в трибуну, заставив лезвие с дребезжанием завибрировать.
Последнюю фразу я сопровождаю красноречивым оскалом, и по рядам проносится одобрительный гул. Всем прекрасно известно, что я слов на ветер не бросаю.
Слово берёт китайская Императрица. Окинув меня оценивающим взглядом, она проникновенно произносит:
— Вынуждена признать, в словах Егеря есть резон. Однако остаётся вопрос опыта. Не слишком ли велика ноша для человека, который всю жизнь был лишь одним из многих? Дипломатия и умение вести переговоры — всё это требует отточенных навыков и хватки. Господин Романов слишком молод и неопытен. Это прекрасные качества, но не в политике.
Что ж, замечание резонное. Пора и на него ответить.
— Всё так, — вежливо киваю я ей. — Опыта у Романова и впрямь маловато. Но знаете, что? По-моему, это даже хорошо. Он пока не успел научиться лицемерить, изворачиваться и предавать. Не успел замарать руки в грязных политических играх. А значит, ему будет проще действовать честно и открыто, отстаивая интересы Земли, а не своих покровителей.
Юйлань прищуривается, но возражать не спешит. Похоже, мои слова её если не убедили, то заставили заткнуться.
Бросаю быстрый взгляд на Владимира. Тот сидит, выпрямившись в кресле, и во всей его позе читается напряжение. Он явно не ожидал, что обсуждение его кандидатуру будет происходить так. Однако взгляд его не выдаёт паники. Что ж, по крайней мере, малодушием товарищ не страдает.
Поток моих мыслей прерывает негромкий голос Мангуста:
— А что насчёт представительства кланов? Разве не логичнее отправить кого-то из наших? Тех, кто уже доказал свою силу и лидерские качества? Взять хоть Гарма, Санта Муэрте, моего доброго друга Одиссея или меня, в конец концов…
Обвожу взглядом предводителей кланов, многие из которых согласно кивают. Да, не им не хочется упускать возможность получить дополнительную власть и влияние. Что ж, пора их разочаровать.
— Логика мне понятно, — спокойно встречаю его взгляд. — Но скажи мне, Шен, разве можем мы сейчас позволить себе отправить куда-то наших лучших бойцов и командиров? Тех, на ком держится оборона и безопасность Земли? Чёрта с два. Лидеры кланов нужны здесь. Чтобы помогать выжившим и отстраивать Землю. Чтобы защищать наш дом, пока политики будут отстаивать наши интересы на галактической арене.
По залу вновь прокатывается одобрительный гул. Краем глаза замечаю, как одобрительно щурится Вьюга, как задумчиво поглаживает подбородок Кастер. Да, кажется, этот аргумент пришёлся им по душе.
Пользуясь паузой, обвожу взглядом собравшихся. Политики, генералы, лидеры кланов — все они сидят, погружённые в размышления. Обдумывают мои слова, прикидывают варианты. Где-то в глазах мелькают сомнения, где-то — искорки интереса. Никто не спешит открыто возражать, но я прекрасно понимаю — это ещё не конец.
Голос подаёт Санта Муэрте. Окинув меня пристальным взглядом своих тёмных глаз, она произносит низким, чуть хрипловатым голосом:
— Значит, Романов… Интересный выбор, Егерь. Не думала, что ты решишь довериться аристократу, да ещё и из бывших. Но, признаю, в твоих словах есть резон. Если он и впрямь так искренен в своих намерениях, то может стать достойным представителем Земли.
Она на мгновение умолкает, будто взвешивая свои следующие слова, а затем добавляет:
— Однако не забывай — там, наверху, свои правила игры. Сможет ли Романов быстро освоиться? Сумеет ли отстоять наши интересы, когда на кону будут стоять судьбы миров? Это большая ответственность, Егерь. Очень большая.
Матео, лидер Зова Атакамы, до этого сидевший с непроницаемым лицом, подаёт голос:
— А что если Романов не справится? Если окажется, что он не готов к такому грузу? Что тогда, Егерь?
В его вопросе мне чудится скрытый подтекст, но я предпочитаю не заострять на этом внимание. Вместо этого пожимаю плечами и отвечаю прямо:
— Тогда мы сменим представителя. Выберем другого, более подходящего. В конце концов, Владимир — не незаменимая фигура. Он лишь тот, кто, по моему мнению, лучше всего подходит под текущие задачи.
Матео кивает, удовлетворённый ответом. На его губах мелькает едва заметная хищная улыбка. Возможно, спит и видит, что в следующий раз порулить дадут ему. Ничего, однажды длинная рука закона доберётся до каждого. Особенно до тех, кто сотрудничал с ксеносами во вред интересам Земли.
Неожиданно со своего места поднимается Эмилиано Альварес. Юный император Испании ещё никогда не выглядел таким решительным.
— Я согласен с Егерем, — звонко произносит он, глядя прямо перед собой. — Сеньор Романов — достойная кандидатура. Несколько раз я пересекался с ним на публичных мероприятиях ещё до Сопряжения. Он искренен, честен и предан своему делу. Таких людей сейчас слишком мало, особенно среди власть имущих.
Эмилиано обводит взглядом притихший зал и добавляет:
— К тому же, он понимает, что значит потерять близких. Знает боль утраты, когда враг отнимает у тебя самое дорогое, — голос парня слегка дрожит. — С таким грузом на сердце не станешь разбрасываться чужими жизнями. А значит, и нам можно на него положиться.
