А где у ребенка кнопка?
Чем дети отличаются от взрослых
Можем ли мы утверждать, что дети – это маленькие взрослые, у которых есть те же, что у нас, функции, которые могут все то же, что и мы, только с учетом возраста, что дети устроены так же, как взрослые? Конечно, нет, и дело не только в размерах ребенка и недостатке знаний и умений. Мозг ребенка отличается от мозга взрослого, ребенок – это только потенциальный взрослый, то есть в нем заложены возможности тех функций и навыков, которыми он может овладеть. Но многое из этого находится в неразбуженном состоянии. Чтобы понимать, что ребенок действительно может, а чего нет, где у его капризы, а где потребности, может ли он манипулировать, контролировать себя, испытывать двойственные чувства и почему все это так, нужно углубиться в тему отличий детского мозга от взрослого.
С точки зрения нейропсихологии у человека есть три блока мозга.
Первый блок мозга
Становится активным во внутриутробном периоде, с 38-й недели беременности. Это своеобразный энергетический блок, в который входят самые древние, подкорковые, структуры, то есть самые глубинные отделы мозга.
Отвечает за саморегуляцию и адаптацию ко внеутробной жизни. Именно поэтому в 38 недель беременность считается доношенной: к этому моменту ребенок готов к относительно автономному существованию – он может самостоятельно дышать, регулировать сон и бодрствование, демонстрировать пищевое поведение (показывать, что хочет есть) и так далее.
Обеспечивает внимание, сознание и неспецифическую память (запоминает не потому, что хочет что-то запомнить, а автоматически). Лимбическая система, входящая в первый блок мозга, обеспечивает базовые эмоции (страх, гнев, удовольствие).
Отвечает за мотивационные процессы, связанные с базовыми потребностями, – хочу есть, хочу спать, не хочу быть один.
Воспринимает и перерабатывает информацию о состоянии внутренних органов и регулирует его с помощью гормонов, биохимических процессов.
Итак, первый блок отвечает за внимание, непроизвольную память, эмоциональное состояние, за сознание в целом, за регуляцию сна/бодрствования и питания. Конечно, если что-то идет не так, он может работать не совсем корректно. Первый блок мозга очень страдает во время гипоксии, которая нередко случается в третьем триместре беременности, или при сложных родах, например, при выдавливании или наложении щипцов, или если был длительный безводный период. Еще мозг страдает при кесаревом сечении, поскольку тело слишком резко попадает в другую среду, с другим давлением, и случается баротравма, поэтому у детей, рожденных с помощью кесарева сечения, часто повышено внутричерепное давление.
Если у вас в первом/третьем триместрах или в родах были сложности, необходимо наблюдать за ребенком с помощью специалистов, невропатолога и нейропсихолога. Врачебный контроль обязателен, потому что до года повреждения первого блока успешно компенсируются специальными занятиями, массажами или препаратами, контролирующими внутричерепное давление. Психика младенца очень подвижна и прекрасно поддается коррекции; да, ребенок быстро растет, но при этом стремительно овладевает новыми навыками.
Когда стоит насторожиться?
Если вы тяжело переживали первый триместр, например, болели или мучились сильным токсикозом.
Если были проблемы в третьем триместре: была отслойка плаценты, или вы болели, или если вы в принципе страдаете серьезными хроническими заболеваниями (к примеру, связанными с щитовидной железой).
Если были проблемные роды.
Кроме наблюдения у невропатолога, имеет смысл внимательно смотреть на ребенка: как идет его развитие с точки зрения хронологии овладения навыками. Сначала ребенок должен переворачиваться, потом садиться, потом ползать, потом вставать, потом ходить. Если вдруг какой-то этап пропущен, например, ребенок не переворачивался, а сразу начал ползать, или не ползал, а уже встал, или ему уже 8 месяцев, а он все никак не ползает, можно говорить о том, что овладение навыками идет не совсем по тому плану, который заложила природа. Конечно, везде можно прочитать, что все дети разные, что все овладевают навыками с разной скоростью и что ребенок может сначала встать, потом поползти, и в этом нет ничего страшного. Однако в норме мозг растет и развивается в определенной последовательности, снизу вверх (от базальных структур к корковым) и с задней части к передней (от затылочных отделов к лобным). И важно как можно раньше компенсировать сбой последовательности.
