Я хихикнул.
— Что-то смешное? — подняла одну бровь она.
— Нет, просто подумал, что мы оба могли бы сэкономить кучу времени, прямо сказав друг другу что думаем, вместо того чтобы танцевать со словами.
— Пожалуй, ты прав, — улыбнулась она. — Давай так и делать в будущем.
— Согласен.
Мы обменялись понимающими улыбками.
— Значит, ты считаешь, что Луна может в меня влюбиться, я правильно понимаю?
— Если так продолжится, то, зная мою сестру, я в этом почти уверена, — кивнула Селестия.
— Раз уж речь зашла, то не объяснишь ли ты — почему? — я потёр лоб. — А то у меня эта идея с трудом укладывается в голове.
— Ещё до того, как ей овладел Кошмар, Луна была мечтательной и импульсивной затворницей, желающая любви, признания и понимания, но так их и не нашедшей. Теперь же, после возвращения, она чувствует себя ещё и потерянной. Из всех, кого она знала, осталась лишь я, нравы изменились, а мои маленькие пони побаиваются её. Луна очень чувствительна к чужим эмоциям, и это ранит её, хоть она и старается не показывать виду.
Часть про эмоции я уже заметил.
— Но вот появляешься ты. Тебя не волнует разница в статусе, возрасте, опыте, её прошлое и даже её импульсивность.
— Которая выражается в чём? — поинтересовался я.
— Так ты этого даже не замечаешь! — воскликнула Селестия, но все же пояснила: — Эквестрийские жеребцы, после того как кобыла кидает их в стену телекинезом, обычно стараются обходить её стороной.
— А. Ну так сам виноват же, — я пожимаю плечами.
— Именно об этом я и говорю, тебя это не волнует, — вздохнула она. — И кроме того, ты всегда искренне рад её компании. Для Луны это очень важно, и я была только счастлива, что у неё наконец появился друг в этом тысячелетии…
— Но то, что на меня воздействовал чейнджлинг всё меняет? — предположил я.
— Не меняет, а усложняет, — покачала головой Селестия. — Но я бы попыталась смириться и с этим, если бы ты мог её полюбить.
Вот, значит, как. Да, в этом случае мотивация солнечной принцессы становится более понятна.
— Что ж, тогда пойдём продолжим наши изыскания?
— Если тебе нужен только справочник по биологии, может быть, мы пока не будем возвращаться в хранилище? Посидим здесь ещё.
— Не возражаю.
— Тогда я сейчас его принесу, — улыбнулась она и исчезла в неяркой вспышке.
К моему счастью, Селестия нашла более-менее новую книгу, так что содержание в ней было. Я бегло просмотрел его в поисках нужной мне темы, но не удержался и, прежде чем переходить к ней, заглянул в главу, посвящённую «хуфам», как эквестрийские пони называют то, чем у них лапки оканчиваются. Довольно сложный орган, надо отметить… впрочем, подробнее можно будет ознакомиться в другой раз. Я перелистнул назад и начал чтение пятого раздела с самого начала.
Чтиво оказалось крайне занимательным. Оказывается, что магическая составляющая у пони не только имеет физическое проявление, но ещё и тесно переплетена с другими системами — кровеносной, иммунной, но больше всего — с нервной. Сразу видно, что пони действительно обзавелись всеми своими свойствами в ходе эволюции, но проходила она в отличающихся высоким содержанием магии условиях… Интересно, какой была бы Земля, если бы у нас тоже было что-то вроде?
Но не суть. Как я и ожидал, у пони, за счёт того, что магия является их неотъемлемой частью, есть иммунный механизм, заточенный именно на борьбу с вредоносным колдовством… ну, или, если говорить точнее, любой внешней магией, которая в них попадает. Видимо, именно это и упоминала Твайлайт, когда лечила мои сломанные ребра. А я ещё удивлялся, зачем поняхам больницы… а вот же, оказывается, лечебными заклинаниями можно отравиться ничуть не хуже чем таблетками.
Способ восстановления, который применяется магоимунной системой пони, ничем не отличается от обычной регенерации — поражённый кусочек исторгается или уничтожается, а на его месте выращивается такой же, какой был раньше… и это распространяется практически на всё. Если сравнивать, то для пони воздействие заклинаний магии разума — что-то вроде насморка. Неприятно, но проходит само. А вот для меня… хм-хм-хм. У меня что-то вроде магического иммунодефицита. Что ж, значит, придётся воспользоваться лекарствами.
— Сел, я закончил. Пойдём в хранилище.
— Уже? — состроила грустную мордочку она. — Только я пригрелась…
Да, пока я зачитывался понячьей анатомией, Тия решила принять солнечную ванну, для чего улеглась на спину и расправила свои гигантские крылья, полностью покрыв ими всю вершину башни. Ещё и наружу торчало этак по метру с каждой стороны.
— Нет в мире совершенства, — посочувствовал я. — Если хочешь, я могу ещё немножко подождать.
— Нет, не нужно, — она вздохнула, подобрала крылья и ловко перевернулась на ноги. — Идём.
