– Хочешь, и храни. А вот путешествие по Колыме меня почему-то не привлекает. Не хочу видеть Магадан даже летом. Давай лучше отправимся к тебе на родину, на Украину, Сережа!
– На Украину мы съездим обязательно. А о своей колымской эпопее я непременно должен что-то написать. Никак не проходит у меня такое желание, и все тут.
– Когда тебе книгами о Колыме заниматься, Сережа? Ты весь в делах.
– Это верно, дел у меня хватает. Воскресенский не вылезает из Байконура, и я скоро туда же отправляюсь. Но запущу спутник, Нинок, и сразу отправимся в отпуск… Обещаю!
– Но когда это произойдет, Сережа?
– Скоро, Нинуся. Очень скоро. Признаюсь, мы так затянули с запуском ПЭСИКа, что верящих в наш скорый триумф становится все меньше. И, к сожалению, не все их доводы можно с ходу отмести. Для нашего коллектива нелепость ситуации заключается в дальнейших оттяжках запуска спутника по несущественным поводам.
– Тебе, Сережа, поводы кажутся несущественными, а кому-то из «первых лиц», возможно, очень даже существенными.
– Но ведь я лично ответствен перед народом и партией за наши приоритеты в освоении космоса, а не те «первые лица», Нина.
– Верно, ты. И если запуск спутника намечен через месяц, то ровно на такой же срок без одного дня ты и должен убыть в отпуск. У тебя есть несколько заместителей. Пусть кто-то из них и поруководит месяц за тебя.
Последние слова жены были столь неожиданны для Сергея Павловича, что он даже чуть отшатнулся назад, а потом медленно повернувшись к ней, негромко спросил:
– В самый ответственный момент ты, Нинок, предлагаешь мне уйти в отпуск и решение главных задач взвалить на своих заместителей?
– Сереженька, ты можешь понять, – продолжала Нина Ивановна, – что тебе надо хотя бы месяц отдохнуть от ракет. Лишний месяц ровным счетом ничего не решит. Пусть коллектив объединения отдохнет от тебя, а мы целый месяц проведем вместе в Житомире. Ты пообщаешься наконец с матерью.
– Нинок, твои предложения невозможно реализовать практически… Как, интересно, ты все это представляешь?
– Очень просто, Сережа. Ты вызываешь Мишина с Байконура. Оставляешь за себя на полигоне Воскресенского и обращаешься в правительство, чтобы тебе предоставили краткосрочный отпуск для отдыха и лечения… Все очень просто.
– Нет, дорогая моя женушка, я так поступить не могу. До запуска ПЭСИКа Хрущев, Устинов, другие «первые лица» и слушать меня не станут о предоставлении отпуска.
– Надо тебе, Сереженька, действовать дипломатичней. Ты должен убедительно им доказать, как это получилось у тебя в сорок шестом со Сталиным, что работа со спутником будет продолжаться, не сбавит оборотов, а сам ты выдохся и остро нуждаешься в отдыхе и лечении…
Приезд Келдыша и Глушко прервал оживленный диалог. Теперь за столом пошел «чисто служебный разговор» специалистов. Его с высокой ноты начал Валентин Петрович. Торжественный тон «главного двигателиста» был созвучен приподнятому настрою, царившему в Колонном зале:
– Сегодня мы задали кое-кому задачку, Сергей Павлович, заговорив открытым текстом о скором запуске первого спутника.
– Задачку задали кое-кому и себе тоже, Валентин Петрович, – бросив взгляд на Глушко, возразил Келдыш.
– Зал, по-моему, воспринял мое заявление, Валентин Петрович, как очень смелый научный экскурс в будущее, потому что немногие, сидящие перед нами, знают о реалиях сегодняшнего дня, – поддержал Королев «главного двигателиста».
В ответ Глушко внес неожиданное предложение:
– Может, пришло время, товарищи разработчики, напечатать фотографию нашего ПЭСИКа в газетах?
Вице-президент Академии наук категорично предостерег собеседников от такой поспешности:
– Тут, товарищи ракетчики, наших полномочий не хватит. Потребуется решение правительства, а Хрущев не пойдет на такой шаг. Посчитает это преждевременной похвальбой.
Королев опять оказался на стороне Глушко:
– Но идея Валентина Петровича хороша, Мстислав Всеволодович, – снова поддержал Глушко Королев. – Я предлагаю фотографию первого спутника в стартовом положении показать руководителям страны.
– Прочитав отчет в газете о вечере в Колонном зале Дома союзов, Никита Сергеевич обязательно позвонит тебе или мне, – сказал Келдыш. – Вопросов «как» да «что» у него всегда набирается немало. Сами по себе, они, конечно, дилетантские, но все же нередко ставят нас в тупик.
Глушко дополнил «главного теоретика космонавтики»:
– Позавчера, Мстислав Всеволодович, я разговаривал с Хрущевым по телефону из Байконура. Между прочим, он почему-то вернулся к нашей майской неудаче с запуском «семерки» и высказал такое предположение: «Двигатели, дескать, не отработали положенное им время». А в конце разговора, с чьей-то подачи, заявил и о ненадежности самой ракеты. Вот вам и дилетант!
– А вам, Мстислав Всеволодович, конкретно что-нибудь известно по части функционирующих в «верхах» сомнений? – тут же поставил прямой вопрос Главный конструктор.