Поскольку первый блок мозга отвечает за сон и бодрствование, нарушения в этом блоке приводят к нарушениям сна. Встречаются дети, про которых родители говорят «у нас не было проблем со сном», но это, скорее, исключение, потому что редко когда беременность и роды протекают спокойно и практически идеально. Кроме того, сейчас очень немного абсолютно здоровых взрослых, которые дают жизнь совершенно здоровым детям. Поэтому трудности с регуляцией сна есть у каждого второго ребенка, и важно помогать детям настраивать эту функцию, поскольку сами они ее не настроят. Часто в популярной литературе можно прочесть, что нужно оставить малыша в покое и он сам себе выработает ритм (когда захочет – заснет, когда захочет – поест). Однако это не совсем правда, и так происходит далеко не всегда. Если у ребенка изначально, с рождения, есть неврологические сложности, связанные с работой мозга, он не сможет самостоятельно скорректировать возможные нарушения, ему надо помогать. Чем ребенок младше, тем легче корректировать сбои. То есть, если у ребенка есть сложности в работе первого блока мозга, это не значит, что он не здоров, это значит, что ему необходима помощь в налаживании ритма сна и бодрствования, в налаживании ритма питания, ему нужно более внимательное и чуткое отношение. Собственно, для этого и существует эта книга.
Второй блок мозга
Второй блок отвечает за прием, хранение и переработку информации, то есть это некий компьютер, который анализирует информацию от всех органов чувств, перерабатывает ее и хранит, при этом может более тонко анализировать получаемые стимулы. То есть второй блок отвечает за все виды деятельности, которые связаны с познанием: речь, интеллект, восприятие символов и так далее. Именно второй блок мозга отвечает на вопрос «могу ли я?». Если первый блок «я хочу» развивается у ребенка рано, то блок «я могу» начинает развиваться чуть позже, организуя познавательный процесс.
Третий блок мозга
Третий блок – это лобная кора, то есть кора больших полушарий, ее лобная часть. Этот блок отвечает за более сложные эмоции, за волевую регуляцию, за мотивацию, которая отвечает на вопрос «что я должен?». Напомню, первый блок – «я хочу», второй блок – «я могу, воспринимаю, понимаю», третий блок – «я должен».
Часто можно слышать разговоры о том, что маленький ребенок манипулирует, или наблюдать возмущение «Почему он не контролирует своих эмоций? Почему не может понять, что мама тоже устала?». Или, например, от двух- или трехлетнего ребенка требуют понимания, что не нужно шуметь, когда младший новорожденный братик спит, или взрослые удивляются, почему ребенок испытывает очень сильные эмоции – злость, гнев, обиду, почему он так быстро начинает плакать. Все это связано с тем, что третий блок мозга, наша лобная (фронтальная) кора, только начинает включаться ближе к 5 годам. И это не значит, что в 5 лет она внезапно включилась и заработала, отнюдь, она только начинает функционировать. Это значит, что в 5 лет ребенок может (но не должен) начать испытывать двойственные эмоции, например, «я на маму очень злюсь, хочу ее ударить, но при этом это же моя мама, и я ее люблю».
При этом примерно в те же 5 лет ребенок может начать немного себя контролировать, у него включается саморегуляция: «Я хочу вот это, но мне запретили, поэтому я не буду» или «Я хочу весь этот мешок конфет, но знаю, что, если я их съем, у меня заболит живот». Или когда ребенок способен выполнять достаточно сложную задачу, например полностью самостоятельно одеваться. Он может сам выбрать одежду, разложить ее, определить последовательность, в которой эту одежду нужно на себя надеть. Это очень сложная деятельность: сначала возникает мотив (мне надо одеться), потом необходимо распланировать свою деятельность (что надеть первым, что вторым, и так далее), затем нужно реализовать последовательность и в финале – проконтролировать результат (правильно ли я оделся: все ли необходимое надел, в той ли последовательности, не наизнанку ли).
Самоконтроль, саморегуляция – это сложноорганизованная деятельность, которая зреет очень постепенно: в 5 лет она включается и к 7 годам становится более или менее функциональной. Именно поэтому дети идут в школу около 7 лет – одни дозревают в 6,5, другие ровно к 7, третьи только к 8 годам. При подготовке ребенка к школе важно смотреть не столько на то, умеет ли он читать, писать, считать (ребенок может это уметь и гораздо раньше), сколько на функции лобных долей: как он может себя контролировать, насколько справляется с нагрузкой, умеет ли переключиться с «я хочу» на «мне надо». И в этом месте возникает вопрос, может ли ребенок манипулировать.
