Шквалом клинков и пучком молний благодаря Аэрокинезу. Сотни бритвенно-острых лезвий из уплотнённого воздуха со сверхзвуковой скоростью врезаются в ряды врагов, с чавкающим звуком вспарывая уязвимую плоть. Брызги тёмной крови веером разлетаются вокруг, и несколько лишённых конечностей противников с воплями падают на землю, корчась в агонии. Невидимые клинки прошивают их тела насквозь, оставляя почти хирургически-ровные раны.
Практически одновременно в центр вражеского построения ударяет сноп ослепительно-белых молний, сорвавшихся с моих пальцев. Разряды ветвятся, превращая доспехи неприятеля в оплывший металл. Двое врагов вспыхивают факелами, когда электричество находит уязвимые места в силовой броне. Запах озона и горелой плоти забивает ноздри.
На секунду на поле боя повисает звенящая тишина, но затем вопли боли и ярости возобновляются с новой силой. Уцелевшие пытаются контратаковать из всех стволов, но я уже нырнул за ближайшее укрытие. Надо мной проносится целый шквал разрывных пуль и плазменных сгустков, но Спурт не даёт им достать меня.
Кокон иллюзий производит целую армию двойников, которые прытко разбегаются в разные стороны, отвлекая огонь на себя. Вижу как десяток моих копий накрывает убийственная волна сиреневой взвести, от которой плавится даже земля.
Краем глаза цепляю, как Драгана отбивает удар, нацеленный в Романова, но этого мало. Взмах руки, и вокруг него вырастают аметистовые пластины. Кристаллическая фортификация купит ему немного времени. Правда и чужое внимание может привлечь.
Подобравшийся слишком близко здоровяк-Нова едва не сносит мне голову ударом двуручного молота. Для его комплекции чудовищная скорость. От столкновений бойка с землёй во все стороны прокатывается волна землетрясения, и окружающие постройки вибрируют, но, слава богу, не рушатся.
Бью в упор Струнами пустоты и разрываю дистанцию. Глайдом ухожу от очередной порции игл, брошенных в мою сторону юрким Новой с цветными пятнами на лице. Барабанный каскад, и Колючка с Бутоном осыпают его градом выстрелов.
С помощью Когнитивной многопоточности задействую целую россыпь способностей. Терновый барьер от револьвера окружает меня покрытым шипами заслоном. Манок создаёт пронзительный боевой клич прямо за спиной громилы, вынуждая его крутануться на месте, отбивая атаку, которой не существует. Шквал клинков кромсает слабо-защищённые цели.
Краем глаза замечаю, как Драгана изящно уклоняется от серии ударов живчика-Кваза с кастетами-шокерами и контратакует Мерцающим разрезом, раскроив врага от паха до горла. Кишки вываливаются на землю дымящимся клубком змей.
Враги все прибывают, не давая передышки. Я уже сбился со счета, скольких уложил. Какого хера происходит? Где охрана Дипломатического квартала⁈
Поле боя предстаёт смазанным и хаотичным. Обычно под ускорением я успеваю вобрать в себя всё, изучить каждого противника, оценить диспозицию, но сейчас творится какая-то чертовщина. Бедлам и пожар в борделе, а не сражение.
Шелкопряд пропускает взмах тесаком и, получив глубокую рану, ослепляет противника Фотокинезом, исчезнув в тени. В его движениях чувствуется некая неправильность. Много раз я наблюдал за тем, как он сражается. И всегда китаец отличался точностью и выверенностью движений. Но не сейчас. Что это? Паника? Воздействие псионика? Транквилизаторы, распылённые в воздухе?
Аметистовый купол Императора содрогается от размашистых ударов амбала с молотом. Меня окружает сплошное полотно светящихся игл, что так и ищут любую брешь в моей защите. Спасает лишь Терновый барьер и откатившийся личный щит.
— Сука! — хриплю я, рванув к врагу, но мне наперерез выскакивает женская фигура, окутанная мраком.
Вынужденный уворачиваться от молниеносных атак, вижу, как кристаллы с треском складываются внутрь, открывая фигуру сжавшегося монарха. А через долю секунды голова Романова с мокрым чавканьем сминается под бойком тяжёлого оружия. Перед самой смертью в широко распахнутых голубых глазах застывает выражение удивления и обиды.
Раз за разом бью в упор Струнами пустоты, и на шестой, оппонентка распадается на ломти, окатив кровью и меня, и своего великана-соратника. Бросаюсь к нему, забыв об усталости.
Плазма лишь опаляет доспех Новы. Тот скалится и вскидывает свободную руку с длинными когтями, будто утыканными бритвами. Я уклоняюсь, но недостаточно быстро — когти распарывают бронепластины на плече, впиваются в плоть. По телу сразу же распространяется какая-то зараза. В глазах темнеет, но Реактивная детоксикация очищает организм, пока ярость гонит меня вперёд.
Электрический шторм накрывает всё поле боя, выжигая сопротивление. Раз за разом слепящие пучки бьют в юркого ублюдка с иглами, который становится нематериальным.
Новый вопль за спиной. Оборачиваюсь и вижу, как на два куска распадается тело Шелкопряда. Нижняя половина в луже крови, а верхняя ещё конвульсивно дёргается в руках у иного Новы. Да сколько же их здесь⁈ Он разорвал Тана, как детскую игрушку.
