Затем состоялись торжественные приемы экипажа «АНТ-25» — сначала в торговой палате Окленда, а затем в торговой палате Сан-Франциско, где, кроме гражданских властей, присутствовали и военные власти в лице командующего военным округом генерала Саймоса и начальника военно-морской базы адмирала Смита.
В честь чкаловского экипажа генерал Саймос приказал дать салют девятнадцатью артиллерийскими залпами.
Вечером мы отправились в специальном железнодорожном вагоне в Вашингтон.
Когда Сан-Франциско скрылся из вида, Александр Антонович, просматривая газеты, сказал:
— Я не мог представить, Валерий Павлович, что печать Америки так много дней будет непрерывно говорить о вашей тройке, о Советском Союзе, да еще в таком восторженном тоне.
Трояновский взял газету «Филадельфиа леджер».
— Вот, послушайте,— сказал он.— «Полет советских авиаторов из СССР в США заслуживает почетного места в истории авиации. Они избрали кратчайший путь для прибытия сюда — через Северный полюс — покрытую льдами «верхушку мира». Это казалось человечеству невозможным, но русские доказали, что это возможно».— Затем полпред взял газету «Кливленд плэн дилер» и прочитал: — «Три человека, чьи имена будут запечатлены историей, перелетели через «верхушку мира» из Москвы в США в течение 63 часов. Для авиации открылись новые горизонты...»
Чкалов, прижимая к сердцу руку, запротестовал:
— Уволь, дорогой Александр Антонович! Уволь! За эти три дня я почувствовал, что стал такой исторической ценностью, что даже прощупываю, как тело каменеет и покрывается налетом или плесенью подвалов, в которых хранятся документы прошлого...
Трояновский продолжал:
— Наконец, вот из газеты «Детройт фри пресс»: «Совершенный русскими подвиг — чудо умения и закалки. Препятствия на пути были велики, риск невероятный, естественные трудности ужасающие. Только воображение может предвидеть практические результаты этого полета. Пока же это поразительный показатель русского мужества и изобретательства и знаменательная демонстрация возможностей дальних полетов».
Долго шла дружеская беседа. Поезд, имевший в своем составе двадцать вагонов, включая наш, тронулся в 20 часов 20 минут из Окленда, держа путь на Чикаго. Сначала мы мчались со скоростью 100—110 километров в час. К полуночи наш экспресс уже шел среди холмов и кружил по извилинам ущелей и долинам рек; утром огибал горы, покрытые хвойным лесом и снежной шапкой. Затем экспресс вырвался на простор выжженной пустыни и, набрав скорость, окутанный кремнистой раскаленной пылью, помчал нас в направлении Атлантического побережья. Но вагоны поезда герметичны, и в наших купе воздух подается кондиционерами, по желанию регулируется не только температура воздуха, но и его влажность.
Вскоре мы пошли завтракать в вагон-ресторан. Сотни пассажиров уже приготовили карточки, газетные вырезки или просто странички из блокнотов и просили у нас автографы.
В Огдене поезд остановился, пробежав без остановки около 1000 километров. Здесь меняли локомотив, работавший на нефти. Пока железнодорожники компании «Пасифик Линиесс» осматривали состав, тысячная толпа на перроне станции непрерывно и восторженно приветствовала экипаж «АНТ-25» и Советский Союз.
Мэр города Огден на перрон прибыл на лошади, в ковбой ской форме. Он приветствовал Чкалова и Трояновского от имени местных наездников. Нам преподнесли массу цветов, без конца фотографировали, интервьюировали и, конечно, просили автографы. Нас очень тронуло приветствие рабочих депо, из которого вышел локомотив на смену прежнему.
Вечером 25 июня мы увидели на перроне станции города Омаха большое скопление людей. И здесь попросили, чтобы рашен-флайерс сошли с поезда.
В Чикаго экспресс стоял шесть часов. На перроне — огромная демонстрация американских рабочих, среди них много коммунистов. Мы услышали пение «Интернационала».
После короткого митинга поездка по городу и осмотр его достопримечательностей.
Город Чикаго — большой, красивый, с множеством небоскребов и бесчисленным количеством автомобилей, которые буквально терроризировали улицы. Не помогают, видимо, надземные дороги.
— А чистоты московской на улицах Чикаго я не вижу,— заключил Чкалов.
27 июня в 8 часов 25 минут Чкалов стоял рядом с Трояновским, готовясь выйти из вагона на перрон столичного вокзала. Мы прибыли в Вашингтон. Нас встречала советская колония, представители властей, печати и армия фотографов и корреспондентов газет.
После прохлады кондиционированного купе сразу почувствовалась влажная духота американской столицы.
Снова цветы, улыбки, приветствия.
Вскоре мы приехали в полпредство. Что и говорить, среди своих сограждан Валерий Павлович стал более оживленным. Беседы не прекращались до обеда. Затем мы отправились на прием к начальнику ВВС США генералу Вестоверу. Ниже среднего роста, плотный, одетый в гражданский белый костюм, генерал встретил нас очень любезно. Несмотря на жаркую и душную погоду, остальные американские летчики были в военной форме. Прием был организован в клубе офицеров авиационного корпуса армии США на военном аэродроме Боллинг Филд. Среди двухсот приглашенных, кроме летчиков, присутствовали многие видные представители командования армии США.