Манипулирует ли ребенок
В поисках определения манипуляции я нашла то, которое мне понравилось. Вслушайтесь в него.
Манипуляция представляет собой своего рода психологический прием, целью которого является принудить человека к определенным действиям вопреки его желаниям, при этом влияние осуществляется не явно, а скрыто.
То есть суть манипуляции в том, что личность, на которую оказывается влияние, должна совершить определенные действия, даже если это ей невыгодно, при этом не догадываясь, что находится под воздействием манипулятора. Представляете, как это сложно? Может ли шестимесячный, годовалый или двухлетний ребенок манипулировать? Ответ очевиден.
Манипуляция – это очень сложная работа сознания, прибегать к которой ребенок начнет после 7 лет, и эти манипуляции будут простыми, и вы сможете их легко считать. До сложных манипуляций он дорастет едва ли к подростковому возрасту, потому что лобная часть коры больших полушарий (тот самый третий блок мозга) развивается очень долго: включается в 5 лет, относительно адекватно функционирует к 7 годам, а затем неспешно растет и развивается до 17–20 лет. Это значит, что человек становится способным к манипуляции ближе ко взрослому возрасту (особенно если ребенок растет в среде, где регулярно наблюдает манипуляции в действии). Какой же процесс называют манипуляцией родители маленького ребенка?
Манипуляцией часто называют желание ребенка и отработку способов получить желаемое. Например, ребенок очень хочет взять то, что вы ему запрещаете, пусть это будет красивая винтажная вазочка из тонкого фарфора. Вы понимаете, что, играя с дорогой вашему сердцу вазочкой, малыш наверняка ее разобьет, поэтому вазочку вы не даете. А он настолько ее хочет, что у него включается мощное «я хочу», мобилизуются все резервы и он начинает искать пути, как добыть вазочку. Сначала он поднимается на цыпочки и пытается дотянуться до верхней полки, где стоит вазочка. Когда не получается, он включает креатив – пытается до вас достучаться, показывает пальцем, издает звуки, то есть всем своим видом демонстрирует, что без вазочки совершенно невозможно жить. Вы объясняете, что вазочку нельзя, потому что она хрупкая, пытаетесь отвлечь ребенка игрушкой, но ему нужна только вазочка, и нужна прямо сейчас. Малыш начинает топать ножками, сжимать кулачки – злится. Он высвобождает много энергии для достижения цели. Так работают базовые эмоции через «я хочу»: я злюсь, я буду злиться, буду плакать, причем плакать злыми, обиженными слезами, изучая, какой механизм получения желаемого окажется самым эффективным. Такое поведение не имеет отношения к манипуляции, это всего лишь перебор различных способов получить желаемое: попробовал один (дотянуться) – не получилось, попробовал второй (показать вам, что хочет) – не вышло, попробовал третий (позлиться, потопать ногами) – не удалось. Тогда он может пробовать покричать, порыдать, броситься на землю, бить кулаками по полу – и у него снова не выходит получить заветную вазочку. Все это – отработка моделей поведения, и это очень здорово и хорошо, этому можно и нужно радоваться, потому что прямо сейчас ваш ребенок тренирует очень важное жизненное умение – добиваться поставленной цели, и тренирует его не одним способом, а разными. Прекрасно, что он делает это в доверительном окружении, в месте, где ему спокойно, где он может вести себя любым образом, где его любят, принимают, где он может без риска отрабатывать все эти модели.
Многие родители реагируют на такие слезы требований как на манипуляцию, на попытку вывести родителей из себя, на давление («ребенок на нас давит, требует, он тиран»), и здесь важно понимать, у кого в ваших отношениях ведущая роль. Если ведущая роль у мамы и папы, и тем более если родители знают, что происходит, как на такое поведение можно реагировать?
