Чкалов: От четырех до пяти, иногда свыше пяти километров.
Вопрос: Могли бы вы долететь до Окленда, если бы погода вам позволила? (По сообщению из Ванкувера, в момент посадки видимость не превышала двух километров; в других местах маршрута, дальше к югу, видимость равнялась нулю, облака целиком заволокли горную местность, и только в районе Сан-Франциско было ясно.)
Чкалов: Мы могли бы лететь и дальше — не только до Сан-Франциско, но и до Лос-Анджелеса. Нашей основной целью было, однако, достижение территории Соединенных Штатов и благополучная посадка на одном из американских аэродромов.
Вопрос: Каковы были условия погоды во время перелета?
Чкалов: Наилучшие условия были над Баренцевым морем, в районе Земли Франца-Иосифа, отчасти над самим полюсом, далее в районе острова Патрика.
Вопрос: Как вы питались в пути?
Ч к а л о в: У нас был трехдневный запас, преимущественно фрукты, овощи, бутерброды, кроме того, аварийный запас в концентрированной форме на месяц.
Вопрос: Как обстояло дело с радиосвязью?
Чкалов: Радиосвязь была удовлетворительной, за исключением участка, начиная с острова Патрика.
Чкалов с присущей русскому человеку, советскому герою, скромностью не упомянул, что фактически на трассе перелета, начиная с Патрика и вплоть до посадки в Ванкувере, экипаж «АНТ-25» в течение двадцати двух часов не имел возможности получать метеорологические сводки.
Вопрос: Перелет подобного невиданного размаха, несомненно, требовал длительной подготовки. Сколько времени она отняла?
Чкалов: Мы начали готовиться двадцать пятого мая.
Вопрос: Каковы сейчас ваши планы?
Чкалов: Мы собираемся немного осмотреть Соединенные Штаты, города, некоторые заводы, ознакомиться с вашими техническими достижениями.
Радиодиктор предоставил слово мне и Саше Белякову, а затем Трояновскому. После этого к микрофону подошел генерал Маршалл, который заявил:
— Я польщен выпавшей на мою долю честью принять в своем доме отважных джентльменов.
Диктор зачитал приветствие Рузвельта и Хэлла, а затем телеграмму руководителей нашей партии и правительства.
Долго не расходились американцы, непрерывно приветствуя советских летчиков. Они ожидали, что чиф-пайлот Чкалов скажет им на прощание еще несколько слов. И Валерий выступил с короткой блестящей речью, в которой говорил, что есть реки Колумбия и Волга, которые находятся на разных континентах, имеют различный нрав и характер, их берега окружают разные горы и леса, но они текут по одной и той же планете, не мешают друг другу, а в конечном счете являются элементами одного и того же мирового океана. Так и наши народы, народы Советского Союза и народы США, должны жить на одном и том же земном шаре мирно и в совместной работе украшать океан жизни человечества. Он закончил свою речь так:
— Примите от нашего великого народа пожелание счастья и процветания народам великой Америки, которые мы принесли на красных крыльях «АНТ-25», преодолев все козни и препятствия природной стихии.
Александр Антонович Трояновский, переведя речь Чкалова и увидев восторженный прием выступления чиф-пайлота многотысячной аудиторией, сказал нам:
— Американцы считают, что Валерий Павлович настоящий русский человек, он природный оратор и у него весьма приятный тембр голоса...
— Они ничуть не ошибаются,— утвердительно заметил Саша Беляков.
После радиопередачи стемнело, мы попрощались с публикой, собравшейся перед генеральским особняком, и спустились с балкона на первый этаж, где сразу же попали под яркие лучи «юпитеров» — началась киносъемка, результаты которой на следующий день появились на экранах Америки. До позднего вечера кинооператоры не давали покоя нашему экипажу и полпреду Трояновскому. А хозяина дома, генерала Маршалла, Чкалов много раз приглашал стать рядом с нами, помня, что это так важно для него.
Крепко досталось нам в этот день, день прилета в Америку.
А еще больше хлопот пришлось на долю Трояновского, старого большевика-ленинца, который был здесь не только полпредом, но и переводчиком и советчиком нашего экипажа. Чкалов уже терпеливо и привычно писал на листках, в блокнотах и альбомах автографы, вынужден был бесконечно стоять перед фото-или киноаппаратами, был остроумен и даже похвалил напиток кока-кола. Лишь в двадцать два часа ушли последние посетители, и Валерий Павлович, сняв парадную одежду, сказал:
— Ну, Александр Антонович, до чего же дотошны американцы! Задали и вам и нам работы, которая ничуть не легче полета через полюс.
— Это только начало,— с улыбкой заметил Трояновский.— Дальше все это будет гиперболически возрастать, так как американцев вы действительно удивили, а они, я бы сказал, полюбили вас.
— Да за что же это? — удивился Валерий.
— Ну прежде всего за то, что добрались до них, вопреки заверениям херстовской печати, которая трубила о неспособности Советов осуществить такое предприятие.
— Ну, а еще за что? — допытывался Чкалов.
