Но мимолётный взгляд на её мордашку заставил меня осечься. Иногда я ненавижу свою способность читать эмоции, но в данном конкретном случае я скорее был ей рад. Луна выглядела, как человек посреди реки, услышавший, как под ним треснул лёд. Замерла вплоть до мыслей, не веря, что я в самом деле сказал то, что сказал. Срочно исправляться.
Я подался вперёд и сграбастал аликорну в объятия. Знакомый, слегка подзабытый запах ночных цветов…
— Извини, — произнёс я и стянул с неё бандану, давая возможность почувствовать моё раскаяние. — Не подумал.
— Спасибо, — тихий голос над ухом. — Я… боюсь… снова покинуть Эквестрию.
— Больше никаких шуток на эту тему, обещаю.
Мерцающая грива качнулась от кивка, мазнув меня пушистыми прядями по носу, и мне безумно захотелось почесаться, что я и сделал, в процессе обняв Луну ещё крепче. Как хорошо, что основное воздействие чейнджлинговского фильтра восприятия — визуальное!
— На самом деле не мне тебя судить. У самого те же проблемы.
— Ты хочешь захватить Эквестрию? — удивилась Луна и пошевелилась, мягко выпутываясь из моих объятий.
Я хмыкнул и отстранился от неё.
— Нет уж, такого счастья мне не надо. Терпеть не могу делать что-либо тяп-ляп, а лучше Селестии у меня сделать точно не получится, — я вздохнул. — Нет, всё проще… как и ты, я просто хочу не сдерживать своих желаний.
— Кажется, я даже знаю каких, — лукаво улыбнулась аликорна.
— И это тоже, хотя… — я усмехнулся. — Для меня просто раздражитель.
— Тогда о каких желаниях ты говоришь? — наклонила голову Луна.
— Если ты хочешь всего лишь править, то я хочу… — я представил её реакцию и заткнулся. — Нет, знаешь, пожалуй, я лучше промолчу.
— Нет уж, рассказывай, — улыбнулась Луна. — Раз уж ты знаешь мой тёмный секрет, то я хочу знать твой.
— Справедливо, — я вздохнул. — Ладно… ладно.
И ведь не соврёшь ей… уж точно не после того, как я сам стянул с неё бандану. Блин, вот же угораздило!
— Дома, на Земле, на меня частенько накатывало состояние, когда мне хотелось сделать что-нибудь… жестокое. Безо всякой причины.
— Ты? Жестокое? — подняла она одну бровь. Вот же, не верит. Может, оно и к лучшему? Нет, если я после таких предисловий, скажу что-нибудь нейтральное, она решит, что я ей не доверяю… а я доверяю? Хм-м-м… да. Надо же. Тогда…
Я закрыл глаза и настроился. Вспомнил состояние, из-за которого выходил на работу в пять утра, а возвращался через час после окончания часа пик.
Беззаботные. Как можно ходить так близко к краю платформы? А вдруг кто-нибудь ненароком толкнёт под колеса подходящего поезда? Вряд ли он успеет затормозить вовремя. Удар. Брызги, ведь обязательно будут брызги? Красные на белом мраморе стен. И ужас, и женские крики. Неужели эти бараны и впрямь думают, что они в безопасности только потому, что преступника остановит страх наказания? Ха! В такой толпе даже оправдаться не составит ни малейшего труда. Всего лишь развязать шнурок и якобы запнуться… может быть, с платформы упадут даже двое или трое!
— ХВАТИТ! — крикнула Луна так, что у меня зазвенело в ушах.
Я открыл глаза. Аликорну практически трясло, она смотрела на меня так, словно видела впервые. Представляю, что с ней было бы, если бы она слышала мысли, а не воспоминания об эмоциях. Я ведь не переборщил? Не хотелось бы, чтобы повторилась та же история, что и с Твайлайт…
— Ты ведь говорил, что никому всерьёз не вредил! — обвиняюще и всё ещё чересчур громко произнесла она.
— И это правда, — невесело улыбнулся я. — И не собираюсь в дальнейшем. Это тоже правда. Но это не значит, что я не хочу. Говорю же, у нас одинаковая проблема. Хотим сделать то, что ни за что не можем себе позволить. По крайней мере, если хотим остаться собой.
Луна смутилась, а в дверь негромко постучались.
— У вас всё в порядке? — раздался обеспокоенный голос.
— Всё хорошо, — сказала Луна.
— Но я слышала крик… — продолжала настаивать проводница.
— Мне приснился плохой сон, — я посмотрел на неё удивлённо, и Луна скривилась. — Не беспокойтесь.
— Прошу прощения, ваше высочество.
Тихие удаляющиеся щелчки.
— Не люблю врать, — вздохнула Луна.
— Извини. И спасибо.
— Не за что, — она вздохнула. — Мне не стоило так кричать. Просто… мной снова на мгновенье овладели твои эмоции.
— Извини. Не думал, что эффект от воспоминания будет настолько ярким.
Мы замолчали.
— А ты… когда-нибудь испытывал что-то подобное к пони? — наконец, спросила Луна.
— Ищешь для себя оправдание, чтобы не рассказывать сестре? — слабо улыбнулся я.
— Нет! Я не скажу ей в любом случае, — Луна вздохнула. — Не хотелось бы потерять единственное существо, действительно понимающее, что я чувствую.
— Как-то это слишком драматично прозвучало, — хмыкнул я.
— Ответь на вопрос, — не дала сбить себя с толку аликорна.