Ни в коем случае не высмеивайте это поведение, для ребенка его эмоции серьезны и значительны, он действительно всем существом хочет вазочку, он на самом деле расстраивается, что не может ее получить. Важно научить ребенка (даже в нынешнем юном возрасте, до года) переводить свою фрустрацию (невозможность получить желаемое) в тщетность. Напомню, как переживается тщетность: поплакать, погрустить о том, что невозможно, чего никак не добиться. Каким образом родители помогают ребенку трансформировать фрустрацию в переживание тщетности? Принятием всех эмоций, которые он испытывает. В примере с вазочкой, когда ваш малыш бьется на полу, плачет злыми слезами, все еще пытается добиться своего, еще не отчаивается, вы садитесь рядом с ним или берете его на ручки и проговариваете его чувства. Не бойтесь выглядеть смешно (вроде «о Господи, я разговариваю с не говорящим ребенком, объясняю ему его чувства»). Называть ребенку его чувства, помогать понимать, что с ним происходит, гораздо важнее, чем учить его названию предметов. И вот вы берете его на ручки и говорите: «Ты очень-очень хочешь эту вазочку, тебе крайне важно ее получить», – и ребенок в этом возрасте 9–12 месяцев может закивать, или сказать «да», если уже умеет говорить, или горько похлюпать носом о том, что мама наконец его поняла. И вы продолжаете говорить: «Ты злишься, что не можешь ее получить, тебе очень обидно, что я тебе ее не даю», – то есть вы просто проговариваете, называете его эмоции. В этот момент он может начать всхлипывать по-другому, у него может измениться интонация плача. Вы говорите, что отказываете в желаемом: «Ну нельзя, я не могу дать тебе эту вазочку, она будет стоять на полке», – но при этом транслируете понимание эмоций ребенка, подтверждаете, что ваши отношения в порядке. Таким образом вы помогаете ему перевести энергию агрессии, злости, боли и разочарования в тщетность, в принятие того, что не каждой цели возможно достичь. Агрессия – это нормально, огорчение от невозможности получить нужное – хорошо и естественно. Нормально, что не все можно получить, не к каждой цели прийти. Ребенок еще много раз будет сталкиваться с фрустрацией, и здорово, если вы научите его справляться с ней, пока он маленький, это сослужит ему огромную службу и в дошкольном детстве, и в школьном, и во всей его будущей жизни.
Как понять, что включился механизм оплакивания нереализованной идеи, тщетности? Слушайте ребенка: он будет плакать уже не зло, а сокрушенно, обиженно – «у-у-у-у, не дали, беда-беда», то есть его плач будет больше похож на жалобу. Смотрите на него: он будет не молотить кулаками, не топать или драться, а прижмется к вам, станет выплакивать вам свою беду. А вы будете приговаривать: «Да-да, я понимаю, мне очень жаль, что не получилось с вазочкой». Не пытайтесь отвлечь ребенка от слез, не пытайтесь его заговорить или переключить на что-то другое, иначе не выплаканные, не пережитые эмоции будут накапливаться, как пар в кастрюльке, и рано или поздно рванет, причем неожиданно, когда вы будете не готовы. Накопление фрустрации может происходить в течение долгого времени: здесь не дали, там не пустили, тут не позволили за провода дернуть, в гостях не разрешили таскать кота за хвост, а на прогулке запретили облизать урну… И если тут отвлекли, там заговорили, здесь не дали проплакать, что-то становится последней каплей, и ребенка прорывает настоящей истерикой, когда сопли пузырями и невозможно остановиться.
Любую фрустрацию важно прожить здесь и сейчас, в момент ее возникновения, тогда она не будет копиться. Тогда она будет перерабатываться в очень позитивный опыт. В какой? В переживание «меня понимают», и это бесконечно важно для ребенка. Кроме того, знать, что его принимают, даже когда он злой, даже когда он топает, даже когда он плохо себя ведет. Его по-прежнему любят, не отвергают, не бросают одного в комнате, не ставят в угол. Это переживание безопасного места на маминых, папиных, бабушкиных, дедушкиных, няниных руках, где можно проплакать свою беду. Это опыт, что меня примут с моей печалью, опыт того, что я не могу получить все, что хочу, но я от этого не разрушаюсь. Я остаюсь в порядке, и мои отношения с близкими людьми не портятся, тоже остаются в порядке. Все это бесконечно важно для ребенка. Дайте его слезам быть.