— Рядовой американец понял, что его до сих пор обманывали наглейшим образом. Не случайно вчера представители печати были поражены, увидев на «АНТ-25» мотор советского происхождения. Американцев убеждали, что на одномоторном самолете можно было лететь, если бы он был американским или английским.
Во время этого разговора снова пришел посыльный с очередными телеграммами. Они были адресованы Валерию Павловичу от Ольги Эразмовны и сына.
Восьмилетний Игорь писал:
«Дорогой папа! Поздравляю тебя с благополучным окончанием перелета. От пионеров и октябрят лагеря Артек передаю горячий привет тебе, дяде Байдукову и дяде Белякову. 30 июня исполняется 12 лет Артека. Мы все, пионеры и октябрята, просим тебя, дядю Байдукова, дядю Белякова и маму приехать к нам на юбилейный большой костер».
Американские впечатления
21 июня было менее дождливым, зато объем работ у советских летчиков оказался значительно больше вчерашнего.
После завтрака у генерала Маршалла мы выехали на аэродром Бараке для выполнения ряда формальностей. Несколько американских официальных лиц неодобрительно отнеслись к решению экипажа раздать бесплатно все, что не является конструктивной принадлежностью самолета. Многие сокрушенно покачивали головой, говоря, что русские летчики явно упустили возможность разбогатеть на сувенирах.
С аэродрома генерал Маршалл повез экипаж Чкалова и советского полпреда в свой оффис, где нам были оказаны официальные почести. По приказу генерала были выстроены шеренги войск, впереди которых развевались американские знамена. Недалеко стояли старинные пушки. В честь советского посла и рашен-флайерс был дан парад, который принимал Трояновский. Девятнадцать традиционных выстрелов древних орудий создали такую дымовую завесу, что от наших взоров скрылся плац, густая роща и даже войска, участвовавшие в параде.
Мы поблагодарили генерала за оказанные нам почести. Затем нас повезли в офицерское собрание. Маршалл представил экипаж Чкалова женам офицеров гарнизона. Валерий сказал несколько слов по поводу красоты и обаяния американских женщин и пожелал им здоровья и успехов в жизни.
После этого мы уселись в автомобили и, сопровождаемые эскортом полисменов на мотоциклах, помчались по улицам взбудораженного Ванкувера. Эта прогулка к зданию городской ратуши была совершена с таким непревзойденным искусством мотоциклистов, что казалось, мы едем по цирковой арене.
— Не удивляйтесь, друзья,— говорил нам Трояновский,— все это делается в чисто американском духе.
Погода стала солнечной и жаркой. Перед ратушей собрались сотни любителей автографов, кино- и фоторепортеры. Нас дружно приветствовали свистом.
— Свист у американцев — это одобрение, доброжелательство,— успокаивал нас Александр Антонович.
У мэра города Ванкувер мы не задержались, так как должны были вскоре быть в торговой палате города Портленда, куда помчались по мосту через реку Колумбию под вой сирен полицейских мотоциклистов-циркачей. Но полиция штата Вашингтон отдала нам честь в конце моста, так как на другом берегу реки уже ожидали полисмены штата Орегон. Вой сирен портлендской полиции был еще более сильным.
— Ну и черти! Как несутся,— говорил Валерий, покачивая головой.
В торговой палате нас ждал губернатор штата Чарльз Мартин, человек весьма реакционный. Но, как опытный политик, он не мог допустить какой-либо бестактности и был вынужден приветствовать нас с улыбкой. Он же проводил нас на возвышение и сел с нами за спикер-тейбл. Гостей было приглашено много. Мэр города Портленда, сидевший рядом с Чкаловым, ударом солидного молотка по деревянной подставке призвал всех присутствующих к вниманию и начал приветственную речь, которая транслировалась по радио для всей Америки. Затем предоставили слово Чкалову. Наш командир говорил о том, что в нашей стране уважают американскую деловитость, высокое мастерство рабочих, высококачественную технику.
— Всему этому мы учимся у всех, и в первую очередь у вас. Но мы даем слово: не только вас догнать в соревновании за развитие техники, но и перегнать. И просим извинить нас за то, что через полюс к вам перебрались мы, советские летчики, первыми.
Когда Трояновский перевел эту речь, то аплодисменты долго не смолкали в торговой палате Портленда. Потом говорили мы с Сашей, за нами — наш посол. После него выступил губернатор штата. К концу речи Чарльза Мартина в зале появились три королевы красоты с венками из белых роз. Мило улыбаясь, они надели эти венки советским летчикам. Валерий принимал эту почесть без особого удивления, хотя и не предполагал, что обычай этот заимствован американцами у гавайцев и служит знаком высшей почести и уважения к прославленным гостям.
После ружейного салюта мэр города попросил Чкалова со своим экипажем выйти на площадь, где собралась огромная праздничная толпа.
Сопровождаемые полпредом, губернатором штата Орегон, мэром города Портленда и множеством официальных лиц, Валерий, Саша и я с венками на шее пошли по улицам, заполненным горожанами. Крики, свист, возгласы «Урей, рашен-флайерс!», жесты, благословляющие экипаж Чкалова, и улыбки, улыбки, улыбки... После длительной прогулки через Портленд мы сели в машины и помчались на аэродром.