Многие поньки кивают.
— Здесь — то же самое. Я не могу сделать для вас что-то, что не могли бы освоить и вы сами. Но! Я могу помочь вам поверить, — пауза. — Поверить в безграничность ваших собственных возможностей…
И я направился в сторону одной чересчур стеснительной пегаски, но она, едва осознав кого я выбрал в качестве следующей «жертвы», уставилась на меня с таким ужасом и безмолвной мольбой «только не меня!», что цель пришлось сменить на лету.
— Винил, прошу.
— Думаешь, у меня есть какие-то нераскрытые таланты? — хихикнула единорожка, но тем не менее из толпы вышла.
— У кого их нет, — улыбнулся я. — Присаживайся, расслабься…
— Может, ещё и массажик заодно? Ушек? Та-а-ак расслабляет…
— Наглость — второе счастье, — хмыкнул я, но за ушки её взял.
Всё-таки физический контакт сильно помогает. А уж если добавить ещё и усталость, и некоторое количество слабого алкоголя…
— Закрой глаза. Сделай глубокий вдох и представь себе… Октавию. Её стройное тело, плавный изгиб её шеи, лоск её ухоженной шёрстки, аккуратную, любовно расчёсанную и уложенную гриву. Вспомни грацию её движений. Вспомни, как невероятно она играет на скрипке. Её эмоции, её достижения и разочарования. Представь себе цвет её глаз. Ты смотришь прямо в них… тонешь в их глубинах… и понимаешь, что перед тобой — твоё отражение. Ты — Октавия Мелоди.
«Воплощение образа». Совершенно потрясающий трюк, который я видел только на записи в своём же исполнении.
— Открой глаза, Октавия. Как себя чувствуешь?
— Хорошо, — совершенно иное интонационное и мимическое наполнение.
— Да ладно, вы просто сговорились! — ехидно крикнула из толпы Дэш.
— О чем это она? — недоумевающе посмотрела на меня «Октавия».
— Они думают, что ты Винил, — пояснил я. — Ну, ты сейчас выглядишь как она. Какая-то иллюзия.
— Винил! — раздражённо выдохнула диджейка. — Наверняка очередная её шуточка!
— Я так не говорю! — возмутилась настоящая Октавия, но по толпе пробежала волна смешков.
— Впрочем, доказать кто есть кто будет проще простого. Сыграешь что-нибудь?
— Винил же куда-то унесла мою скрипку, — «Октавия» тяжело вздохнула. — Я быстро.
Я, проследив за ней взглядом и дождавшись, когда она достаточно удалится, повернулся к зрителям.
— «Воплощение образа». Каждый из нас даже не подозревает, насколько хорошо знает своих близких. Манеру их речи, мимику, пластику движений, любимые словечки… весьма интересный способ посмотреть на себя со стороны. Но интереснее всего в «воплощении» не это, а вера в собственные силы. Октавия, Винил когда-нибудь играла на скрипке?
— На первом курсе, это был обязательный предмет, — кивнула земнопонька. — Но со второго она перешла на клавишные.
— Хм. А хорошо у неё получалось? На первом курсе?
— Ужасно, — улыбнулась Октавия.
— Тем интереснее будет увидеть, насколько она талантлива на самом деле, — «Октавия» как раз возвращалась, держа в зубах футляр со скрипкой.
Достав инструмент и придирчиво его осмотрев, Винил вздохнула, пробормотала что-то в духе «надеюсь, это не скажется на звучании», села и приложила скрипку к плечу. Первые несколько протяжных звуков, Винил что-то подстроила и взяла смычок наизготовку.
Интересно было — ну просто жуть как. Раз Винил когда-то играла, значит совсем уж не налажает… наверное. Пока всё выглядело аутентично, насколько я мог оценить своим непрофессиональным взглядом.
Смычок коснулся струн, рождая мелодию. Неспешную, тягучую, но, на удивление, в мажорном ключе и довольно приятную. Я с интересом посмотрел на Октавию и в полной мере насладился шоком на её мордашке. Кажись, Винил исполняет вполне на уровне…
Мелодия же с каждой секундой становилась всё лучше, звук словно углубился. Октавия нахмурилась, и я перевёл взгляд на Винил. Мать-перемать!
В свете фонарей было прекрасно видно, как кончики электрически-синей гривы диджейки стремительно темнеют, приобретая тот самый асфальтовый цвет, что и у настоящей Октавии. Чёрт!
— Хорошо, достаточно, — сказал я, да только вот пони меня полностью проигнорировала! — Октавия, хватит!
Нет эффекта. Винил играет настолько самозабвенно, что не обращает внимания на происходящее вокруг. Вдоль её позвоночника пробежала серия сероватых искр, а метка на мгновение подернулась рябью, и сквозь ноты Винил проявился скрипичный ключ Октавии. БЛ**ДЬ!!!
— Когда… — голос предательски дрогнул. Прочистив горло, я попытался ещё раз. — Когда ты услышишь хлопок, ты проснёшься.
Раз… два… пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста… три! Я хлопнул настолько громко, насколько только мог, успев заметить, как по спине единорожки пронеслось ещё несколько всполохов уже синих искр, а затем с резким, глубоким звуком, похожим на удар огромного гонга, от неё разошлась какая-то горячая волна.
Я рванул к покачивающейся на месте Винил и успел подхватить её как раз в тот момент, когда она начала завалиться набок.
— Винил, ты как? — быстрый взгляд на гриву. Двухцветная синяя, никаких посторонних цветов.