Маленький ребенок много плачет, и это хорошо, хуже, если ребенок не плачет. Когда дети плачут мало, это говорит либо о том, что их постоянно отвлекают, не дают прочувствовать эмоции (и рано или поздно они взрываются), либо его полностью ограждают от фрустрации, безотказно дают ему все, чего он хочет. Второй вариант тоже не очень благоприятен для ребенка. Даже полугодовалого малыша вы учите терпению: в общественном месте он тянется к груди, а вы мягко отводите его ручки со словами «я понимаю, ты хочешь кушать, подожди минуточку, я отойду, и мы поедим», – вы потихонечку учите его ждать, обучаете тому, что есть не только его потребности, но и ваши возможности. А ребенка постарше, возраста 9–12 месяцев, вы уже активно обучаете ждать, обучаете социальным и вашим личным и семейным нормам, показываете, что не все можно получить. Когда годовалый ребенок хочет сделать нечто, что причинит вред ему самому, вам или другому человеку, нечто, не совпадающее с вашими интересами, нечто неуместное здесь и сейчас, вы помогаете ему переводить его фрустрацию в тщетность.
Так где у него кнопка и есть ли пульт управления ребенком
Когда моя дочь Ева была еще совсем маленькой, я читала много книг о детях. В основном я находила там приемы воспитания, то есть «что делать, если…». Как будто авторы настойчиво искали волшебную кнопку управления ребенком, универсальное руководство к любому малышу. Чем больше книг я читала, тем растеряннее становилась. Разные авторы давали противоположные советы, а одни и те же кнопки предлагалось нажимать по-разному. Кто-то советовал тайм-ауты, кто-то категорически был против. Одни предлагали пресекать манипуляции, другие предлагали договариваться и мотивировать. И все равно большинство авторов изображали ребенка как объект воспитания, объект приложения педагогической мудрости, задача которой – найти у него кнопку послушания. Когда я впервые столкнулась с теорией привязанности, все стало на свои места.
У ребенка нет волшебной кнопки. Не существует универсального руководства к детям и рецепта, как непослушного ребенка сделать послушным. Но есть стратегия поведения, стратегия не воспитания, а взаимодействия, опираясь на которую вы можете сделать жизнь с ребенком проще, понятнее и естественнее. Нельзя оставлять плакать, нельзя давать в руки чужим, нельзя грозиться уйти, а слушаться взрослых – нормальное поведение здорового малыша.
Задача родителей – не делать ребенка объектом воспитания, а видеть в нем отдельного и, что важно, любимого человека, с которым нужно выстраивать отношения. Это одновременно и просто, и сложно. В этой книге я стараюсь донести до вас сжатую суть этой стратегии и рассказать о некоторых особенностях отношений с ребенком исходя из возраста крохи. Конечно, о привязанности, как и о детском сне, можно говорить сутками.
Итак, для ребенка естественно слушаться, это значит – следовать указаниям родителей. Нормально, что ребенок слушается своих и игнорирует чужих. Становится понятным, что происходит с ребенком, когда родители настаивают, чтобы он слушался человека, которого он видит впервые (например, врача), – это вызывает у малыша недоумение и тревогу. «С какой стати я буду слушаться того (следовать за тем), к кому у меня нет привязанности, с кем у меня нет отношений?»
Процитирую Людмилу Петрановскую, которая наиболее точно выразила главную мысль о послушании ребенка: «Готовность ребенка слушаться определяется не нотациями и поучениями, не наказаниями и призами, а качеством привязанности».
Можно ли избаловать ребенка
Частый вопрос, который родители задают себе, друг другу или психологу, – можно ли избаловать ребенка. Важно понимать, что значит «избаловать». Избалованность – от слова «баловство», то есть шалость или потворство капризам и прихотям, чрезмерная опека. В бытовом общении под избалованным ребенком обычно понимают малыша, который ведет себя как маленький домашний тиран, раздает всем указания, не слушается, который «делает назло», не признает авторитетов. «Зря мы ему все разрешали», – говорят родители такого ребенка. Если речь идет о подобном поведении, то это точно не избалованность любовью и вниманием, потому что любовью и вниманием, чуткостью к потребностям, контейнированием и принятием избаловать невозможно. Этим можно насытить, и удовлетворенная потребность закрывается. А ребенок с неудовлетворенной потребностью будет похож на бездонный колодец – всю жизнь может требовать наполнения. Если в семье складывается перевернутая привязанность, или нарушение привязанности, то есть когда родители теряют ведущую роль, эту ведущую роль неизбежно берет на себя ребенок, потому что кто-то должен быть главным и нести ответственность. Если родители с себя эту ответственность снимают – не умеют сказать «нет», не умеют поставить границы, не могут слышать слез, потому что сильные эмоции ребенка «фонят» их детскими переживаниями, если родители готовы на все, лишь бы ребенок не плакал, – при таких родительских реакциях у ребенка закрепляются определенные модели поведения, например, надо поплакать, и мне все дадут. Это не манипуляция, а всего лишь работающая модель: однажды ребенок выбрал ее как успешную и продолжает применяет теперь.