На миг в зале воцаряется тишина. Все пытаются осознать тот факт, что мальчишка, которому едва ли исполнилось шестнадцать, говорит мудрее и взвешеннее, чем иные матёрые политики. Невольно проникаюсь к нему уважением. Быть может, не всё ещё потеряно для будущих поколений.
Последним своё мнение озвучивает Мартин Кейн. Исполняющий обязанности президента США в своём привычном тёмно-синем костюме сидит, сцепив руки в замок и о чём-то напряжённо размышляя. Когда он всё же заговаривает, его голос звучит глухо и отрешённо:
— Мистер Романов, по всей видимости, не самый очевидный выбор. Он непубличный человек, не слишком опытный дипломат и политик. Однако, вероятно, в этом-то и кроется его сила. Кому, как не такому вот неприметному, но искреннему человеку пытаться объединить наши расколотые ряды? Сплотить уцелевших землян перед лицом невиданных раннее угроз?
Он переводит усталый взгляд на Владимира и заключает:
— Что ж, вам выпал уникальный шанс. Шанс войти в историю — или провалиться в безвестность. Решать вам. Но знайте: на кону стоит слишком многое. Не подведите нас. Не подведите Землю.
Владимир медленно встаёт, застёгивает пуговицу пиджака и обводит взглядом собравшихся. Он делает глубокий вдох и начинает говорить, тщательно подбирая слова:
— Друзья мои, я понимаю ваши сомнения. Поверьте, у меня их не меньше. Когда Егерь пришёл ко мне с этой затеей, я поначалу отказался.
Это, кстати, правда. Он предлагал более опытных и умелых кандидатов на свой взгляд, а не рвался с энтузиазмом к «кормушке» должности. И мне это понравилось.
— Я не политик, не дипломат и не великий воин. Я простой человек, волею судьбы оказавшийся в эпицентре этого безумия. Но знаете что? Я люблю нашу Землю. Люблю каждого каждый клочок её израненной поверхности.
Его голос крепнет, наливается силой. В нём появляются стальные нотки, заставляющие всех невольно прислушаться.
— Да, я многого не знаю. Да, мне придётся учиться на ходу. Но я обещаю вам: я не подведу. Не отступлю, не сдамся, не прогнусь под чужим давлением. Буду защищать интересы Земли до последнего вздоха. Потому что мы уже сделали невозможное, выполнив ключевое условие второго этапа. И я сделаю всё, чтобы отстоять наш дом.
Владимир обводит взглядом притихший зал, встречаясь глазами с собравшимися. И в этот миг каждый видит в нём не просто очередную говорящую голову из телевизора, но человека, готового взвалить на свои плечи судьбу целой планеты.
— Мне страшно, — просто говорит он. — Страшно ошибиться, подвести, не справиться. Это нормально. Страх делает нас людьми. Заставляет двигаться вперёд, преодолевать себя. И богом клянусь: я преодолею.
Он на миг умолкает, а затем добавляет уже тише, но с какой-то тихой уверенностью:
— Но знаете, что придаёт мне силы? Осознание того, что за моей спиной стоит всё человечество. Мы прошли через войны, катастрофы, эпидемии — и выстояли. Не сгорели, а восстали из пепла. И если и дальше мы будем действовать сообща, нет такой силы во вселенной, которая сможет нас остановить.
В зале настолько тихо, чтобы можно услышать несуществующую муху.
— Давайте голосовать, — хлопнув ладонью по трибуне, говорю я.
Глава 8
Накалённая атмосфера зала сменяется гробовой тишиной в тот миг, когда все, наконец, погружаются в интерфейс Сопряжения, дабы отдать свой голос за первого в истории Земли полномочного представителя.
Я же внимательно слежу за собравшимися. За тем, как у некоторых едва заметно подрагивают веки. За движением зрачков под тонкой кожей. За лёгким подёргиванием пальцев. За каждым микровыражениями, способными выдать истинные эмоции и мотивы.
Пальцы нервно отстукивают ритм по колену, пока цифры на виртуальном табло выборов стремительно меняются.
Первое, что бросается в глаза — далеко не все прислушались к моим аргументам. Часть лидеров кланов голосует за меня, видимо, считая, что лишь Нова способен отстаивать интересы кланов перед лицом галактических держав. Я вижу, как подпрыгивает моё имя в рейтинге кандидатов.
Гарм и Одиссей — каждый из них получает свою долю голосов от тех, кто видит в них сильных лидеров или надеется обрести могущественного покровителя. Меня это не удивляет. Люди всегда ищут, к кому бы прислониться, под чьё крылышко спрятаться. А учитывая разношёрстность собравшихся здесь кланов и группировок, было бы чудом, если бы они проголосовали единогласно.
По паре голосов зарабатывают и Артур Виндзор с Наполеоном. Вот уж чудеса. Всё это время толку от них было примерно ноль целых, хрен десятых.
Что меня удивляет, так это уверенно ползущий вверх Матео «Хамелеон» Валенсуэла, клан-лид Зова Атакамы. С чего такая поддержка?..
Кастер и Мангуст откровенно самовыдвигаются.
Не самое мудрое решение, парни.
Сйчас не время для честолюбия. Голоса разбиты, разрознены, как и сами земляне, а ведь каждый процент — на вес золота.