тает в поле, и Вы и все Ваши конструкторы сразу увидят, можно ли на основе этого опыта построить настоящую машину для практического применения. А если из нашей машины ничего не получится, то для Вас (зачеркнуто для Вас), то для Ваших инженеров-конструкторов тоже будет польза, так как они узнают, что ломать голову над подобной идеей нет никакого смысла. Что же касается скандала, устроенного мною в Вашей приемной, когда Елена Павловна совершенно справедливо оттаскивала меня от дверей, то я очень переживаю и мне стыдно, так как получилось все это не потому, что я какой-нибудь хулиган и хотел воспользоваться Вашим добрым расположением ко мне и доказать, что мне все можно. Все так получилось только потому, что я погорячился и считал, что наше предложение Вас сильно обрадует. Больше никогда так делать не буду.
Ученик 638-го ремесленного училища
Семен Бурыкин».
Когда Семен прочел черновик, написанный с налету, почти без всякого обдумывания, он готов был провалиться со стыда. Сколько в нем нескладного! Как часто повторяются одни и те же слова! А ведь он умеет писать грамотно!
«Видно, волновался, потому так и получилось…» — решил Семен, собираясь сочинять все заново.
Пришлось переписывать четыре раза, пока письмо не стало, с точки зрения Семена, полностью соответствовать своему назначению. Письмо получилось безупречным в грамматическом и стилистическом отношении, но зато сухим, почти официальным. Оно почему-то очень напоминало Семену заявление, которое он писал когда-то директору ремесленного училища о предоставлении ему трехдневного отпуска для поездки домой на похороны бабушки.
На следующий день, во время обеденного перерыва, Семен отнес письмо в приемную главного инженера и вручил его секретарю. Каково же было удивление мальчика, когда Елена Павловна, принимая из его рук тщательно заклеенный конверт, вдруг сказала:
— Вообще, Семен, мне бы не следовало принимать от тебя это письмо, поскольку сегодня, в семь тридцать, ты сам увидишь Александра Андреевича. Надеюсь, что тебе было бы не трудно вручить ему этот пакет собственноручно! Но я заранее угадываю, что дело у тебя, конечно, необычайно срочное и не терпящее ни минуты отлагательства. Правда же?
— Это как же так… Я вас не понимаю… — оторопело пробормотал Семен, заметно краснея.
— А тут и понимать нечего, — продолжала секретарь, чуть улыбаясь. Александр Андреевич вызывает, — Елена Павловна начала рыться в каких-то бумажках, и, наконец, разыскав необходимую, прочитала: — Семен Бурыкин, Степан Кириллин, Иван Быков и Александр Пышной, ученики ремесленного училища, практиканты, в семь тридцать должны прибыть на техническое совещание, захватив с собою проектные чертежи и расчеты предлагаемой ими машины… Понятно?
— Ясно! Ясно, Елена Павловна! Ой, как это здорово…
Семен уже хотел броситься к дверям, но секретарь, угадав его намерение, остановила его:
— Подожди! Подожди! Выслушай меня! Вот ты как-то требовал, чтобы главный инженер принял тебя немедленно. Шумел тут так, что я еле смогла с тобой справиться… Помнишь? — При этих словах Елена Павловна дружески взяла Семена за руку, как бы давая ему понять, что она больше не сердится… Представляешь ли ты, насколько был занят главный инженер в эти дни? Готовился годовой отчет — это раз. Проходили утверждения проектов двух новых, очень срочных разработок — это два. Комиссия по приему объекта Д-728 у нас тут работала — это три. И еще тысяча срочных дел! Теперь ты понимаешь, как был загружен Александр Андреевич?
— А как же с чертежами, этими самыми… проектными? — вдруг спохватился Семен.
— С какими чертежами?
— Ну вот с этими, о которых вы мне прочитали… Те, что мы обязательно должны представить сегодня в семь тридцать! У нас ведь их нет! Да и расчетов тоже! Как же быть?
— Вот это я уж не знаю, — ответила секретарь, разводя руками. — Принесите хоть какие-нибудь, приблизительные, что ли…
— Очень хороший чертеж у нас получился на песке, Елена Павловна, проговорил Семен, волнуясь.
— Песок в кабинет главного инженера не вздумайте тащить, ни в коем случае! — испуганно проговорила Елена Павловна, подозрительно приглядываясь к юному изобретателю.
— Да нет же! Я вам забыл сказать, что его смыло набежавшей волной! А затем мы кое-что зарисовывали в тетрадке! Знаете? Она у Шурика находится… Он у нас называется начальником канцелярии…
— Вот тетрадку и принесите.
— Ладно. Мы еще что-нибудь такое придумаем. Можно будет еще кое-что нарисовать…
Продолжая смотреть на секретаря оторопелым и восторженным взглядом, Семен вдруг проговорил:
— Елена Павловна! Вот вы… У вас такие замечательные часики на руках…
Семену хотелось сказать, что «вы очень хорошая и напрасно я думал плохо о вас…», но оробев и не решившись высказать эту мысль, он перевел разговор на крохотные часики, которыми уже давно восхищался.
Уже очутившись на дворе, Семен вспомнил, что теперь уже было ни к чему оставлять у секретаря письмо к Александру Андреевичу.
«Да и сухо оно написано! — мучительно соображал по дороге Семен. — Не стоит ли ему возвратиться в приемную главного инженера?». Но, махнув рукой, он быстро зашагал через двор, к столовой, где по всей вероятности еще находились его товарищи.