Когда мы вернулись в посольство, к нам прибыл с визитом министр земледелия Уоллес. Он был кандидатом в президенты. Расспрашивал подробно об условиях полета, особенно интересовался работой компасов от полюса до берегов Канады.
Мы его благодарили за работу подчиненных ему гражданских метеостанций. Министр рассказал нам об организации в США метеослужбы и обещал, что в следующий наш полет прогнозы будут точнее.
В клубе полпредства на собрании советской колонии в Вашингтоне сначала выступили полпред Трояновский и советник полпредства Уманский. При этом советник с разрешения штурмана зачитал следующую запись Белякова, сделанную в борт-журнале «АНТ-25»: «...12.20 (по Гринвичу) 19 июня 1937 года. Высота 5700 метров. Многоярусная облачность, никак не перевалим. В кабине ноль градусов. 12.30. Снижение. Замерзла пароотводная трубка, и после накопления пара в расширительном бачке последовали выбрасывание воды из расширительного бачка через редукционный клапан, понижение водомера до нуля... Некоторое время думали, что лопнул расширительный бачок;..»
В ответной речи Валерий Павлович сказал: — Тяжелый был полет, слов нет. Тяжелее прошлогоднего, но зато и поучительнее. Вот приедем в Москву, изучим материалы и подумаем о дальнейших делах...
Ночь с 27 на 28 июня была беспокойная из-за жары и высокой влажности. Даже богатырского здоровья Чкалов обливался потом и басил:
— То подмерзали, а теперь греют, будто в парной. Не хватает березового веника...
— Словно мы в Батуми,— ответил я другу.
Первый визит экипажа «АНТ-25» был к государственному секретарю США Хэллу. В 11.30 Чкалов, Беляков, Трояновский и я вошли в кабинет господина Хэлла. Нас встретил бравый, высокий, стройный старик, который заговорил высоким тенорком. Он учтиво здоровался с каждым, поздравляя нас, летчиков, и нашу страну с авиационным достижением огромной важности.
Государственный секретарь США интересовался подробностями нашего полета и особенно тем, как мы решали задачи аэронавигации между полюсом и берегами Канады. Здесь же присутствовал министр почт и телеграфа, которого мы благодарили за обеспечение полета «АНТ-25».
Господин Хэлл спросил мнение Чкалова о возможности установления через полюс воздушного сообщения.
— Думаю, что это может стать реальностью при значи тельном увеличении высоты полета, скажем, до девяти-десяти километров, при крейсерской скорости машины триста — четыреста километров в час и, наконец, создании в канадской части Америки ряда полярных баз типа нашей базы на острове Рудольфа архипелага Земли Франца-Иосифа.
В 12 часов мы были в Белом доме. Нас тут же провели в кабинет президента. Рузвельт сидел в каком-то специальном кресле за огромным столом, заставленным моделями кораблей, самолетов и других машин, а также книгами. Он расположился вблизи открытого окна, выходящего в сад, и был одет в легкую белую рубашку с расстегнутым воротником. Мы увидели очень приветливого человека с большой поседевшей головой. Когда мы подошли к президенту, чтобы пожать ему руку, Рузвельта за руки подняли над креслом два человека: у него были парализованы ноги. Заметив, что мы внимательно рассматриваем картины, развешанные в его кабинете, президент сказал:
— Вы летчики, а я моряк. Поэтому у меня множество всякой всячины, связанной с морской службой.
Валерий Павлович непринужденно сказал Рузвельту:
— Вам не хватает здесь нашего Айвазовского... Трояновский, улыбаясь, перевел эти слова президенту, Рузвельт оживился и сказал:
— Я очень, очень люблю Айвазовского...
В заключение президент пожелал нам дальнейших успехов и просил быть гостями Америки. Чкалов поблагодарил за гостеприимство, пожелал президенту и народам США счастья, процветания и дружбы с Советским Союзом. Рузвельту очень понравились слова нашего командира. При прощании он долго пожимал руку Чкалова.
В гостинице «Мейфляуэр» на банкете нас встретил председатель заокеанского Национального клуба печати. На банкете присутствовало более двухсот писателей, журналистов и других представителей литературного мира. Американская национальная радиокомпания транслировала по всей стране и за границу выступления на этом банкете.
Господин Кенуэрти обратился к экипажу «АНТ-25» с приветствием. После него выступил председатель Национального клуба американской прессы, давший высокую оценку перелета Чкалова. Затем слово было предоставлено полпреду Трояновскому, который в своей речи осветил значение перелета и отметил, что экипаж «АНТ-25» открыл воздушный путь из СССР в США через неизведанные пространства полярного бассейна. Чкалов рассказал, что перелету предшествовала длительная и тщательная подготовка в государственном масштабе, и, в частности, говорил о прошлогоднем перелете через Ледовитый океан с запада на восток.