Гнезненский архиепископ Гауденций, вместе с Войтехом искавший спасения в итальянских монастырях, не прерывал сношений с Римом. Итальянские монахи были первыми помощниками его в церковном устроении Польши; двое из учеников св. Ромуальда учились славянскому языку, чтобы быть способными на народном языке проповедовать христианство. Скоро стали устраиваться в Польше монастыри; так, упоминается аббатство Межиречье, бенедиктинский монастырь в Тинце, также монастыри: Сесиковский и на Лысой горе, населенные итальянскими монахами; заселялись пустынниками леса и необитаемые местности. Было бы излишне говорить, как благодетельно влияли монастыри на нравственную жизнь средневековых людей; монахи вносили в жизнь новую идею, незнакомую язычникам: идею борьбы с плотью и порабощения тела духу; они возвышали принцип духовной силы над царившим тогда принципом физической силы.
Гнезненские постановления Оттона III не могли быть благосклонно приняты в Германии. Современники высказывали неудовольствие на это ненациональное дело Оттона. «Да простит Бог императору, – говорит Титмар, – что он, сделав вассала самостоятельным, позволил ему возвыситься до того, что, забыв обычаи предков, он дерзнул наложить иго рабства на тех, которые всегда были его господами».
Болеслав стремится к подчинению сербов лужицких и чехов. Первая война с немцами, кончившаяся познанским миром. 1002–1005 гг.
Зимой 1002 г. умер в Италии Оттон III[219]. Лишь только распространился слух о смерти его, в Германии явились три искателя императорской короны: Генрих Баварский, ближайший родственник покойного императора, маркграф Мишенский Эккард, цвет немецкого дворянства и Герман, богатый герцог Швабский. Генрих первый выступил со своими притязаниями. Не лишенный природных дарований, он получил благоприятное направление и развитие их под руководством Вольфганга, епископа Регенсбургского. Управляя баварским герцогством, Генрих заслужил расположение духовенства и народа. Но не личные достоинства давали ему право на корону, а его ближайшее родство с Оттонами; после того как вымерло мужское поколение Оттонов, он считал себя вправе, как старший внук второго сына Генриха I, по наследству взойти на трон. Ему возражали, указывая на его болезненные припадки, слабое телосложение, бесплодие жены. Маркграф Эккард не опирался на права наследства, но был знаменит личными заслугами. Он отличился в войнах Оттона II с арабами, способствовал к удержанию короны за Оттоном III; по смерти Оттона II боролся против отца Генриха Баварского, теперь выступил против сына. Получив в управление маркграфство Мишенское, он увеличил свою славу подчинением мильчан. Эккард держал в страхе чехов, ставил преграды честолюбивым притязаниям Болеславов II и III; был в родстве с Болеславом Польским, так как его сын Герман был женат на дочери польского князя. Взаимное уважение и личная дружба еще более крепкими узами соединяли этих талантливых мужей. Но весной того же года маркграф Эккард был убит, партия Генриха Баварского взяла перевес, он скоро мог получить королевскую корону.
Внутренние раздоры в Германии по поводу избрания нового короля были всегда полезны для славян; но никто из славянских князей не воспользовался так удачно этими раздорами, как князь Болеслав Польский[220]. Во время борьбы партий по смерти Оттона III он решился придать значение тому трактату, который за два года заключен был у него с Оттоном; он воспользовался правом подчинять варварские племена. Ближе всего лежали к нему области сербов лужицких, которые были подчинены маркграфам Геро и Эккарду; смерть маркграфа, мишенского Эккарда, дружба с которым могла останавливать Болеслава от вторжения в его марку, должна была способствовать к осуществлению планов его относительно земель серболужицких.
Быстрым движением Болеслав занял марку Геро, расположенную по Лабе и Бобру, овладел главным городом ее Будишином, потом Стрелой и начал через своих послов переговоры с жителями Мишны, главного города другой марки, везде находя себе приверженцев в славянском населении городов. Так как немецкое господство равно неприятно было сербам, как и другим славянам, то Болеславу без большого труда удалось уговорить мишенцев к сдаче их города. Однажды, когда большая часть немецкого гарнизона вышла из города для сбора продовольствия в окрестностях, сербские рыцари, которым была поручена охрана восточных ворот, под предводительством Гунцелина[221], согласились действовать согласно желанию Болеслава. Они собрались, вооруженные, перед домом бургграфа Озера, стали бросать камнями в окна и с криком требовали выдачи его. Титмар, начальник немецкого гарнизона, старался успокоить волнение и выговорить своему отряду право на свободный выход из Мишны. Тогда мишенцы впустили в город Болеслава и признали его своим повелителем. Весьма вероятно, что начальником Мишны тогда же, именем Болеслава, сделан был Гунцелин. Легкая удача под Мишной повела Болеслава далее: он занял всю окрестную страну до Эльстри, впадающей в Салу, и в разных местах поставил военные отряды. Когда саксонское войско хотело остановить дальнейшее движение польского князя, он послал навстречу ему объяснение, что напрасно графы беспокоятся, что поход предпринят им по желанию Генриха Баварского, что с жителями он поступает по всей справедливости, что, когда будет выбран в короли Генрих, он во всем согласится с волей его. Поверив его словам, немцы явились к нему, как к господину, и, по словам Титмара, унизили прирожденное достоинство своей рабской покорностью[222]. Таким образом, весной 1002 г. Болеслав овладел марками Восточной и Мишенской. В июне 1002 г. Генрих Баварский был избран в короли и коронован архиепископом Виллигизом. Новый король в Межиборе принимал присягу от саксов, с имперскими князьями сюда прибыл и Болеслав Польский. Обязанный