Теперь Семену казалось, что все встречающиеся по пути люди смотрят на него с огромным уважением. Вот прошел монтажник из сборочного цеха. Разве не заметно, как он доброжелательно улыбнулся? А вот навстречу, с голубой папкой для бумаг, идет Людочка Понедельник. Разумеется, она улыбнется Семену необычайно ласково. Даже попытается с ним заговорить!
И правда, когда девушка поравнялась и ответила на приветствие Семена, она сказала:
— Вы сегодня какой-то сияющий! Что это с вами?
— Проект… Проект, Людмила Сергеевна, будет утверждаться у главного инженера. Нашего изобретения проект! Понимаете?
— Уж не того ли, которое было нарисовано вами на песке? — спросила девушка, мило улыбаясь.
— Вот, вот! — обрадовался Семен. — А мы только что вспоминали с Еленой Павловной об этом забавном случае! Я еще хотел ей объяснить, что Вася Подвескин, пробежав по воде, все испортил.
— Кстати, он здесь. Если вы идете к столовой, то вы Васю встретите. За углом вон того дома стоит его мотоцикл.
— Главный инженер приглашает нас всех на семь тридцать… Еще надо сделать кой-какие чертежи… Вы меня простите, но я тороплюсь… — сказал Семен, не пытаясь скрыть своего желания расстаться с девушкой.
— Ну что ж! Желаю вам и вашим товарищам полной удачи. Все это очень забавно, извините, — немного разочарованным голосом проговорила Людмила, провожая ученика ремесленного училища чуточку насмешливым взглядом.
Недалеко от входа в столовую Семен действительно увидел Васю Подвескина с мотоциклетными очками на лбу. Он сидел на корточках перед своей машиной.
— Здравствуй! — весело бросил ему Семен.
— Здорово, — угрюмо ответил Вася, не поворачивая головы и продолжая копаться в своем усиленном моторе. — Выпускной клапан немного барахлит… Надо было бы его притереть… Да! Кстати! Нет ли у тебя случайно с собой ключа двадцать четыре на двадцать восемь?
Семен не спеша приблизился к мотоциклисту и ответил, стараясь придать своему голосу солидный оттенок.
— Откуда же у меня такой ключ! Я теперь работаю, как ты знаешь, в лаборатории. Там преимущественно приходится иметь дело с более мелкими инструментами.
— Подумаешь… Заважничал… — буркнул Подвескин, не поворачивая головы.
— А потом у меня дело сейчас очень срочное! — не утерпел Семен. — На семь тридцать главный инженер вызывает нас всех к себе в кабинет по поводу нашего изобретения. Надо еще подумать относительно чертежей, схем, расчетов и прочего.
— Что-оо? — удивился Вася, теперь уже повернув голову и поправляя сползающие на глаза очки. — Главный инженер будет заниматься вашим изобретением? Тратить на это время? Рассказывай кому-нибудь другому…
— А вот и будет! Если не веришь, то можешь пойти да спросить у секретаря Елены Павловны. Техническое совещание назначено на семь тридцать. Проверь!
— С ума можно сойти… Какое-то недоразумение, которое позволяет тебе воображать больше чем следует.
— А вот и будет заседание! — продолжал Семен, у которого вдруг пропала всякая степенность, уступив место мальчишескому задору.
— Смотри! — покровительственно произнес Вася, похлопывая Семена по плечу. — Я обязательно зайду к Елене Павловне, чтобы проверить. И если узнаю, что ты беспредметно хвастаешься, используя для этой цели высокое звание главного инженера Особого конструкторского бюро, то… имей в виду…
— Что имей в виду? — запетушился Семен.
— А вот увидишь… — пробурчал Подвескин, демонстративно поворачиваясь снова к своей машине. — Подумаешь, какие изобретатели нашлись… — и он принялся угрюмо, с остервенением отковыривать отверткой слой глины, приставшей к алюминиевой поверхности картера. — Знаю я подобных хвастунов, царапающих на пляже без всякой причины девушек грязной щепкой…
Глава двадцать пятая
Задолго до назначенного времени ребята сидели в приемной главного инженера.
Больше всех почему-то волновался Шурик. Он то и дело заглядывал в свою ученическую тетрадь, куда были тщательно записаны всевозможные технические мысли ребят по поводу проекта новой машины, где имелись зарисовки схем и даже какие-то ориентировочные расчеты, построенные на основе четырех действий арифметики.
Когда кто-нибудь выходил из дверец кабинета главного инженера, Шурик немедленно вскакивал с дивана и почему-то почтительно становился во фронт.
— Да, сиди ты… — наконец не вытерпел Кириллин, осаживая на место чрезмерно взволнованного члена изобретательского коллектива.
— А если он спросит насчет болтов, которыми надо будет прикреплять транспортирующее устройство?.. — продолжал беспокоиться Шурик, озирая своих товарищей.
Через приемную торопливо прошел математик Чугунцев и, молча ответив поклоном на приветствие ребят, скрылся за дверью кабинета. Пришел и старший научный сотрудник лаборатории, в которой работал Семен, Елизар Иннокентьевич Мурашов. Он с удивлением посмотрел на Семена и его товарищей и, перебросившись несколькими словами с Еленой Павловной, тоже ушел в кабинет главного инженера. Но каково же было удивление Семена, когда в приемной появился Вася Подвескин. Небрежно, с видом явного превосходства он поздоровался с ребятами. Неторопливо, как человек знающий