Основа здорового поведения ребенка – ведущая роль родителей. Если родители ее не берут, ее взваливает на себя ребенок, становится эдакой маленькой альфой, ведущим в семье. Поскольку груз ответственности ему не по силам, начинаются капризы, истерики, распоряжения кому что делать, отрицание любых взрослых указаний, то есть ребенок попросту не слушается. И все это связано с тем, что ребенок не чувствует родительской силы, не ощущает ведущей роли мамы или папы и испытывает из-за этого огромную тревогу. Поэтому, если ребенок отказывается вас слушать, нужно не искать приемы воспитания или манипуляции для управления малышом, а работать над отношениями. А что такое работа над отношениями? Это в первую очередь работа над собой – то, о чем мы с вами много говорим в этой книге. Это работа по выращиванию своего внутреннего взрослого, работа с принятием ответственности за себя и ребенка и с принятием вообще. Это труд по познанию себя: какой я, какие у меня слабые стороны и ограничения, какие у меня травмы, что мне надо проработать, чтобы это не отзывалось в общении с ребенком, чтобы быть по отношению к нему максимально принимающим взрослым. Речь не идет об идеальной маме или идеальном папе – их не существует. Мы, взрослые, понимаем недостижимость идеала, но продолжаем работать над улучшением себя и своих отношений. Мы не стремимся во что бы то ни стало достичь конкретного образа все понимающего и правильного взрослого, но мы учимся рефлексировать, анализировать свои реакции. Правильно то, как вы реагируете сейчас, это лучшее, что вы можете здесь и сейчас. И наша задача – увидев и проанализировав свою реакцию, понять, насколько она нам нравится, насколько мы хотим и можем ее изменить, и поработать в этом направлении.
Каким бы вы хотели видеть своего ребенка
Предлагаю вам небольшое упражнение.
1. Возьмите лист бумаги, ручку и напишите в столбик список качеств и особенностей своего ребенка, которые вас в нем жутко раздражают, бесят. Что это может быть? Не слушается, делает все по-своему, упертый, хочет делать только то, что хочет, всех боится, насторожен с чужими, не делает того, что вы требуете, и так далее.
2. Затем начните заполнять второй столбик, в котором напишите, каким бы вы хотели видеть своего взрослого ребенка, например, в 25 лет. Какими качествами он должен обладать, когда вырастет? Настойчивость, целеустремленность, доверие к близким, уверенность в себе, сила воли, сила духа и прочее, что для вас важно.
3. Теперь сравните получившиеся колонки. По сути, то, что вы вписали в первый столбик, принято считать плохим поведением, например, «ребенок упертый». Посмотрите, что написано во второй колонке, к примеру, «хочу, чтобы он был целеустремленным». Упертость и целеустремленность – это одно и то же, это всего лишь два разных названия одной черты характера. Он не слушается с первого раза, надо двадцать раз повторять, доказывать, убеждать? Чем это может быть во взрослом состоянии? Например, уверенностью в себе, когда «я хочу сделать так, я знаю, что я хочу так, и я буду так делать».
Разумеется, годовалому ребенку мы не можем дать тех свободы выбора и проявления силы воли и духа, какие имеет взрослый человек. Но важно помнить, что качества, которые мы хотели бы видеть у нашего повзрослевшего ребенка, он приобретает и тренирует именно сейчас. Пока он маленький, он тренирует уверенность в себе, силу воли, настойчивость и целеустремленность в условиях доверительных отношений с близкими. Во многом именно от нас зависит, каким малыш будет в будущем, каким он станет взрослым, ведущим или ведомым, будет ли он всегда подчиняться каждому, кто чуть сильнее, или он будет уверенным в себе и в своих силах. Будет ли он сдаваться при малейших сложностях, потому что его научили не хотеть или опускать руки после первой попытки – «ты не сможешь, ты не достанешь». Сможет ли он строить близкие доверительные отношения или будет бояться близости и избегать ее как небезопасного состояния, где нет понимания, где есть осуждение. Все это сейчас зависит от нас с вами, родителей. Поэтому важно помнить, что те качества, которые будут нужны ребенку через двадцать пять лет, он тренирует именно сейчас.