– Да, Сергей Павлович, известно, – подтвердил Келдыш и пояснил: – На прошлой неделе в Академию наук приезжал Рябиков и вел разговор о целесообразности схемы подвески ракеты в стартовом положении. Он ратовал за первоначальный вариант – установку ее на стартовый стол.
– Как прочно сидят в нас порой устаревшие стереотипы! – не скрывает своего несогласия Королев. – Я считал, Мстислав Всеволодович, что этот вопрос уже решен раз и навсегда. Брауновская схема подвески для космических ракет не пригодна, точнее, не рациональна. Но вот, оказывается, в недрах Государственной комиссии превалирует именно такое консервативное мнение.
«Главный двигателист» уверенно дополнил Королева:
– Старт со стола, Мстислав Всеволодович, для нас уже пройденный этап. К тому же Бармин не успеет усовершенствовать «наземку». Ведь до старта ПЭСИКа остался всего месяц.
– Так Рябикову как заместителю председателя Государственной комиссии и было сказано, – заверил ракетчиков Келдыш. – По первому спутнику ничего изменить уже нельзя. С возражениями Государственной комиссии будем определяться при подготовке к запуску второго спутника. Это будет правильно.
– Не второго, а третьего, – поправил Келдыша Сергей Павлович.
– Как третьего? – не скрыл удивления вице-президент Академии наук. – Разве не второй готовится к запуску?
– В январской докладной записке в наркомат вооружения, – пояснил Королев, – я действительно писал о двух спутниках, о ПЭСИКе и «однотонном». Но имеется в виду и еще один, промежуточный. Какой вес он будет иметь, в записке не оговорено. Нарком Устинов согласился с такой программой и утвердил ее. Он, видимо, с кем-то согласовывал этот вопрос.
– Вот промежуточный спутник, я, Сергей Павлович, упустил, – признался Келдыш. – А он будет, по-моему, даже очень кстати. Многое удастся на нем перепроверить.
– Конечно, кстати, – согласился Королев и добавил: – У Исаева есть проблемы с тормозной двигательной установкой. Чтобы решить их, потребуется некоторое время.
Келдыш и Глушко уехали от Королевых в начале второго 18 сентября. А через неделю, рано утром, Главный конструктор улетел на Байконур, чтобы лично проверить весь ход подготовки к запуску ПЭСИКа – «простейшего спутника – первого в мире».
Запуски к Луне
В 22 часа 28 минут 34 секунды по московскому времени 4 октября знаменитая «семерка» произвела свой очередной старт. Огонь, вырвавшийся из сопел двигателей первой ступени, озарил степь, а клубы едкого дыма стремительно уносились вдаль ветром, заслоняя собой горизонт. Ракета, словно нехотя, качнулась, оторвалась от пусковой площадки и, грохоча, понеслась ввысь, стремительно набирая скорость. Через несколько минут ее можно было наблюдать только по огненному хвосту, который она оставляла за собой, по огромной параболе унося ПЭСИК на околоземную орбиту.
Королев, Тихонравов, Бушуев, Решетнев, Ивановский бросились к машинам, чтобы услышать голос первого спутника в монтажно-испытательном корпусе. Сначала еле слышно, а потом все громче и сильнее зазвучали долгожданные «бип…бип…бип…». Услышав их, Тихонравов первым, что было мочи, закричал «Ура!». Королев повернулся к Главному конструктору ПЭСИКа, обхватил его за плечи и по-мужски крепко потряс на виду у всех. Он был счастлив.
Утром 5 октября руководители запуска первого искусственного спутника Земли, кроме Решетнева и Ивановского, остолжны управиться. У нас нет времени на раскачку, Михаил Клавдиевич. Я возлагаю на вас эскизное проектирование, а сам непосредственно займусь цеховыми службами.
Вечером 5 октября Королев вернулся в Москву, а рано утром следующего дня он встретился со своим давним сослуживцем по части космической живности профессором Яздовским. Не успел знатный медик от души поздравить Главного конструктора с успешным запуском ПЭСИКа, как тут же получил встречный вопрос:
– Так вы подготовили, Владимир Иванович, для следующего запуска подходящего космического пассажира?
Яздовский поднял на Королева недоуменные глаза:
– Вы, что же, Сергей Павлович, имеете в виду уже человека?
– Разумеется, Владимир Иванович. Медлить нельзя, иначе нас обойдут американы, – на полном серьезе продолжал лукавить Главный конструктор. – Да, вполне могут обойти.
– Нет, Сергей Павлович, подходящего человека мы отобрать для вас еще не успели. Вот собачку, и не одну, можете запускать хоть завтра, – твердо заявил Яздовский.
– Хорошо, придется уважить медицину, – засмеялся Королев. – Не можете пока предложить человека, готовьте в орбитальный полет собачку.
Все же тогда Владимир Иванович так до конца и не понял, насколько серьезно говорил Главный конструктор о полете человека в космос, а насколько шутил… «Надо торопиться», – сделал про себя вывод «космический профессор».
В конце рабочего дня Главный конструктор направился на участок спутниковой сборки. Когда рабочие и специалисты плотно обступили стенд с макетом своего первого детища, Сергей Павлович обратился к ним с краткой торжественной речью: