Судьба Славниковцев, владевших многими славянскими коленами наследственно и сохранивших княжескую власть при таких могущественных земских князьях, как Болеславы, представляет весьма замечательное и любопытное явление в чешской истории. Славниковцы спокойно управляют областью, в которой было не менее двадцати жуп; их земли доходят до самого соседства с Прагой; член их дома делается пражским архиепископом; и это в то время, когда чешские князья приобрели уже значительные силы, подчинив себе соседние области, когда во всей земле чешской, за исключением частей, стоящих под домом Славниковцев, исполнялась одна их воля. Любопытно посмотреть, как образовалась и чем поддерживалась в Чехии сила, почти равная сале земских князей. Впрочем, нельзя отрицать, что и самое избрание на пражскую кафедру члена из дома Славниковцев, и мирные отношения между Славником и земскими князьями много уже говорят в пользу того мнения, что Славниковцы не были вполне самостоятельны, что они не более как в качестве верховных жупанов управляли жупами, входившими в состав их княжества, признавая над собой зависимость князей чешских как высшей земской власти.
Читая описание границ владений Славника у Козьмы, мы видим, что они обнимали весь восток Чехии, гранича на севере с Силезией, на юге с Австрией и Баварией. Двадцать жуп, входящих в состав княжества Славника, составляли по крайней мере 2/5 всей земли чешской. Из более древних преданий, записанных у Козьмы, видно, что Славниково княжество в древности не было так обширно. Некогда на горе Осеке правила Кази; жупа, в которой был этот город, принадлежала, следовательно, к владениям князей Пржемысловцев и только позже присоединилась к княжеству Любичскому. В «Либушином суде» упоминаются Лютобор с Доброславска Холмца и Стрезибор с Сазавы, они имели тогда независимые от любицких князей области и были или жупанами, или коленными князьями. Видно, что княжество Любичское расширялось понемногу и, без сомнения, военной силой, частью на счет самих земских князей, как видно на примере Осецкой жупы, частью на счет других жуп и колен. Известно, что в IX – Х веках коленные князья и жупаны часто выступали войной против земских князей, находя себе поддержку, а может быть, и поощрение у чужеземцев. Из числа таких были и жупаны любичские, предки Славника. Так как усиление этих жупанов едва ли могло случиться после Вячеслава, при могущественных Болеславах, то нужно предположить, что область любичских князей в более ранний период приобрела то протяжение, с каким мы находим ее под Славником. Злицкие князья, предки Славника, владели небольшим коленом; только с течением времени к нему примкнули соседние колена, например дулебы, жупа Виторажская и другие. Нельзя также относить усиление дома Славниковцев ко времени раньше IX века, когда Чехия состояла в союзе, а потом в зависимости от Моравии. Более подходящим периодом можно указать время малолетства Вячеслава и правления Драгомиры, когда страна была терзаема и внутренними волнениями, и придворными партиями. В этом отношении заслуживает весьма высокой цены свидетельство жизнеописателя св. Войтеха, по которому род князей любичских стоял в свойстве с королями немецко-саксонского дома. Родство князей любичских с сильным немецким домом объясняло бы нам, как легко могли пользоваться домашними неустройствами Чехии эти князья.
Славянские украшения из Штайнхёринга (Бавария)
Очень вероятно, что вторжение в Чехию баварского герцога Арнульфа в 922 г. имело, при других, и эту цель – помочь князю любичскому против князя земского. С этим согласуется и то направление, в котором произошло расширение области князя любичского – главным образом к югу, в соседство с Арнульфом. Некоторое время спустя идет на Чехию Генрих I; причина его похода могла быть и в том, что чехи помогали славянам полабским, откуда происходила Драгомира, а может быть, и в том, что внутренние волнения в Чехии давали Генриху надежду на легкое подчинение ее. Припомним предание, записанное у Далемпла, что Радслав, злицкий князь, был во враждебных отношениях с Вячеславом Чешским, что они имели поединок, в котором Вячеслав остался победителем. Связь между домашней войной и нашествием немцев на Чехию при Вячеславе оспаривать нет причин. Допустив же эту связь, мы облегчим себе понимание многих других, последовавших затем, событий. Если действительно Вячеслав во время вторжения Генриха и Арнульфа имел дело с могущественным внутренним врагом, злицким князем Радславом, то ему и оставался возможным только один способ действия, покорность и подчинение немецкому королю. Хотя Радслав и был побежден в поединке, но за ним осталась власть и все его земли: это могло случиться опять-таки только потому, что за Радслава стояли еще Генрих и Арнульф. При Вячеславе в последний раз предки Славника являются в открытой борьбе с земским князем; в последующей войне Болеслава I с немцами князья любичские стоят на стороне его. Мало того, Славниковцев и Пржемысловцев соединяла даже приязнь и расположение; Славник имел благоразумие и сохранить свою политическую власть, и не оскорблять земских князей, чего не удалось его детям. Причиной падения дома Славникова были раздоры партий и особенное доверие Болеслава к партии Вершовцев. В конце Х века княжество Славниково соединяется с княжеством Пржемысловцев; Ольдржих и Яромир были здесь удельными князьями.
Обзор политических и церковных отношений в Чехии до смерти Вячеслава. 895–935 гг.