Боль пронзает грудную клетку и с запоздалым удивлением фиксирую сквозное отверстие на уровне ключицы. Снайпер. С чем-то крайне убойным. Но ведь Терновый барьер поглощает атаки?..
Выхватываю из кольца Гелиос, подарок Налаксии, игнорируя пульсирующую боль в плече. Ярость и горечь потери затапливают разум багровой пеленой. Должно быть, снайпер использовал что-то на основе антиматерии, раз сумел пробить мой барьер. Это его не спасёт. Никого из этих ублюдков не спасёт.
Активирую Солнечную корону, и мир вокруг озаряется ослепительной вспышкой.
Раскалённая плазма с рёвом закручивается вихрем, формируя вокруг меня пылающую сферу. Жар настолько силён, что плавится даже камень под ногами. Сам воздух испаряется, а громила с молотом пронзительно воет, обернувшись вспыхнувшей свечой.
Визор тут же поляризуется, защищая глаза. Плечо немеет, когда Модуль управления вкалывает мне Регенеративный инъектор, начиная срочную работу по восстановлению повреждённых тканей и сосудов. Боль отступает на задний план, вытесненная ненавистью.
Шквал атак, обрушившийся на меня, захлёбывается, едва столкнувшись с бушующей вокруг аурой. Разрывные пули с шипением испаряются, не долетая до тела. Плазменные разряды втягиваются в пылающую корону и лишь подпитывают её, раскручивая всё сильнее.
Дикая первобытная сила переполняет каждую клетку, требуя выхода. Кажется, протяни руку — и сожмёшь в кулаке сами звёзды.
И я даю ей волю.
С гортанным криком направляю её в центр вражеского построения. В то же мгновение вся накопленная Короной энергия высвобождается единым импульсом. Ослепительный шар плазмы с рёвом срывается с моих пальцев и за долю секунды преодолевает разделяющее нас пространство.
Юркий Нова формирует на пути атаки зеркальную стену и каким-то образом перенаправляет её прочь от себя и союзников, влево. В точку, где не повезло оказаться свежему подкреплению.
А затем мир взрывается белым.
Чудовищный по мощи плазменный взрыв накрывает противников, в радиусе десятков метров испепеляя всё живое. Те, кто находился в эпицентре, просто исчезают, распадаясь на атомы. Стоявшие чуть дальше вспыхивают живыми факелами, когда перегретый воздух выжигает плоть до самых костей. Немногие уцелевшие в панике разбегаются, вопя от ужаса и боли.
От большей части нападавших остались лишь обугленные скелеты да оплавленные куски брони. Расплавленный камень шипит и пузырится под ногами.
Мрачное удовлетворение разбивается о пронзительный крик боли. Разворачиваюсь и застываю. Грудь дроккальфар пронзает длинное лезвие копья. Кровь толчками бьёт из раны, заливая броню. Из уголка её рта стекает алая струйка, а подрагивающая рука направлена в мою сторону.
— Драгана! — ору я, Глайдом преодолевая десятки метров за удар сердца.
Но не успеваю.
Нова небрежно рассекает её на две части и стряхивает требуху с клинка, разворачиваясь ко мне. В его глазах — бездушный холод и превосходство. Он что-то рявкает, но я не разбираю слов. В ушах нарастает шум, заглушая звуки битвы. В груди жжёт неистовая, опустошающая ярость, требующая крови.
Что-то ломается во мне. Исчезают последние капли самоконтроля. Из горла рвётся утробный, животный рык. Я уже не человек. Бью Нову в упор Струнами пустоты, позабыв об оружии. Окутанный электричеством выжигаю всё живое. Вцепляюсь зубами в его глотку, прокусывая броню. Горячая кровь врага заливает лицо, но мне плевать. Я рву его на куски, кромсаю мягкое и хрупкое, превращая плоть в обожжённое мясо.
Не знаю, сколько проходит времени.
Когда ко мне возвращается контроль, я стою посреди улицы Нексуса, окружённый ордой напирающих врагов. Тела павших — и друзей, и недругов — устилают мостовую. Всё тело покрыто рублеными и колотыми ранами, ожогами. Левой руки не достаёт, как и изрядного куска грудины, а правое колено точно сломано. Броня истерзана в клочья. Каждое движение даётся с трудом.
Это какое-то безумие. Всё происходящее неправильно, невозможно.
Что-то не даёт покоя, царапает подсознание. Словно мир вокруг — лишь декорация, бутафория. Чем дольше я сражаюсь, тем сильнее крепнет это ощущение. Слишком уж легко и охотно меня атакуют среди бела дня, посреди людной улицы, невзирая на возможных свидетелей. Будто нападающим совершенно плевать на последствия и на месть со стороны ключевых кланов Нексуса.
Внезапно понимаю, что во всём происходящем не хватает деталей. Важных, ключевых деталей. Я не помню внешность ни одного из противников. Ни их лиц, ни особых примет. Все они словно вылеплены из серого пластилина — безликие, на одно лицо. Без шрамов, без татуировок или иных отличительных черт. Здоровяк и мелкий. Мужчина и девушка. Ближник и снайпер. Архетипы, а не разумные существа. Откуда они вообще взялись? Как прошли через охранные посты Дипломатического квартала?
Почему я не слышу криков раненых мирных жителей? Шальные пули и плазменные сгустки непременно должны были задеть случайных прохожих. Но вокруг лишь оглушительная какофония выстрелов и взрывов. Ни заполошного воя сирен, ни грохота рушащихся зданий.