короной не только своим прямым нравам, но частью уступкам и обещаниям, Генрих ласково принял Болеслава. Когда зашла речь о взаимных границах и недавних завоеваниях, то Болеслав при всех усилиях «достиг только того, что за ним остались Лужицы и Мильчане, Мишна поручена была брату его Гунцелину»[223]. В Межиборе Болеславу удалось склонить на свою сторону некоторых знатных людей, недовольных новым королем, главнейшие между ними были: Генрих, граф Нордгау, желавший получить себе Баварское герцогство, и Герман, сын Эккарда, женившийся потом на дочери Болеслава. Когда Болеслав возвращался от короля, вдруг бросился на него отряд вооруженных людей. Граф Генрих успел спасти его, указав на одни ворота, в которые он мог выйти незамеченным; польские рыцари, бывшие в свите Болеслава, разбежались по королевскому замку, но были выгнаны оттуда. Очень может быть, что это была стычка между межиборцами и польскими рыцарями, в которой не принимало никакого участия правительство; но Болеслав видел в этом обстоятельстве покушение Генриха на жизнь его. С крайним неудовольствием выехал он из Межибора, обещая графу Генриху помощь, если он решится поднять бунт против короля; на обратном пути напал на Стрелу на Лабе, сжег этот город и забрал военнопленными множество окрестных жителей. И, как видно, решившись начать упорную войну с немцами, разослал в разные места агентов, чтобы они раздували неудовольствия против немецкого господства в славянских землях и ослабляли в них немецкую партию. Король, занятый другими делами, просил саксонских графов, чтобы они разведывали о кознях «славянина» и, если можно, перехватывали его агентов. У него еще много было забот в этом году: нужно было усмирить непокорного графа Германа, претендовавшего на королевскую корону, нужно было, по обычаю королей немецких, принять присягу от всех германских народов и для этого путешествовать по стране. Против польского князя он не мог принять мер до самого 1004 г.
Между тем Болеслав, пользуясь неурядицами в Германии и ожидая открытого восстания против нового короля, обратил внимание на Чехию, которая с 999 г. представляла собой беззащитную жертву тирании и легкую добычу для соседей. Князь Болеслав Рыжий, как вредоносный василиск, по выражению летописца, мучил народ. В Чехии нашлись люди, которые вошли в сношения с польским князем и приглашали к себе в князья брата его Владивоя, который, по Дубровке, приходился двоюродным братом Болеславу Рыжему. Не имея в Польше никакой власти, Владивой с готовностью принял предложение чехов. Тогда в Праге подняли открытое восстание, прогнали с престола Болеслава и возвели Владивоя (1002 г.). Владивой чувствовал непрочность своего положения на чешском престоле, так как братья Болеслава Рыжего Яромир и Ольдржих, жившие в то время в Германии, более имели прав на престол, чем он. Чтобы иметь себе поддержку, он старался во что бы то ни стало добиться расположения немецкого короля Генриха II. С этой целью отправился в Регенсбург, вступил в вассальные отношения к королю и получил от него в лен ту страну, которая была вверена ему чешским народом[224]. Владивой был нисколько не лучше своего предшественника: постоянное употребление спиртных напитков делало его неспособным к делам, из-за личного спокойствия он пожертвовал национальной честью. К счастью, он скоро умер; чехи пригласили из Германии Ольдржиха и Яромира и передали им власть.
В это время Болеслав Рыжий, не теряя надежды на чешский престол, искал себе союзников между соседними государями. Почти через всю историю можно подметить тот факт, что во время усобиц в славянских княжеских домах обиженные члены находят себе приют и защиту у немцев, с их помощью вооружаются против своего рода и с чужим войском ищут на родине потерянных прав. Болеслав убежал к маркграфу Генриху, союзнику и другу Болеслава Польского, которым и был задержан некоторое время в качестве пленника. Весьма вероятно, что маркграф Генрих освободил его после предварительных сношений с польским князем, потому что с этого времени Болеслав принял весьма длительное участие в судьбе Болеслава Рыжего. Не без причины современники осуждали Болеслава Польского, что он умышленно принял сторону изгнанного за жестокость чешского князя. Действительно, он имел намерение с помощью Болеслава Рыжего вмешаться в чешские дела. С этой целью, узнав о смерти Владивоя, поспешно собрал он сильное войско, вторгся с Болеславом III в Чехию и, выгнавши из Праги еще недавно прибывших сюда Яромира и Ольдржиха, снова возвел на княжество Болеслава Рыжего. Ольдржих и Яромир принуждены были опять искать убежища у Генриха II. «Между обоими Болеславами завязалась неискренняя приязнь, началась коварная общительность. Они давали друг другу роскошные пиры, устраивали шумные праздники», а Болеслав Польский в то же время подкупом и обещаниями составлял себе сильную партию в Праге. Он делал вид, что заботится о добром согласии между чехами и их князем, взял с той и другой стороны клятву, что будут забыты взаимные оскорбления, зная наперед, что родственник его будет жестоко мстить виновникам своего изгнания, и надеясь, что с этим откроется ддя него весьма удобный случай к господству в Чехии. Оставляя Чехию, Болеслав рассадил часть своего войска по чешским городам для защиты и охраны своего «сподручника». Расчеты польского князя оправдались вполне. Болеслав Рыжий пылал сильной ненавистью к главным виновникам его позорного изгнания и выжидал только случая жестоко отомстить им. В Мясопуст 1003 г., когда жители Праги предавались обычным в ту пору увеселениям, Болеслав позвал к себе на угощение почетнейших из граждан и коварно умертвил их. Чехи испуганы были этим новым проявлением жестокости в князе: для них стало ясно, что под таким правителем не безопасна жизнь каждого гражданина. Но они до того ослабели