрак женщины с синими глазами. В накидке, капюшоне… Лица не видно, но синие глаза как будто светятся. Мазки краски грубые, деталей не рассмотреть, но… Я где-то видел эту женщину в капюшоне. Где?
Далее идут немногочисленные групповые портреты. На которых опять же ничего разобрать не получается. Группа людей, рыцарь и всё… Они изображены, как призраки, без деталей, но с множеством странностей. Непонятных, но что-то нечеловеческое в них есть.
А вот два портрета динозавра, пернатого, детальны как фотографии. Прорисовано каждое пёрышко. Ну и обстановка. На одной картине динозавр растопырив передние лапы стоит и скалится. На другой, свернувшись калачиком в гнезде из одежды спит. Первая картина подписана «Придурок» вторая «Цыплёнок.» Отдельно висит бело-розовая мазня подписаная как «крыса.»
Никакой крысы там нет, даже силуэта никакого. Но если присмотреться то можно различить кристаллы арданиума.
— Кто это? — рассматривая рисунки спрашиваю.
— Мои сны, — пожимает плечами Маша. — Иногда вижу всё это во сне. Не обращай внимания. Это так, увлечение. Лучше помогай. Держи сумку.
— А почему динозавр назван придурком?
— Потому что он козёл, — разводит руками Маша. — Я не могу объяснить. Просто когда я смотрю на него, мне кажется что он самое тупое создание. Помогай.
В первую спортивную сумку, накладывается нижнее бельё. Накладывается как попало и даже трамбуется, ногой. Туда же отправляются купальники, ночнушки и пижамы, спортивные костюмы и пара платьев. Обувь, то есть туфли и кроссовки отправляются в пакет.
В другую сумку, размером побольше, Маша аккуратно и бережно складывает фотоальбомы, маленькие мягкие игрушки и открытки, подарки Лены, как она говорит. Предметы личной гигиены, косметику, сногсшибательные духи. Сверху укладывается мундир с погонами подпола и петлицами медицинских войск.
Форма красивая, зелёная, но впечатляет не она, а медали на ней. Их очень много и хоть я толком их значение не понимаю, медаль «За отвагу» опознать смог. Что внушает и вызывает уважение.
Форма убирается в сумку после чего Грибочкина садится на диван, закрывает лицо руками и валится на спину.
— Что с тобой? — укладываюсь рядом с ней.
— Поверить не могу. Столько лет, а тут раз и вот… У меня есть ты, есть Ленка которая теперь не просто подруга. Есть Таня, Оля, Маша, Женька… Это точно не сон?
— Знаешь, мне иногда тоже так кажется. Думаю что всё это неправда. Я проснусь, а вас нет. Глупости.
На это Маша бормочет что-то невнятное и всхлипнув обнимает меня. Закидывает ногу и кусает за ухо. Отодвигается, подпирает рукой голову и жмурясь улыбается.
— Ты похожа на кошку.
— Я знаю. Мне иногда кажется что я и есть кошка. То есть была в прошлой жизни. Надо мной Ленка любила издеваться.
— Как?
— Светила лазерной указкой на пол. Я собиралась, готовилась к прыжку, а эта кобылица ржала на весь дом. Ну и в парке… Мы голубей кормили, а у меня вдруг слюни потекли. Я поняла что хочу съесть голубя. Безумие…
— Или ты на самом деле помнишь прошлую жизнь.
— Да это фигня. Такого не бывает.
— А вот и бывает. Я такой же. В детстве мечтал стать рыцарем, а потом королём. Читал фэнтезийные комиксы про драконов и эльфов. И я знал, что драконы не злые, а ленивые. А эльфы не уроды, а просто немножечко снобы-аристократы. Потом…
— Это прошло? — удивляется Маша.
— Нет. Понимаешь, в шесть лет я встретил Лену. Всё моё внимание десять лет, до того как я пришёл сюда, было сосредоточено на ней. Я не знал о запечатлении. Да и… Я бы не поверил. Позже, думал что просто спятил. А оно вон как получилось.
— Не жалеешь?
— Ни капли. Раньше когда не понимал, жалел. Сейчас… Сейчас кроме гордости ничего не испытываю. А… Маш, тут такое дело. В общем, у нас будет ещё одна.
— Да ты что?! И кто? Ну, рассказывай! Игорь!
— А ты ругаться не будешь?
— Я? Игорёк, я же говорила что нет. Да и потом, сейчас я так счастлива, что с радостью приму хоть ещё десятерых. Ну, кто она?
Кому повезло?
— Нестеровой.
— Это Маргарите что ли? Ого! Замечательно!