— Ладно, — я пожал плечами. — Было пару раз. С Айрон Виллом, но тут уж он сам нарывался. Впрочем, он не пони…
— А второй раз?
— Второй… вроде бы с пони, — я задумался. Кажется, это было гораздо раньше поездки в империю. С Церкой, что ли? Тоже нет… убивать я её уж точно не хотел. — Хм, мне казалось, что этих случаев было два, но второй хоть убей — не помню. Впрочем, тем лучше. С пони куда приятней делать кое-что другое…
Луна скептически покосилась на меня.
— Показать? — с ехидной улыбкой предложил я.
— Нет, — она посмотрела на меня чуть раздраженно. — Арт, у тебя опять под хвостом взыграло?
— А ты что-то такое чувствуешь?
Она осеклась и слегка наклонила голову.
— Немного… почти нет, — удивлённо резюмировала она. — Ты справился с воздействием чейнджлинга?
— Скорее обошёл, — вздохнул я. — Если определённым образом подготовиться и не смотреть, то всё почти так же, как было, когда я только появился здесь.
— Но ты ведь смотришь.
— Краем глаза, — ответил я и уточнил: — cнова немного неудачно выразился. Смотреть можно, фиксировать взгляд нельзя. Не знаю, как у пони, но у людей весьма специфически устроено зрение, так что у меня осталась лазейка.
— «Специфически» это как? — продолжала любопытствовать аликорна.
— М-м-м… а можно я тебя поглажу, пока буду рассказывать? — с интонацией «я маленький няшный зайка» спросил я.
Ошарашенное выражение мордашки, а затем о-о-очень подозрительный взгляд.
— Зачем?
— Просто так. Хочется, — улыбнулся я. — Пони очень приятно гладить.
— Правда? — смутилась она.
— Правда. Я не настаиваю, если не хочешь, то так и скажи.
Она задумалась на мгновенье, а затем, улыбнувшись, перепрыгнула на мою полку и растянулась почти во всю свою немалую длину, уложив голову мне на колени, чем я немедленно и воспользовался, запустив пальцы в эфирную гриву. Какая приятная прохлада… словно подушка, сразу после того как её перевернёшь…
— Спасибо, — я прикрыл глаза и сосредоточился на ощущениях от прикосновений.
— Ты что-то собирался рассказать про зрение, — напомнила Луна.
— А, точно, — я легонько прошёлся кончиками пальцев по короткой мягкой шёрстке ушек. — У людей можно выделить пять диапазонов поля зрения. Полное, затем бинокулярное, затем области восприятия синего, красного и зелёного цветов. Полное зрение имеет наибольший угол обзора, но не воспринимает цвет и трёхмерную форму. Бинокулярное ощутимо меньше, зато нормально различает форму. Область восприятия синего чуть меньше, красного — ещё чуть меньше, и зелёного — самая маленькая. Как показало моё небольшое исследование, для того чтобы воздействие Церки начало работать в полную силу, требуется чтобы объект интереса попал в самый узкий диапазон полноцветного зрения, а это всего лишь шестая часть полного угла обзора.
— Теперь мне интересно, как выглядит мир твоими глазами.
— Это я ещё про слепое пятно не упоминал. И про то, что вижу мир перевёрнутым.
— М-м-м… — мурлыкнула она, когда я легонько погладил шёрстку между глазами. — Правда?
— Технически — да, — усмехнулся я. — А на самом деле наш мозг обрабатывает это всё «на лету», и картинка, которую получает сознание, выглядит однородной и вряд ли сильно отличается от того, что видишь ты. Это, кстати, очень забавно — знать, что я вижу настоящий мир лишь в незначительном конусе, а все остальное иллюзия, которую мозг услужливо отрисовывает для разума, что-то добавляя, а что-то пряча.
— Звучит странно, — согласилась Луна. Я погладил её от шеи до середины спины, её крылья чуть дрогнули, и я тут же услышал строгое: — Не надо.
— Не буду, — ответил я, и вернул руки в безопасную зону.
— А что твой мозг от тебя прячет?
— Из самого простого — я не вижу свой нос.
— Я тоже, — фыркнула Луна.
— А он есть, — ехидно сообщил я и снова прошёлся кончиком указательного пальца по тёмной шёрстке на упомянутом органе.
Она рассмеялась. А затем вдруг как-то напряглась.
— Кому-то снится кошмар, — тихо сказала она. — Подожди немного. И не вздумай что-нибудь устроить, пока меня нет, отлягаю.
И почти сразу же она обмякла, словно потеряв сознание. Хо-о-о? Значит, она ничего не почувствует, что бы я с ней не делал? Это она меня зря предупредила, хе-хе… ну что ж, думаю, минут пять у меня есть!
* * *
— Не спится? — ехидно произнес обезьянин, наливая себе чай. — Ну ещё бы, после такого дня. Чайку?
— Что ты делаешь в моём доме? — напряжённо спросил единорог.
— Шёл мимо, решил зайти, выразить своё восхищение, — как нечто само собой разумеющееся, объяснил тот. — Как ты ей заявил, а? Прям в эти мудрые и всепонимающие фиалковые глаза сказал, что не будешь капитаном парадной части! А-ха-ха, это её удивило.
— Уходи, — потребовал Шилд.
— Впрочем, тогда ты был похож на настоящего жеребца, а не соплю из школы для одарённых, — продолжал свою ехидную речь человек. — Принцесса, наверное, впервые за всё время различила твоё лицо. Счастлив? Должен быть.
— Выметайся отсюда сам, или я вышвырну тебя силой.