Только переписав на лист заклинание для погружения в собственные воспоминания, я подумал, что моя идея, в общем-то, не такая уж и хорошая. Допустим, я сотру себе память о том, что со мной провернула Церка. Но вот совершенно не факт, что это уберёт последствия… я всегда предполагал, что память делает нас теми, кто мы есть, но вопрос в том, как мозг хранит данные? Если предположить, что полученные свойства хранятся вместе с воспоминанием (что теоретически подтверждается моим собственным опытом фиксационной амнезии), то удалив ненужный кусок, я добьюсь нужного мне результата, и все в ажуре. Но что, если любое полученное воспоминание вплетается в последующие и становится частью личности? В этом случае мне надо будет вычистить память, начиная со встречи с Церкой, а это ничем не отличается от самоубийства. Кроме того — хрен его знает, как среагирует разум на подобные фокусы… надо бы провести эксперимент попроще, прежде чем лезть мало-мальски глубоко.
— Тия… — задумчиво произнес я. — Ты ведь знаешь какие-нибудь языки помимо современного эквестрийского?
— Конечно, — кивнула она. — Драконий, грифоний, зебриканский… я знаю языки всех видов, с которыми у Эквестрии есть или были дипломатические отношения.
— Отлично, — я кивнул. — Тогда научи меня… ну, например, драконьему.
— Зачем?
Я вкратце описал идею и, дождавшись понимающего кивка, сел рядом с ней. Вспомнив впечатления от прошлого попадания под действие этого заклятия, я заранее крепко вцепился в спинку. Тия коснулась рогом моего лба (чую, у меня там уже скоро вмятинка появится) и наколдовала заклинание. Ощущение летящих сквозь голову конфетти в этот раз было куда слабее, а головокружения так и вовсе не появилось. Зря готовился.
— Сработало? — пророкотала Селестия. — Понимаешь меня?
— Понимаю, — кивнул я. Драконий язык оказался твёрдым и слегка раскатистым, словно рык был обязательным к нему дополнением. В нашем с Тией исполнении он совершенно не звучал.
— Отлично, — я вернулся к привычному эквестрийскому. — Теперь попробуем его удалить…
Я взял со стола два записанных заклинания. «Визуализация памяти» и «Удаление воспоминания». Из первого у меня было сильное желание вычеркнуть блок, предположительно отвечающий за, так сказать, «совместный просмотр», но не факт, что, находясь под действием заклинания, я смогу взаимодействовать с окружающим миром.
— Начнём с этого. Когда я выберу нужное воспоминание, продолжим этим, — я дал ей оба заклинания. — Тебе нужно время на подготовку?
— И ты… просто позволишь мне забраться тебе в голову? — удивлённо спросила меня аликорна.
— Тия, блин, я тебе прямо скажу — эта идея меня категорически не радует. Так что не пугай меня такими вопросами, а то у нас ничего не выйдет.
— Извини. Просто это… очень неожиданный жест доверия с твоей стороны.
— Цени, — нервно хмыкнул я.
Пускать её в свою память мне действительно не улыбалось, но без неё вся затея была бы заранее обречена на провал. Да и… честно говоря, после всех бесед с Тией как-то не верилось в то, что она будет мне вредить.
— Готов? — спросила она.
— Знать бы к чему, — вздохнул я. — Давай.
Касание рога… короткий «динь», пара секунд… и меня словно выбрасывает из тела. Ого! Я словно оказался в тёмном-тёмном кинотеатре перед гигантским экраном.
— Необычно, — заметила Селестия, которую «выкинуло» так же, как и меня. — Как думаешь, это особенность заклинания или твоего восприятия?
— Откуда ж я знаю? Если проснулось научное любопытство, просто попробуй заклинание на ком-нибудь ещё. Скажем, на Твай, она будет счастлива поучаствовать в эксперименте.
— Всё-таки это магия разума… не буду слишком уж любопытствовать.
— Какая-то ты чрезмерно осторожная… — я задумался над тем, как управлять этим заклинанием изнутри. Как-то сама собой вспомнилась сцена с жестовым интерфейсом из «Особого мнения» [https://youtu.be/PJqbivkm0Ms?t=53], и я попробовал «прокрутить видео» движением руки. Неожиданно, но это сработало.
Я отмотал на минуту назад, к тому моменту как Селестия потянулась ко мне рогом.
— Удаляй это воспоминание, — скрепя сердце, произнёс я.
— Уверен?
— Да. Давай.
Дневная аликорна кивнула, её рог снова вспыхнул, чёткий «динь», и… мне словно в голову с размаху вбили колун. Я заскулил от дичайшего приступа боли, в один миг заклинание рассеялось, и, несмотря на закрытые глаза, мне пришлось что есть сил вцепиться в спинку дивана, потому что окружающий мир бросало из стороны в сторону, как яхту в восьмибалльный шторм. Боль усилилась с невыносимой до адской, будто кто-то вырвал колун и начал пытаться вскрывать череп консервным ножом.
— Прекрати! — взвыл я.
— Я ничего не делаю! — испуганный голос Селестии доносится словно издалека.
В голове пульсирует так, словно мозг вообразил себя сердцем, от каждого «удара» по голове прокатываются волны раскалённой добела боли.
— Тия… помоги… — простонал я. — Голова…
Касание рога, и жить резко стало лучше. Боль поутихла, но сердце по-прежнему стучит как бешеное, а по лбу и спине стекает холодный пот. С подбородка срываются горячие капли и с глухим звуком разбиваются о ткань штанов. Слизываю пробу с уголка губ… характерный железный привкус.