Чешская история Х века имеет совершенно иной характер, чем моравская история IX века. В военной силе и личной храбрости моравские князья находили средства к борьбе с немцами; для сохранения политической независимости страны они порвали церковный союз с римской церковью; для успешнейшего исхода предприятий заключали политические союзы с северными и восточными соседями. С запада приставали к Моравии люди партии, недовольной немецкими королями, лишенные должностей графы, недовольные полученными уделами королевские сыновья. Вообще на образование славянской державы, зерном которой была Моравия, главным образом влияла необходимость постоянной и упорной борьбы с немцами; великоморавская монархия и выдержала этот характер до самого падения своего. Не такова была политика князей чешских. Не было и у них недостатка в личной храбрости, в военных средствах; но у чехов не заметно такой ожесточенной и неутомимой вражды к немцам. Напротив, в союзе и соглашении с немцами чехи стремятся к равным политическим правам с ними, постепенно стирают резкое различие между немцем и славянином и достигают того, что в конце Х века летописец не называет уже чехов варварами, как называет он других славян. И духовное, и светское просвещение Чехия охотно заимствует у немцев; заодно с ними вооружается против угров, своих прежних союзников, втягивается в общественную жизнь и окрашивается цивилизацией немцев. И когда северные соседи чехов, полабские славяне, изнемогли в неравной, геройской войне, потерявши свою свободу и национальность, чехам угрожала та же участь, если бы они не развили у себя культуры и учреждений, поставивших их на один уровень с соседями. Чешские князья должны были иметь дело с могущественными императорами саксонской династии, когда домашняя их работа – ослабление политической власти колен – не была еще кончена, когда рядом с властью земских князей, существовала другая, почти самостоятельная власть, дом Славниковцев, родственный немецкой королевской фамилии, могший всегда вызвать грозу на земских князей.
В начале IX века Чехия делила одну и ту же политическую судьбу с Моравией – платила дань и находилась в зависимости от немцев. Вступивши в союз с Моравией, а потом в зависимость от нее, чехи перестали платить дань немцам, пока могучая рука Святополка Моравского сдерживала разные части его государства. Через год по смерти Святополка, в 895 г., чехи примкнули к немцам[141] и помогли им добивать своих соседей, мораван. Весьма вероятно, что они не обязались тогда платить дань немцам и вообще с выгодой для себя воспользовались политическими обстоятельствами, обрушившимися на головы их соседей. В то время как угры производят опустошительные набеги на Саксонию, Тюрингию и Баварию, чехи распространяются по Моравии, лишенной части своего населения, входят в союз с уграми, выигрывают этим спокойствие страны и восстанавливают у себя порядок, нарушенный чужеземным господством[142].
Козьма Пражский. Средневековая миниатюра
По смерти Святополка Моравского (894 г.) Спитигнев, сын Борживоя, овладел княжеским троном своего отца; годы правления его и брата его Вратислава можно определить только приблизительно. Последний умер незадолго до мученической кончины Людмилы, случившейся 15 сентября 921 г. Если принять в соображение известия жития Вячеслава, что он родился уже в то время, когда Вратислав сидел на княжеском престоле, и при смерти отца имел 18 лет от роду, то вступление Вратислава на княжеский престол должно было случиться до 903 г.; в таком случае время княжения Спитигнева падает на промежуток между 895 и 903 гг. Внешние обстоятельства, при которых княжил Вратислав, были следующие. Под ударами угров пало Великое моравское государство, составные части его потянули к другим центрам. Немцы, под защиту которых отдался в 895 г. Спитигнев, не в силах были защищать и собственных границ. Малолетний Людовик III, потерявший в маркграфе Люитпольде свою охрану, и сам умер в 911 г.; сын маркграфа Арнульф стремился к независимому господству в Баварии и Каринтии, когда немцы выбрали себе в короли Конрада Франконского. Вратислав умел сохранить свою землю и от угров и возвратить ей политическую независимость от немцев. За Спитигневом и Вратиславом сохранилась в истории слава распространителей христианства в стране и устроителей храмов.
Из двух разных источников имеем мы известия о христианском просвещении Чехии: одно – из иностранных летописей, другое – из местных преданий. Принято историками относить начало христианства в Чехии и причисление ее к регенсбургской диоцезе к 845 г. В этом году, по свидетельству фульдских летописей, Людовик Немецкий приказал крестить в Регенбурге 14 жупанов (duces) чешских и их свиту. Очевидно, эти 14 duces не могут быть никем другим, как жупанами, т. е. представителями жуп или округов, стоявшими под верховной зависимостью земского князя, хотя фактически и пользовавшимися большой самостоятельностью. Если и допустить факт, каким он представляется, все-таки сомнительно влияние его на христианское просвещение целой Чехии; даже обращение 14 жупанов не предполагает еще обращения 14 жуп. Еще менее можно выводить из этого совершенно изолированного, без всякой связи с предыдущими событиями стоящего, факта причисление Чехии к регенсбургской диоцезе. В следующем же году за этим событием начинается война у чехов с немцами. Если вспомним, как часто в IX и Х веках отдельные жупаны, недовольные своими князьями, прибегали к помощи немцев и искали их покровительства, то не можем не допустить предположения, чт