— А…
— А мы одни, — улыбается Грибочкина. — В большой квартире. На кровати. Ты думаешь о том же о чём и я?
Ответить мне не дают. Маша ловко забирается на меня, садится и кусая губы начинает расстёгивать кофточку. Распахивает её, тянет лифчик вниз и освободив грудь закрывает один глаз.
— Ты умеешь читать мысли?
— Нет, а что?
— Это именно то о чём я думал.
— Хи-хи… Вредный мальчишка. Ты попал.
— Нет, Маш, — скинув её и укладываясь сверху улыбаюсь. — Это ты попала.
— У меня вопрос, — закидывая ноги мне на плечи кивает Грибочкина. — И перед тем как начнём… Я могу предложить тебе всё. Всё что ты захочешь. Ты готов к этому? Сразу говорю, ничего постыдного я в этом не вижу. Противного тоже. Поэтому…
— Ну давай попробуем. Попробуем всё.
— Смазка в тумбочке, развратник, в верхнем ящике. Нет! Сама достану. Подожди…
Как-то слишком ловко Маша изворачивается, ползёт по кровати, свесившись с края засовывает руку в тумбочку. Извлекает розовый тюбик, возвращается обратно. Укладывается на спину, снимает трусики и подняв ноги зовёт меня.
— Начнём как надо, — облизывая пересохшие губы шепчет она. — Поизвращаемся во втором раунде. Только не спеши, хочу тебя распробовать.
— Я разденусь…
— Нет времени! Иди ко мне. Возьми меня.
— Иду…
****
Через два часа, обнимаясь едем домой. Счастливая Маша, обнимает меня и томно вздыхая хихикает. Я же…
Да, это было нечто. Особенно в третий раз. Правда потом Маше пришлось лечить мне исцарапанную спину, но это не беда. После того как у меня долгое время голова взорваться собиралась, это даже не боль. Я её банально не почувствовал. Зато Грибочкина теперь довольна. Добилась своего. Сидит, светится ярче, обнимает, урчит и мурлыкает.
И всё без вопросов про любовь, страха и опасений. Теперь она знает что мы вместе навсегда. Слова тут… Слова не нужны. Однако вопросы появляются. Она такая же? Я в детстве тоже непонятные картинки рисовал. За что получал, потому как мама говорила что в таком возрасте, а это с шести до десяти лет продолжалось, рисовать полуголых женщин с рогами и крыльями, больших зелёных и собранных из веточек неприлично. А ещё я рисовал драконов, рыцарей, орков, гоблинов, эльфов. Правда… Гоблинов? Гоблинов! Как тех, с банки. И как ту на плакате в магазине. Что-то тут не так. Может Грибочкина тоже не отсюда? А гоблины?
— Маш?
— Мр-р… Да любимый? — трётся об меня Грибочкина. — Что случилось?
— А здесь гоблины водятся?
— Здесь нет, — целуя меня в щёку выдыхает Маша.
— Хм…
— Они живут на территории бывшей Германии. Там вместо Берлина озеро. Большое такое, Нежное называется. А по берегам вокруг, грибной лес. Вот там они и живут. Хотя, они везде живут, до Урала. В Приморье их много. Здесь им не нравится, говорят что холодно. А тебе что, в школе не рассказывали?
— Нда… А ты их видела?
— Конечно! Я многих знаю. Многие из них мои сослуживицы. В альбомах есть фотки из Африки. Так там на половине гоблины. А что?
— Да так… А какие они?
— Такие же как и мы, — пожимает плечами Маша. — Только ростом ниже и зелёные. Уши у них острые, большие. Клыки на нижней челюсти. Ты должен был видеть их на консервах или в рекламе. В магазинах их грибам целые отделы отведены. Ну и «клубничники» ты на даче пробовал.
— А в жизни они какие?
— Да такие же. Ничем не отличаются. Даже имена наши берут. Там и Светки, и Ленки, и Машки. Правда фамилии… В основном с едой связанные. Всякие: Хлебниковы, Сырниковы, Борщёвы. Всё это в разных вариациях. Например моя подруга, Тамарка носит гордую фамилию Булочка. А если по документам то Тамара Эларисовна Медовая Булочка. Хи… Прикольно, да?
— Очень…
— Летом можно слетать к ним. Там красиво. Грибы как деревья. Тёплая вода в озере. Там экскурсии проводят. Можно на илоходах покататься. Ой…
— Что?
— Что-то живот кольнуло. Не обращай внимания. После того как ты выдрал меня во все щели неудивительно. Извини, мне надо прекращать так говорить.
— Ну да.
Доезжаем до дома, заволакиваю сумки. Пока Маша разбирает вещи, ухожу в зал, где все смотрят экстренные новости.