Врожденная готовность слушаться
Грядет кризис одного года. Давайте поговорим о том, что происходит с ребенком, когда ему исполняется 11–12 месяцев.
В этом возрасте с ребенком происходит чудесное превращение – он учится ходить. С одной стороны, это важное событие для всей семьи, все очень радуются первым шагам малыша, с нетерпением их ждут их, и сам ребенок испытывает по этому поводу эйфорию. С другой стороны, у него немало опасений: получится ли у меня, а вдруг я упаду? И, конечно, падает, и набивает синяки и шишки, и снова падает, и учится падать небольно, и учится не падать. Радостно делает первые шаги вам навстречу и в то же время сильно тревожится, как бы теперь не потеряться. Помните, мы говорили о поведении следования за своим взрослым, которое включается у малыша, когда он научается ползать? В год это поведение следования никуда не исчезает, оно продолжает развиваться. Ребенок по-прежнему беспомощен, драться и кусаться не умеет, быстро бегать пока еще не может. Он пока еще неуверенно ходит и не научился умело прятаться, поэтому единственная надежда избежать опасности – быть рядом с близким взрослым. Оттого для ребенка младше трех лет жизненно важно находиться физически близко со своим взрослым, то есть быть в зоне его видимости. Именно поэтому дети всегда глазами мониторят маму-папу.
Кроме нового навыка ходьбы, кризис одного года связан с «неть». В этом возрасте ребенок, который только учится говорить, осваивает отказ и может на все отвечать неизменное «неть». Это важнейший этап – таким образом он потихонечку начинает отстраивать свои границы. Постоянное «неть» связано не с тем, что он на самом деле чего-то не хочет, а с тем, что распоряжение идет извне, а отстройка границ требует несогласия с тем, что не родилось внутри, а пришло снаружи. Это подготовительная тренировка подросткового кризиса, версия лайт, когда все, сказанное родителями, неправильно и неправда. Как же жить с этим новым «неть»?
Для начала нужно понимать, что это нормальный этап развития, что хорошо, чудесно, замечательно, если ребенок может сказать вам «неть». Умение отказаться очень важно, и, к сожалению, не все взрослые им обладают и очень от этого страдают.
Далее: чтобы мирно уживаться с детским «неть», нужно одобрять и стимулировать развитие поведения следования. Как мы можем это делать? Чтобы это понять, хочу рассказать, как не стоит делать.
Что происходит, когда ребенок теряется, когда он упускает из виду маму или папу? В норме он останавливается и плачет – это эволюционно выработанный защитный механизм, который у ребенка срабатывает на автомате, бессознательно. Мы так и учим ребенка поступать, рассказывая, что делать, если потерялся: если ты не видишь меня, не мечись, стой на месте, я тебя найду. А теперь представьте, что происходит в голове и душе ребенка, когда он (распространенная ситуация) не слушает маминых призывов, отказывается уходить с площадки или из магазина с игрушками и слышит «Я пошла, а ты оставайся». Страх, ужас, паника! Своей подкоркой, своей лимбической системой ребенок знает, что один он не выживет, что он погибнет, если мама уйдет и оставит его одного. В такой ситуации возможны два варианта поведения. Он или все бросает и срочно бежит за мамой, спасаясь, потому что безопасность важнее всего на свете, важнее площадки, игрушек и чего бы то ни было; или он впадает в ступор, если включается поведение потеряшки: тогда он стоит как вкопанный, плачет, как будто уже потерялся. Как часто реагируют родители? Они воспринимают такое поведение как вредность, упрямство, намеренный протест. Но на самом деле это эволюционная программа, которая запускается у ребенка в ответ на потерю или угрозу потери взрослого. Бороться с этой программой, во-первых, бессмысленно, во-вторых, ведет к подрыву доверия и разрушению важного механизма следования.
Когда подрывается поведение следования, рушится врожденная программа следовать за своим взрослым, причем следовать не только физически (топать за ним ножками), но и следовать указаниям, то есть слушаться. Потому поведение следования нельзя разрушать, а необходимо поддерживать и взращивать. Как? Близостью, осознанием надежной привязанности, ощущением, что я, родитель, несу за тебя ответственность. «Ты мой ребенок, и я с тобой всегда, что бы ни случилось, я никогда тебя не брошу, нигде не оставлю, я отвечаю за твое благо, и мы будем делать так, как я сказала, потому что я знаю, как делать». При таком отношении мамы ребенок расслабляется, поскольку ему очень нужно ощущение спокойного уверенного взрослого рядом. И тогда он снимает с себя ту непосильную ответственность, которую, быть может, уже взял, и следует за взрослым. Следовать для ребенка – естественно, это самое спокойное, самое благоприятное и самое для него желанное действие, несмотря на все эти кризисные моменты с «неть». Сколько бы он ни говорил «неть», если он видит и чувствует границы, ему спокойно, и он становится способным уверенно исследовать мир, все время возвращаясь к маме.