— Окти-и-и… — со счастливой улыбкой протянула единорожка. — Ми-и-и… Артур, так нельзя…
— Винил, приди в себя, — я легонько её тряхнул. — Что нельзя?
— Ты так её расписывал! У меня внутри всё дрожит… это и был твой фокус?
Со стороны зрителей раздался неуверенный цокот, быстро переросший в настоящий шквал аплодисментов. Я недоуменно посмотрел на понек. А… блин, они что, решили, что это было частью представления?
— Стоять-то можешь? — поинтересовался я у диджейки.
— Не-а, неси меня! — и нахалка ещё и передние лапки ко мне протянула! Всё с ней нормально, не стоило беспокоиться!
— Кхм, — я поднялся на ноги и повернулся к зрителям. О чём я этот трюк собирался делать? А, точно… — Октавия, как оценишь игру Винил?
— На скрипке или после? — ехидно поинтересовалась земнопони. — Актёрствует она как обычно. А вот на скрипке… признаюсь, я не ожидала. Она на экзамене так хорошо не играла, как сейчас. Неужели такое возможно?
— Порой бывает так, что мы сами себе худшие враги, — улыбнулся я и обратился уже ко всем. — Магия слов не позволит вам выйти за пределы собственных возможностей, но она может помочь вам их достичь. И на этом я, пожалуй, закончу. Спасибо за внимание!
— Как, уже всё? — разочаровано протянула фиолетовая понька из первых рядов.
— Все остальное не столь зрелищное, но, если хотите, то после небольшой паузы я могу показать кое-что на себе. Только горло промочу.
И под аплодисменты и крики «хотим!» я коротко раскланялся и ушёл в дом. Чтобы судорожно выдохнуть и опереться на стену дрожащей рукой.
Ну нахрен. Никаких больше сеансов экспериментального гипноза на поньках… И так до сих пор не уверен, сработало ли моё внушение, или же это собственная магия Винил обнаружила опасное влияние и поспешила вернуть все как было. А если бы сработало, то что? Две Октавии?!
А может, это не Винил, а чейнджлинг? Не, вряд ли… чейнджлинг бы точно превратился. Блин, седых волос мне это представление точно добавило. Надо выпить.
— О-о-о! — когда я вдумчиво употреблял ещё одну стопку, загрызая её яблоком, в кухню ввалилась Винил. — Я так и знала, что «мочить горло» ты будешь чем-то особенным. Мне тоже плесни.
— А вам нельзя, — сообщил я, и захрустел яблоком. — Мне Селестия на этот счёт чёткие инструкции дала.
— Не, Арт, правда. Мне надо, — Винил подошла ближе и запрыгнула на стул. — Без шуток.
Я подозрительно посмотрел на единорожку, а потом взял ещё один стакан и плеснул на самое донышко и чуть-чуть разбавил водой. Винил тут же схватила его, на мгновение принюхалась, а затем залпом выпила.
— Ну ты дал! Сделать из меня Октавию, да ещё и на скрипке заставил играть! — хихикнула она, поставив стакан обратно на стол. — Я даже не поняла сначала, показалось просто, что уснула, когда ты про Октавию говорил. Но прикольно, я бы ещё раз попробовала!
— Как себя чувствуешь-то? Только честно.
— Как будто Понивилль два раза оббежала, — призналась Винил. — Я прилягу тут ненадолго, ага?
— Точно всё хорошо? — я вгляделся ей в глаза.
— Да точно, точно. Полежу чуток и к танцам буду как новенькая, — заверила меня Винил.
— Ладно, тогда диван в твоём распоряжении, — я допил стакан и поднялся. — Через пятнадцать минут приду тебя проведать.
— Ми-и-и, какой же ты всё-таки бываешь классный… — хихикнула Винил. — И чего ты только такой недотрога?
— Не будем развивать эту тему, — хмыкнул я и ушёл.
Поньки, оживлённо обсуждавшие что-то небольшими группками, тут же собрались в полукруг.
— Итак, начнём вторую часть нашего представления…
***
Винил растянулась на диване, блаженно задрав лапки к потолку. Хорошо-о-о-о… усталость, навалившаяся было после фокуса Артура, быстро исчезала, сметаемая бурлящей энергией. Хотелось танцевать, шалить и Окти. Но та не согласится, она ещё за тот раз с массажем обиженная ходит. Как будто Артур бы что-то сделал! Нет, она таких жеребцов знает, им хоть десять разгорячённых кобыл в кровать положи — всё равно убегут. Сами страдать будут, но убегут. Но Окти почему-то не поверила… как бы её убедить?
Мысль единорожки остановилась на шкафу, в который Артур убрал бутылку, и по мордашке единорожки расползлась хитрая улыбка. Спрыгнув на пол и по-кошачьи потянувшись, она уверенно потрусила на кухню. Пятнадцать минут? Больше и не надо!
***
— …даже не чувствовать боли, — я несколько раз ткнул себя в ладонь иголкой. — Я бы мог даже разрезать кожу, но, боюсь, вы не оцените.
— Не надо! — испуганно пискнула Флаттершай.
— Да ладно, ничего страшного бы не случилось, одно маленькое заклинание и даже следов не останется, — усмехнулся я. — Одна из вещей, за которые я люблю ваш мир.
Я скосил глаза на машущую в стороне Беату.
— Похоже, моя часть выступления закончена, и теперь эстафета переходит к Трикси, — улыбнулся я. — Вот теперь точно всё, спасибо за внимание!
— Фух! — единорожка подбежала ко мне. — Как прошло?