Чрезмерно привязчивым, «липучим» ребенок становится тогда, когда ему постоянно угрожают сепарацией. В этом случае у него обостряется потребность в укреплении привязанности. Недавно в детском центре, куда мы с Евой ходили на рисование, наблюдала типичную картину. Мама в раздражении поторапливает свою двухлетнюю дочку: «Пойдем быстрее!» Опаздывали, наверное. А девочка рассматривает рисунки на стене и не слишком торопится – у нее активизирован первый блок мозга – «я хочу». И мама не выдерживает: «Все, я пошла, а ты, если хочешь, оставайся!»
Мое сердце – как всегда, когда я такое слышу, – сжалось в комок. Смотрю на ребенка, а у той в глазах ужас, – и сразу же крик, слезы и ступор. Мама начинает уходить, а малышка с места сдвинуться не может, только кричит еще отчаяннее.
Я знаю, что мамы поступают так не из садизма, а по незнанию. Потому что не представляют, что в этот момент происходит в душе ребенка, что случается с его привязанностью к маме.
Резюме. Что происходит с ребенком
1. Человеческий детеныш недостаточно развит для самостоятельной жизни. Для него остаться без своего взрослого равносильно смерти – в буквальном смысле, это записано в его эволюционной программе выживания.
2. Он не знает того, что, хоть мама и грозится уйти, она все равно его не оставит. Когда малыш слышит от вас «я пошла, а ты оставайся», «отдам тебя Бабе-Яге» или «отведу в милицию», он испытывает страх смерти, который для него абсолютно реален.
3. Как ведет себя ребенок, который остался один, потерялся? Правильно, стоит на одном месте и отчаянно ревет. Это тоже включается программа: потерялся – стой, кричи громче, жди, пока найдут и спасут. Когда вы грозитесь уйти, включается программа «я потерялся, я один» – ребенок врастает в землю и кричит. И стоит он не из вредности, не из упрямства, не чтобы вас побесить. Он чисто физически не может за вами побежать, потому что его поведением руководит другая базовая программа выживания.
4. Когда ребенку постоянно угрожают сепарацией, у него обостряется потребность в укреплении привязанности. Быть привязанным к своему взрослому – базовая, жизненно важная потребность. Когда эта потребность под угрозой, малыш все силы пускает не на развитие, не на познание, а на то, чтобы привязанность сохранить. Потому мамы жалуются на то, что «он ко мне все время липнет, не слезает с рук, сам вообще не играет, даже в туалет одна сходить не могу». Все верно, так происходит, потому что теперь даже маленькое расставание для ребенка – трагедия.
Что вам делать
1. Читайте. Людмилу Петрановскую, Ольгу Писарик, Гордона Ньюфелда, Юлию Гиппенрейтер и другие книги по детской психологии. Читайте, чтобы понимать, что на самом деле происходит внутри у маленького человека. Что не бывает капризов просто так, что дети не умеют манипулировать, что они смотрят на мир совершенно другими глазами, чем мы, взрослые.
2. Помните, что привязанность – это основа благополучия ребенка и ваших с ним отношений. Все остальное: опоздали, не успели, пропустили – вообще неважно.
3. Никогда, пожалуйста, прошу вас, не угрожайте ребенку сепарацией.
4. Если надо срочно бежать, а малыш не торопится, лучше возьмите его на руки и тащите через сопротивление и ор, это гораздо лучше, чем пугать страшным «все, я пошла». Будет плач протеста, но не крики ужаса. И учитесь с ребенком договариваться, чтобы вообще не применять никакого насилия, ни физического, ни психологического.
5. «Как же не применять? Это же работает!» Да, битье тоже работает. Работают и крик, и угрозы, и манипуляции. Но только в текущем моменте. В эту секунду ребенок испугался и «стал, как шелковый». Однако в долгосрочной перспективе подобные методы разрушают самооценку ребенка, его отношение к себе и миру и, конечно, ваши с ним отношения.